Надо ли стремиться к славе?

Когда мне было 18 и я никак не мог решить, кем же мне стать — футболистом или баскетболистом, — за меня выбор сделали другие. Ну, а если бы мне опять было 18, но я знал бы то, что знаю в 39, — что бы я выбрал в этом случае? Вопрос, который я сейчас задал себе, мне задавали часто. Иногда я отвечал, что доволен сделанным когда-то выбором, иногда говорил, что ошибся, что, наверное, футбол принес бы мне больше удовлетворения. Пусть не покажется странным, но каждый из ответов, который, казалось бы, автоматически исключал другой, был искренним и правильным. Я никогда не отвечал на этот вопрос категорично. И по сей день я не знаю, где бы мне лучше жилось — в футболе или в баскетболе.

У меня нет оснований быть недовольным тем, как сложилась моя жизнь в спорте. Я восьмикратный чемпион страны, четырехкратный чемпион Европы, я был олимпийцем. Мне оказали высокую честь, пригласив в ЦСКА — в лучший баскетбольный клуб нашей страны. Первый матч в сборной СССР я сыграл, когда мне не было 23, последний — в 35. Я объездил весь мир. Обо мне много писали, большей частью — лестное. И — самое главное — я не знаю, смог бы ли я стать хорошим футболистом. И все-таки порой мне очень жаль, что жизнь моя прошла в баскетболе, а не в футболе. Потому что все время меня не оставляет ощущение, что я занимаюсь чем-то второстепенным.

Успехи, которых добился в международных соревнованиях наш футбол, не идут ни в какое сравнение с успехами баскетбола. Неудачи футболистов — относительные, конечно, — объясняются и причинами очень уважительными, от которых нельзя просто так отмахнуться. Но суть дела от этого не меняется: баскетбол у нас по праву считается одним из первых учеников, футбол же ругают чаще, чем хвалят. Но, право же, куда приятнее та критика, которая адресуется футболистам, чем похвалы, которыми награждают баскетболистов. Потому что в похвалах этих констатация факта, не больше, в критике — любовь, признание. У футбола свой еженедельник, о футболе в неспортивных изданиях пишут больше, чем о баскетболе в «Советском спорте». Баскетбол в газетах, журналах, на радио и телевидении выступает, так сказать, только по обязательной программе: информируют лишь о том, о чем нельзя не информировать; произвольная программа лишь по большим праздникам, но такими праздниками уже, кажется, перестали считаться победы в чемпионатах Европы и розыгрышах Кубков европейских чемпионов.

Таких баскетболистов, как Модестас Паулаускас, во всем мире раз-два — и обчелся. Я видел профессиональные команды США и уверен, что ни одна из них, даже самая лучшая, не отказалась бы от его услуг. А у нас в стране второразрядный футболист, который не умеет больше, чем умеет, куда известнее Паулаускаса. Паулаускасу еще повезло. Он родился и живет в Литве, где баскетбол — вид спорта № 1.

Но ведь в известной степени были обойдены славой и такие баскетболисты, как Отар Коркия, Юрий Корнеев, Геннадий Вольнов. Каждый из них — гроссмейстер, но известны они были меньше, чем игравшие одновременно с ними футболисты, которых только по формальному признаку называли мастерами.

Баскетбол изрядно преуспел, но так и остался пасынком, футбол, который приносит огорчений больше, чем радостей, — любимый сын. Несправедливость? Да. Но несправедливость эта логична и справедлива: футбол более любим, более популярен — следовательно, он и заслуживает большего внимания.

Футбол — единственный в нашей стране вид спорта, который утоляет никогда не исчезающую у спортсмена жажду славы.

