«Тяжело в учении...»
Я уже говорил, что вильнюсским любителям баскетбола ереванский СКИФ пришелся по вкусу. Себе самим мы, однако, понравились значительно меньше. Поражение, даже сдобренное аплодисментами болельщиков и лестной аттестацией знатока, все равно остается поражением. И пятнадцатое место — это место аутсайдера. Нам не от чего было приходить в восторг.
У поражения есть одно существенное преимущество над победой. Победа — даже неубедительная — настраивает на благодушный лад, поражение — даже случайное — заставляет думать, анализировать, искать ошибки. Чего-чего, а поражений — причем не случайных, а вполне закономерных — у нас было предостаточно.
Мы вчистую проигрывали все вторые таймы: у нас не хватало сил в самом буквальном смысле этого слова. И мы взялись за дело. Не скажу, что ереванский СКИФ был первой советской командой, которая перешла на двухразовые тренировки. Но то, что мы были одними из первых, это точно.
...Чемпионат страны 1951 года. Одесса. Одесситам мы нравимся, кажется, еще больше, чем вильнюсцам. Ну, а коллеги-баскетболисты относятся к нам чуть свысока, похлопывая по плечу: мол, и ребята вы хорошие, и играете красиво, но выигрывать-то вы не умеете — вот в чем дело.
Жара стояла в Одессе адская — за тридцать градусов. В тени и то дышать нечем, а мы в те дни, когда матчей нет, по два раза тренируемся — тренируемся до изнурения. Если утром матч, то потом, отдохнув немного, идем тренироваться.
Формулой турнира, помнится, команды были разбиты на четверки. После предварительных игр по две команды выходили в главный финал. В нашей четверке два признанных фаворита — ВВС, один из главных претендентов на звание чемпиона, и очень сильная по тем временам армейская команда Тбилиси — ОДО (Окружной Дом офицеров). В обеих командах только мастера и заслуженные мастера спорта, у нас в СКИФе одни лишь перворазрядники. Не помню, какая команда была четвертой, помню лишь, что ей, как и нашему СКИФу, уготовано было место среди аутсайдеров.
Заслуженный мастер спорта Филиппов, один из лучших игроков ОДО, увидев, как мы истязаем себя двумя тренировками в день, искренне пожалел нас и удивился:
— Что вы, ребята, у нас хотите выиграть?
Удивление было ненарочитым, без так называемого психологического подтекста — Филиппов просто удивился, и все тут. Надо сказать, у него для этого были все основания. Баскетбол в значительно меньшей степени, чем, скажем, футбол подвержен всякого рода случайностям. Баскетбол со своей чрезмерной логичностью очень похож на шахматы. Гроссмейстер в десяти партиях одержит десять побед над перворазрядником. И в баскетболе перворазрядник тоже обречен. Я не могу себе представить вариант, при котором в баскетболе команда второй лиги выиграла бы Кубок СССР, как это было в футболе, — она у нас и до четвертьфинала не добралась бы.
Наш СКИФ и был самым что ни на есть настоящим перворазрядником, типичной командой второй лиги, которую допустили в высшую потому только, что она была сильнейшей в своей республике. Что же до ОДО, то по тем временам команда эта если и не значилась в числе гроссмейстеров, то уж, во всяком случае, была крепким мастером с гроссмейстерским баллом.
Мы выиграли, и выиграли чисто. Победа наша для многих казалась сенсацией. А для нас она была закономерной, такой же закономерной, как те поражения, которые за год до того мы терпели чуть ли не в каждом матче. Я вообще уверен, что случайно можно проиграть — выиграть случайно нельзя. Если ты излишне уверен в победе, ты можешь проиграть. Но даже в этом случае победа твоего соперника не случайная: нельзя победить, если не веришь в победу, не бьешься за нее изо всех сил.
Но мы радовались не только из-за того, что победа наша была закономерной. И не только потому, что, одержав ее, мы и формально и фактически пересекли тот неведомый рубеж, который отделяет аутсайдеров от середнячков. Мы были счастливы, потому что сбылась наша надежда. Мы хотели верить, что эти самые двухразовые тренировки, которые доводили нас до изнеможения, приведут к успеху. Но «хотеть верить» и «быть уверенными» не одно и то же. До матча с ОДО наш СКИФ уже на собственном опыте знал, что это такое — тяжело в учении... После матча мы поняли, что горбатились и вкалывали, как говорят в таких случаях спортсмены, не зря. И сейчас мне предстоит говорить о том, о чем говорить мне не очень-то и хочется, но о чем непременно надо говорить. Не хочется — потому что тема эта избитая, скучная и назидательная. А надо — потому что важна эта тема, быть может, даже одна из самых главных она в сегодняшнем спорте. А что стара она, ничего не значит: раз с повестки дня не снята, стало быть, не стара. Я надеюсь и верю, что среди читателей этой книги будут те, кто только начинает свою жизнь в спорте. Для них тема эта имеет не просто познавательное, а чисто практическое значение, потому что речь пойдет о трудолюбии спортсмена и о соблюдении им режима.
