Олимпиада в Мехико 1968

Праздничная обстановка царила уже в аэропорту, где олимпийцев встречал большой оркестр. Музыканты были одеты в яркие национальные костюмы. Я был в Мексике за два года до Олимпиады, когда сборная СССР совершала турне по стране. Но думается, поезжай туда и в третий, и в четвертый раз — эта страна будет поражать тебя все новыми и новыми впечатлениями. Самобытность ее неповторима.

Если большинство латиноамериканских стран и городов похожи, как близнецы, то Мексику и ее города, особенно столицу, ни с чем другим не спутаешь. Тогда, во время турне, мы отмахали 1200 км на автобусе и, конечно же, имели куда больше возможностей познакомиться со страной, чем во время Олимпиады, когда себе почти не принадлежишь. Тем не менее мои впечатления складываются от обеих этих поездок.

Поражает контраст между богатством и бедностью жителей мексиканских городов. Во время Олимпиады организаторы, правда, попытались навести какой-то глянец, скрыть эти разительные контрасты за парадным фасадом. Но где там скрыть, если даже в городской черте огромного, чудовищно разросшегося Мехико на каждом шагу встречаются столь убогие лачуги, что только диву даешься: бывает же еще на свете такое.

Да и в Олимпийской деревне нас поселили восьмером в одной комнате, на солдатских койках, покрытых солдатскими одеялами. Мы, правда, с этим мирились. Помогало искреннее гостеприимство, радушие хозяев. Настроение поддерживала и необыкновенная музыкальность мексиканцев. На фоне бедности неиссякаемый оптимизм и веселье простых жителей этой страны просто удивляют.

Для меня вторая поездка в Мехико была встречей с Олимпиадой, возможностью общения с самыми разными людьми. Я говорю не только о посланцах других стран, но и о своих соотечественниках. Что греха таить, у себя дома даже такие вроде бы родственные по интересам люди, как баскетболисты и волейболисты, редко встречаются друг с другом: большой спорт не позволяет роскоши такого общения. О представителях иных видов спорта мы узнаем чаще всего из газет.

На олимпиадах команда живет одной большой семьей, каждый болеет за каждого. Я прошел четыре олимпиады и, право же, любой успех или неудачу своего соотечественника в любом виде спорта воспринимал как свои личные. Да и думается, как бы ни выступил спортсмен на олимпийских играх, он все равно получает какое-то моральное удовлетворение: попал на олимпиаду, значит, жизнь в спорте прожил не зря. Если, скажем, лучника до сих пор знали только его коллеги по оружию, то теперь знает вся большая олимпийская, многонациональная семья, он приобрел десятки новых друзей во всех уголках нашей страны, да и за рубежом. Вот он принцип участия, провозглашенный Пьером де Кубертеном, в действии.

Мне приходилось слышать, как многие сожалели, что олимпиады проводятся раз в четыре года, а не чаще...

Но пора на баскетбольную площадку. Для нас выступления в Мехико разделялись как бы на две части: матч со сборной Югославии и встречи со всеми остальными соперниками. У всех остальных мы уверенно выиграли, югославам проиграли.

Нашу команду подвела прежде всего нацеленность на один-единственный матч с извечными соперниками на олимпийских играх — американцами. О нем были все наши помыслы, о нем мы думали, выходя на все остальные встречи. Сборную Югославии мы видели, решили, что она слабее нас, что победить ее не составит труда. Она и впрямь была объективно слабее. Но не все в спорте решают объективные факторы. Я говорил, что уже в то время югославы закладывали основы своих будущих успехов, уже играли в команде, скажем, Чосич и другие сильные баскетболисты.

Бывает и у лидеров выдаются такие нудные, тягучие матчи. Будто во сне не можешь стряхнуть тяжесть с ног, как зачарованный следуешь раз принятому, вовсе не нужному тебе ритму. Встряхнуться бы, сбросить эту скованность. Но как назло никто не может внести перелом в невыгодное для нас и выгодное для более слабого соперника течение матча.

