Олимпиада в Монреале 1976

Столица XXI Олимпиады не была для меня городом-незнакомцем. В 1975 году наша команда проводила в Монреале встречи Межконтинентального кубка. А вот Олимпийская деревня предстала совсем в ином обличье, нежели в Мехико. Олимпийский дух, множество встреч и новых друзей — все это было. Но было и другое: в автобус мы садились в сопровождении солдат. Когда подъезжали к «Форуму» — Дворцу спорта, где проводился олимпийский турнир баскетболистов, первыми из автобуса выходили все те же солдаты. Только после внимательного осмотра ими окон и крыш окружающих зданий, спортсмены направлялись в зал. Ничего не поделаешь: организаторы вынуждены были принять столь решительные меры после памятных вылазок экстремистов, едва не сорвавших Олимпиаду в Мюнхене.

Но олимпийский стадион Монреаля невыгодно контрастировал со своим мюнхенским собратом, поражавшим необычной легкостью, этакой воздушностью крыш, имитирующих подвесные. Канадцы задумали построить стадион, ни в чем не уступающий мюнхенскому, но просто не успели это сделать. Кстати сказать, этот стадион, оказавшийся самой дорогой стройкой XX века, до сих пор недостроен. Сначала все упиралось в финансовые затруднения, потом мешали какие-то технические неполадки. Как бы то ни было, но Олимпийские игры проходили в обрамлении своеобразного пейзажа: со всех сторон торчали основания башен, выпирала арматура и т. д.

Ну да не об этом речь. Нам, баскетболистам, Монреаль памятен прежде всего тем, что в нем для нас повторилась неприятная история Мехико: проиграв единственный матч олимпийского турнира, сборная СССР не попала в главный финал и довольствовалась той же скромной «бронзой». Нашими «обидчиками» были все те же югославы.

Казалось бы, друг друга мы изучили досконально и никаких сюрпризов одна команда другой преподнести уже не может. Но вот поди ж ты, тренер сборной Югославии нашел-таки дополнительный резерв: в стартовый состав вместо привычного для нас Еловаца он поставил Райко Жижича. Позже, уже после этого полуфинального матча, Новосел так и скажет: «Одной из причин, определивших нашу победу, было то, что нам удалось нейтрализовать Ткаченко. Эта задача была персонально возложена на Жижича».

Да, наш центровой № 1 за 21 минуту пребывания на площадке в этом матче сделал один-единственный точный бросок по кольцу. Так что доля Владимира — 2 очка — в общекомандной копилке оказалась более чем скромной и уж, во всяком случае, несравненно меньшей, чем от него ожидали. Его же опекун Жижич не только справился с персональным заданием, но и набрал 10 очков.

Но не одно это обстоятельство повлияло на исход поединка извечных соперников. Рослые, техничные центровые югославов практически выиграли у нас борьбу под обоими щитами, а это в современном баскетболе едва ли не половина успеха. К тому же и защитники Зоран Славнич, и уже знакомый читателю Драган Кичанович переигрывали своих опекунов. Изрядно подвела нашу команду и излишняя нервозность, от которой долго не могли освободиться все игроки.

Говорят, что каждая команда в любом турнире имеет право хотя бы на один неудачный матч. Если это верно, то остается лишь посетовать на то, что и в Мехико, и в Монреале наша команда крайне неудачно использовала право на этот единственный матч: и там, и там поражение от югославов закрыло нам дорогу в финал.

Нас всех, конечно же, интересовало, как будут развиваться события в финале: ведь югославы получили еще один шанс подняться на Олимп.

Но в этом матче американцы преподали еще один предметный урок европейскому баскетболу в искусстве борьбы под щитом. И еще: заокеанские баскетболисты показали на редкость высокий процент попаданий с игры — 57. И все же возьму на себя смелость утверждать, что в Монреале сборная СССР была в не меньшей степени готова к борьбе с американцами, чем в Мюнхене. Основание для столь смелого заявления дает мне хотя бы то обстоятельство, что за время турне по США, проделанного нашей сборной буквально накануне Монреальской олимпиады, мы хорошо изучили игру американцев, отлично знали и сильные, и слабые стороны их сборной образца 1976 года. Да вот встретиться на площадке не удалось.

Помнится, тогда по этому поводу Билл Рассел сказал, что самая большая несправедливость олимпийского турнира — лишение самой формулой его проведения возможности многочисленных поклонников баскетбола увидеть матч СССР — США, на тот момент олимпийского чемпиона и экс-чемпиона.

Что ж, к мнению Рассела стоило прислушаться. Это был сильнейший баскетболист всех времен. Его феноменальные данные — при росте 205 см он прыгал в высоту на 206 см и бегал 400 м за 48 секунд — и великолепная техника во многом помогли сборной США одержать победу на XVI Олимпийских играх в Мельбурне. Перейдя в профессионалы, Билл Рассел и там оставался сильнейшим из «избранных».

Сегодня, оглядываясь назад, я вижу, что неудача нашей сборной в Мехико зависела еще и от системы подготовки к Олимпиаде. Тренеры стремились подвести игроков к пику формы через выносливость. Раз приобретенная выносливость и в самом деле держится долго и становится бесценным качеством на турнирах большой продолжительности, таких, как скажем, чемпионат страны.

Но эта система подготовки мало подходит к олимпийским играм. Дело в том, что выносливость вырабатывается медленно, путем крайне монотонных, отбирающих много сил тренировок. «Впрягаясь» в такую подготовку, баскетболист утрачивает всякие эмоции, он уже не способен на рывок, спурт, если выражаться языком бегунов. Судьбу олимпийского турнира подчас решает один-единственный матч, и на него-то нужно не только собрать всю волю, выйти предельно мобилизованным, но и призвать на помощь эмоциональный настрой.

Что ж, я понимаю наших тренеров: в своей работе они подходили к подготовке команды творчески, искали новых путей. Но если, скажем, художник или композитор имеют право на творческую неудачу в своих поисках, то спорт неудач не прощает. Здесь проиграл — значит, виноват.