Когда я приехал из Египта в СССР, в зените славы находился Григорий Новак. О Новаке писали столько, сколько не писали ни об одном спортсмене. О нем говорили в превосходной степени не потому только, что он был первым советским чемпионом мира. Результаты его были феноменальными: и казалось, пройдут десятилетия, прежде чем падут рекорды этого замечательного штангиста. Прошли, однако, не десятилетия, а годы — от рекордов не осталось и следа. А сейчас результаты Новака, будь они показаны даже не полутяжеловесом, а средневесом, и то показались бы заурядными.
Еще меньше времени прошло с тех пор, как гремело на стадионах всего мира имя Владимира Куца, которого называли великим стайером. Он и был великим стайером. Но сейчас-то не всякого бегуна, который тратит на 10 тысяч метров меньше времени, чем Куц, называют и просто хорошим стайером.
Я не случайно привел в пример именно штангиста и бегуна. Штанга — металлическая никелированная палка — и «блины» не претерпели никаких изменений с тех пор, когда выходил на помост Новак. И 10 тысяч метров и для Куца, и для преемника — это 25 кругов вокруг футбольного поля. Тот же самый процесс проходит — он не может не проходить — и во всех остальных видах спорта. Поэтому мне смешно слушать споры — а спорят, увы, не одни только болельщики — о том, скажем, какая футбольная команда играет сильнее — ЦДКА сороковых годов или киевское «Динамо» шестидесятых. Добро бы еще вопрос был сформулирован так: «Какая из этих команд значила больше для своего времени?» Так нет же, спорят о том, кто выиграл бы. Не то что киевское «Динамо» — команда второй лиги и та победила бы прославленного чемпиона двадцатилетней давности. Между прочим, если бы бегали наперегонки, то — кто знает! — быть может, и по сей день говорили бы, что не было еще стайера, который бежал бы быстрее того же Куца.
В чем же дело? Почему Новак по-прежнему считается выдающимся штангистом, Куц — великим стайером, а результаты и того и другого перестали считаться мастерскими, не то что гроссмейстерскими? Может быть, люди сами по себе стали сильнее? Наивное предположение. Среднестатистический человек, не занимающийся спортом, видимо, ненамного сильнее, чем был в этом же возрасте его отец. Для того чтобы люди сами по себе стали намного сильнее (речь-то идет не о секундах, а о минутах, не о килограммах, а о десятках килограммов), должно пройти очень много времени, должен измениться образ жизни, питание и т. д. и т. п.
Сильнее стал не всякий человек, а спортсмен. И стал он сильнее своих предшественников — даже выдающихся, потому что резко увеличил количество тренировок и увеличил интенсивность самих тренировок, потому что самоограничение у него дошло до аскетизма. Проще говоря, спортсмен стал работать до седьмого пота, отказался от спиртного и курения, начал есть не что попало, а то, что надо, и не столько, сколько он хочет, а столько, сколько надо, — не больше и не меньше. Спортсмен стал сильнее, потому что все реже и реже руководствуется он в своей жизни словом «хочу»: вместо «хочу» — «надо».
Но я не буду выдавать желаемое за реальное. К величайшему сожалению, далеко не все спортсмены уже отказались от «хочу», еще не все поняли, что в стране Спорт главное — «надо». Если бы было проведено соответствующее обследование, надо полагать, выяснилось бы, что трудолюбивых спортсменов, спортсменов, соблюдающих строгий режим, больше всего среди легкоатлетов, штангистов, пловцов, конькобежцев. Не потому, что они сознательнее или умнее, чем мы, игровики. А потому, что стоит ему пропустить тренировку-другую, разок-другой позволить себе то, что именуется у нас нарушением режима, — и тотчас он будет наказан, и наказание это будет наглядным: заупрямится штанга, которая еще несколько дней назад вела себя послушно, на одну и ту же дистанцию уйдет больше секунд, чем уходило совсем недавно. Весы, рулетка, секундомер не позволят спортсмену обмануть самого себя.