Пытались это сделать тренеры, но тоже неудачно. Прессинг, например, не только не помог на этот раз нашей команде, но скорее принес вред: в ходе его выполнения ведущие игроки Владимир Андреев и Модестас Паулаускас получили по пять персональных замечаний и отправились на скамейку, когда оставалось еще играть да играть.

Не оправдали себя и так называемые плановые замены. Сейчас о них мало кто помнит, но была пора в нашем баскетболе, когда плановые, т. е. заранее намеченные, замены звеньев и даже целых пятерок ставились во главу угла многих тактических построений. Годом раньше эта новинка и впрямь помогла нам выиграть чемпионат мира. Но ведь ничто не стоит на месте. Сейчас думается: в самом деле, почему нужно было ждать урочной минуты, чтобы заменить игрока основного состава, если видишь, что игра не пошла у него вот сейчас, сию минуту? Ну да как бы там ни было, но мы уступили югославам одно очко и в главный финал не попали.

Олимпийскую «бронзу» мы оспаривали у бразильцев и без особого труда разрешили этот спор в свою пользу. К Мексиканской олимпиаде сборную Бразилии покинули ее ведущие игроки. Оставался в строю лишь знаменитый Амаури Пасис. Но известно, один в поле не воин. А вообще-то с бразильцами у нас на протяжении ряда лет складывались довольно сложные отношения.

Еще на чемпионате мира-67 в матче со сборной Бразилии нам пришлось решать не одну трудную проблему. А на следующем мировом первенстве в Любляне сборная СССР и вовсе проиграла этой команде, ведя в счете уже во втором тайме 13 очков. Как-то так уж получилось, что остальные наши встречи с бразильцами в большинстве своем проходили у них дома. Баскетбол же в этой стране чрезвычайно популярен. После победы опять-таки у себя дома в чемпионате мира 1963 года с появлением в сборной таких звезд первой величины, как тот же Амаури или Вламир, баскетбол по популярности занял у бразильцев второе место, сразу же за «его величеством Футболом».

Помнится, сразу после уругвайского чемпионата мира мы отправились в турне по Бразилии. Центральным матчем этого турне была встреча в Сан-Паулу с местной командой «Коринтис», клуба, где были собраны практически все звезды бразильского баскетбола, клуба, который несказанно гордился тем, что на своем поле еще никому не проигрывал.

Мы привыкли к тому, что зрителей от площадки отделяет какое-то пространство. В общем, это, наверное, норма для проведения соревнований. Но в зале «Коринтис» мы оказались как бы в каменном   мешке. Трибуны «въезжали» чуть ли не на самую площадку. А на трибунах десять тысяч ревущих — иначе не скажешь — зрителей, раздирающие звуки трещоток, всевозможных дудок и т. п.

Нечасто, наверное, спортсмен попадает в такую ситуацию, когда приходится опасаться за собственную жизнь. Для нас, игроков-то, еще ничего. А вот Габдльнуру Мухамедзянову, судившему матч с бразильским арбитром, пришлось испытать немало, мягко выражаясь, неприятных минут. Чтобы вы лучше представили, что творилось в зале, приведу лишь две цифры: на последние 1,5 минуты чистого времени матча при ничейном счете понадобилось затратить около часа времени грязного. Не беру даже последнее слово в кавычки: стоило, скажем, команде взять тайм-аут или по другой причине остановиться игре, как площадку забрасывали с трибун апельсинными корками, огрызками и т. п.

Пока привыкшие ко всему служители убирали мусор с площадки, приводили ее в порядок, стрелки часов успевали сделать не один круг. В следующее «окно» в ходе матча все повторялось сначала.

Но и это бы еще ничего, не выиграй мы этот злосчастный трехчасовой матч, столь престижный для непобедимого «Коринтиса». Что тут началось! Сориентировавшись в обстановке, мы сбились в плотную группу вокруг Мухамедзянова и под полицейским эскортом еле-еле преодолевали казавшиеся бесконечными 30 метров, отделявших площадку от раздевалки. Но и в раздевалке еще битых три часа пережидали, пока снаружи, вокруг зала не утихнут страсти, и только тогда нас отвезли в отель. Так впервые проиграл на своем поле «Коринтис», а мы в полной мере испытали, что такое бразильский болельщик.