Стоп! Наверное, кое-кто из читателей насторожился: что это он пишет — слава, стремление к славе, жажда славы? Ну что ж, я и сам, как говорится, сделал бы стойку, если бы не жил в стране Спорт, а имел представление о ней по иным очеркам. По тем очеркам, в которых обитают спортсмены, стремящиеся, если верить авторам, к чему хотите, но только не к славе. Он, этот спортсмен, отказывает себе во многом, ведет аскетический образ жизни, тренируется до изнеможения для того, чтобы побить рекорд, а когда рекорд пал, он, если опять-таки верить авторам, абсолютно равнодушен к содеянному им. Нет, не надо верить таким авторам. Человек, установивший рекорд, сделал то, чего не делал до него ни один другой человек. Он добился славы, и он горд ею. И почему не гордиться ему, если победил он в честной борьбе? Почему не гордиться ему, если его слава принесла славу и клубу, цвета которого он защищает, и стране, в которой он живет? Почему не гордиться ему славой, которая не была для него самоцелью?

Нет, герой такого очерка вправе был бы заявить, что автора, когда он писал, интересовало все, что хотите, но только не то, поверят ли ему его читатели. И, честное слово, герой очерка, сделай он такое заявление, в меньшей степени, чем очеркист, погрешил бы против истины.

Говорят, что плох тот солдат, в ранце которого не лежит маршальский жезл. В таком случае плохой солдат — зло неизбежное: в армию, как известно, берут не только по собственному желанию, и далеко не каждого, попавшего туда, прельщает карьера военного. А вот спортсмен, который не видит себя на пьедестале почета, — это действительно явление из ряда вон выходящее: спортивная армия состоит из одних только добровольцев. Нет такого спортсмена — настоящего спортсмена, — который не стремился бы к признанию, к славе. Мне, во всяком случае, такие не встречались.

А может быть, ложь очеркиста простительна? Скажем, автор, считая — и не без оснований, — что всякий герой является примером для подражания, решил улучшить спортсмена. Достигнута ли цель? На первый взгляд да: крупным планом показаны бескорыстие, благородство и скромность человека, который добился славы, не добиваясь ее, а добившись, не гордится ею. Вот он, мол, каков, советский спортсмен!

Но поверят ли читатели — вот в чем вопрос. Разве можно добиться чего-то большого, если не стремишься к этому всеми силами? Да и потом ложь эта не так безобидна, как может показаться. Очень хорошим спортсменам присваивают звание заслуженного мастера спорта, лучших из них награждают орденами. Итак, в реальной, настоящей жизни сделано все для того, чтобы прославить выдающегося спортсмена, в жизни же, выдуманной очеркистом, выдающийся спортсмен выглядит хам хамом: ему-то, по существу, наплевать на награды.

Может быть, такие очерки пишутся для того, чтобы внушить мысль: советскому человеку чуждо стремление к личной славе, он помышляет только о славе страны? Но ведь одно отнюдь не исключает другого. Аплодируя замечательной балерине Галине Улановой, мир аплодировал и советской балетной школе. И выдающийся рекорд Валерия Брумеля — это рекорд советского спортсмена. Добыв славу (к которой они, конечно же, стремились), Уланова и Брумель прославили и страну, гражданами которой являются. А прославит ли страну спортсмен, который не стремится к личной славе, которому, стало быть, все равно, какая ему достанется медаль — золотая или бронзовая — и добудет ли он медаль вообще?

Не будем ханжами. Премия, квартира — все это в жизни спортсмена играет огромную роль: спортсмен — человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Но не надо и переоценивать значение материального фактора: главная заслуга в борьбе за рекорд, за первое место принадлежит не ему, практичность пасует перед стремлением прославиться.

Где-то, наверное, я немного переборщил: не всякая слава хороша, не всякое стремление к славе достойно уважения. Увы, не так трудно пересечь ту грань, которая отделяет честную славу от славы эгоиста, славу от тщеславия. Я знал баскетболиста, который радовался — и даже не старался спрятать свою радость — в тех случаях, когда его команда проигрывала, но сам он играл хорошо. Его нельзя было ни в чем упрекнуть, но радость его была неприятна: для него своя слава была ценнее славы команды...

Но в принципе стремление к славе — это тот мотор, который движет спортсменом. Перегорит мотор — конец спортсмену: он уже не мастер, вечно стремящийся к новому, он всего лишь ремесленник, довольствующийся тем, что у него есть.