В результате обследования выяснилось бы, что немногим менее сознательны борцы, теннисисты, боксеры и прочие «индивидуалисты», у которых нет единиц точного измерения их мастерства — секунд, килограммов, сантиметров, — но которые при самокритичном отношении могут найти логическую связь между пропущенной тренировкой или рюмкой водки и проигранным боем.
И наконец, самыми нетрудолюбивыми спортсменами, самыми активными нарушителями режима, надо полагать, оказались бы мы, игровики, — футболисты, хоккеисты, волейболисты, баскетболисты. Потому что у нас значительно труднее найти причинную связь между количеством тренировок, бессонных ночей, выпивок, выкуренных сигарет и качеством игры.
При желании можно с легкой душой обманывать окружающих и даже самих себя. «Ну да, играли мы действительно неважно и проиграли по делу. Но при чем тут пропущенная тренировка (свадьба друга)? Просто не повезло: два верных мяча смазал. И судья придирался: два фола ни за что засчитал. И партнер сыграл плохо: несколько пасов дал неточных». Но те же самые факты могут быть оценены иначе. Иначе и честнее. Что значит «не повезло»? А может быть, устал больше обычного, играл через силу, свежести не хватило, потому и смазал два верных мяча? И судья, наверное, прав был: опять-таки из-за усталости запоздал вернуться в защиту — не твой соперник, а ты был виновником столкновения. И партнер был прав: он-то пасовал правильно, но ты. — все та же усталость — чуть промедлил, и мяч перехватили. Усталость — вот что подвело игрока и его команду. А причина усталости та самая пропущенная тренировка (свадьба друга).
Правильный образ жизни стал нормой для большинства, скажем, штангистов и — как это ни прискорбно — только для части футболистов или баскетболистов. И это вдвойне, втройне неприятно, ибо тот же штангист, плохо подготовившийся к соревнованиям, подводит только самого себя, а за одного баскетболиста или футболиста — из-за его эгоизма — расплачивается вся команда.
Но нет ли в моих рассуждениях противоречия? С одной стороны, я утверждаю, что и нынешняя команда второй лиги выиграла бы у чемпионов двадцатилетней давности, с другой — сетую на несознательность тех же футболистов. Нет. Процесс, о котором я говорю, проходит и в наших игровых видах спорта. Так же, как современный штангист даже середняк — сильнее Новака, так, скажем, и баскетболист-69 сильнее баскетболиста-49. Но так как в силу причин, о которых я говорил, процесс этот проходит у нас значительно медленнее, то и преимущество футболиста над своим предшественником менее весомо, чем у штангиста.
А были ли хорошие игроки, которые и тренировками себя не изнуряли, и в спиртных напитках себе не отказывали? Я покривил бы душой, если бы ответил на этот вопрос отрицательно. Были и есть. Но играли они хуже и меньше, чем могли бы играть, если бы были более строги к себе.
Я не собираюсь ни отрицать, ни умалять значение таланта. И в спорте талант — благо. Но и в спорте без пота талант немногого стоит. Если и была когда-то в спорте эра самородков, то давным-давно кончилась и никогда уже не повторится.
Вам, видимо, случалось увидеть молодого, очень способного спортсмена. Он произвел на вас отличное впечатление. Затем вы прочитали в газете, что от него многого ждет и журналист, с мнением которого вы считаетесь. Проходят месяцы, годы, а ваш любимец никак не выкарабкается из разряда подающих надежды. А затем вы уже перестаете ждать, ибо ясно: из парня толка не будет.
А между тем первая оценка — ваша и журналиста — была правильной. Парень действительно из тех, что для спорта рождены: сильный, ловкий, хорошо координированный, техничный. Откуда вам и журналисту было знать, что талантливый этот парень оказался с ленцой и охотником до всякого рода увеселений? Этого с трибун и из ложи прессы не увидишь.
Откуда вам было знать, что парень этот руководствуется принципом: «Пусть тренируется тот, кто играть не умеет»?
...Я еще не видел Марта Лагу, но наслышался о нем вдосталь. Молодого эстонца называли восходящей звездой, ему прочили большое будущее. Я ждал от Лаги многого, — а когда многого ждешь, невольно разочаровываешься. Однако на сей раз разочаровываться не пришлось: Лага, увиденный мною, превзошел все ожидания. В ту пору — а увидел я Лагу в 1953 году — наши центровые были довольно медлительны. Лага же при росте в 193 сантиметра — по тем временам он был одним из самых высоких наших баскетболистов — бежал со скоростью спринтера. В исполнении Лаги я впервые увидел, как мяч укладывают в корзину двумя руками сверху. И чтобы характеристика была полной, добавлю, что, как и все эстонские центровые, этот семнадцатилетний парень был очень техничен.
В общем Лага справедливо считался одним из лучших советских центровых. В двух чемпионатах Европы Лага защищал цвета сборной СССР. И все-таки правильнее назвать его не звездой, а метеоритом: он мог бы играть еще и сейчас, когда пишется эта книга, — он кончил играть, когда ему едва исполнилось 25 лет...
К величайшему сожалению, примеров, аналогичных этому, я мог бы привести множество. Сколько их было, талантов, не желавших работать, талантов, загубленных водкой, сколько их было, несостоявшихся звезд, недоигравших игроков!.. Чего греха таить, и сейчас еще есть такие, которые пытаются совместить приятное с полезным. Но им, этим совместителям, живется хуже, чем прежде. И с каждым годом им будет все труднее и труднее. Нет, нельзя сейчас совмещать два вида спорта, а совмещать спорт с водкой, с гулянками — во сто крат труднее. Тот, у кого «хочу» будет побеждать «надо», немногого добьется в спорте, недолго в нем проживет.
Талант без пота немногого стоит. А вот его противоположность — человек, не очень щедро наделенный природой, но трудолюбивый, уверен, далеко пойдет. С тех пор как ушел из «Калева» Лага, в команде не было ни одного столь же талантливого игрока. А «Ка-лев» закрепился в высшей лиге, затем стал крепким середняком и, наконец, одной из сильнейших команд страны. Да, команда без великанов, команда без звезд — команда-гроссмейстер. Столь чудесное превращение объясняется многими причинами. Но едва ли не самая главная — трудолюбие команды. Я умышленно говорю о команде, как об одном человеке: в «Калеве» есть игроки получше, есть похуже, но, уверен, нет в «Калеве» лентяев. На тренировках «Калева» я не бывал. Но видя, какой объем работы проделывает команда в каждом матче, я имею примерное представление, об интенсивности ее тренировок.
...Леван Инцкирвели, Николай Леонов, Валентин Радзиевский, Анатолий Астахов — ни одного из них не назовешь рожденным для баскетбола. Ни от одного из них ни баскетбольные завсегдатаи, ни журналисты ничего особенного не ждали. А они добились многого — сознательным отношением к делу, трудом, потом добились. Добились — потому что для них «надо» всегда было важнее, чем «хочу».
А вот Альберт Вальтин — тот рожден для баскетбола. Но этот здоровяк ростом за два метра ни за что не стал бы одним из лучших наших нападающих, если бы не строжайший режим (Альберт, по рассказам игроков киевского «Строителя», никогда не курил и не баловался спиртным) и воистину фантастическое трудолюбие. Играет он несколько коряво (дало себя все-таки знать то, что он поздно пришел в баскетбол), но дай бог нашему баскетболу побольше таких «корявых» игроков: 25 очков за матч Вальтин набирал шутя-играючи, и в 32 года его хватало на два тайма.
Не 215 сантиметров роста сделали Владимира Андреева центровым лучших команд Европы — ЦСКА и сборной СССР. Было время, когда ему не хватало 40 килограммов веса, и был он настолько слаб, что не мог подолгу стоять с поднятыми вверх руками. Отличным баскетболистом его сделало трудолюбие.
Вальтин и Андреев — люди, наделенные баскетбольным талантом, но, если бы они руководствовались принципом «Пусть тренируется тот, кто играть не умеет», они никогда не стали бы классными игроками.
Один абзац — специально для будущих баскетболистов, для молодых баскетболистов. Тренироваться всегда скучнее, чем играть. Но вам повезло: вы выбрали вид спорта, в котором ножницы между тренировкой и матчем не так велики, как в любой другой игре. Скажем, футболисту или волейболисту нельзя — во всяком случае, неинтересно и трудно — тренироваться в одиночку. Баскетболист может тренироваться и один, потому что, если есть мяч, пол, щит и корзина — значит, есть и баскетбол. Нет партнера — тренируйся один: время дорого. Дриблируй, поиграй в пас со щитом, ставь себе бросок, обучи левую руку работать так, как работает правая. Потянул ногу — бей штрафные, вывихнул руку — бегай. Тренируйся каждую свободную минуту: время дорого.
...Дорого время: в стране Спорт живут недолго. Так не укорачивайте свой и без того короткий век ленью, алкоголем, никотином.