«Уралмаш» верен традициям

И все же хоть и с запозданием, но «зов судьбы» меня настиг — летом 1964 года я в конечном счете оказался в «Уралмаше», команде, давшей мне путевку по-настоящему в большой спорт, коллективе, которому я буду благодарен всю свою жизнь. Правда, и тут понадобился некий толчок, чтобы решиться. «Подтолкнул» мудрый, добрый, столько сделавший для нашего баскетбола человек Константин Иванович Травин. В ту пору он занимал пост государственного тренера по баскетболу Спорткомитета РСФСР. Видел он нас всех, конечно, насквозь. Этак хитровато прищурился и говорит: «Да брось ты, Серега, церемонии. Позвоню-ка Густылеву, а?»

И вот я уже в салоне самолета, уносящего меня в Свердловск. А на другой день — встреча с командой. Как-то примут? В своей технической подготовке был уверен. Но знал и другое: в таких командах обычно бывает твердо устоявшаяся пятерка, «основа», как говорят баскетболисты. Как было конкурировать за место в этой самой «основе» с такими мастерами, как Александр Кандель, Анатолий Еремеев, Николай Маркадеев, Вячеслав Новиков?

Нелегко рассказывать о людях, имя которых стало буквально легендой, о которых уже столько говорено и написано, как об Александре Канделе. Кстати, написано о нем куда меньше, чем говорено. Он далеко не всем нравился. Вот журналисты и воздерживались от особых комментариев, рассказов о нем, отмечая, как правило, лишь его необыкновенные снайперские качества.

Да, забивал Александр много. Но для меня важнее другое, для меня он всегда оставался самым правильным, настоящим человеком. Я увидел его, когда мне было 17 лет. Произошло это в Краснодаре на одном из туров первенства России.
фаворитом первенства был, конечно же, свердловский «Уралмаш». Я просто рвался увидеть в игре его лидеров — замечательных мастеров Александра Канделя и Вячеслава Новикова, уже побывавших в составе сборной СССР, сравнить представление, полученное по рассказам о них, с личными впечатлениями. Да и что греха таить, может, кое-что и перенять.

В то время в баскетбольных командах российских городов существовала весьма своеобразная мода, этакий шик: идя на матч, игрок все свои спортивные принадлежности: кеды, майку и пр. — укладывал в... авоську. Да, да, всем знакомую обыкновенную авоську. И вот представьте такую картину: шествует по центральной улице Краснодара этакий усатый атлет с затрепанной авоськой, из которой торчат кеды. Таким впервые предстал передо мною Кандель.

Мне и  эта встреча при всей ее комичности была в радость. А вскоре произошло и наше знакомство, так сказать, по-настоящему. В 1964 году молодежная сборная, в которой я выступал, тренировалась вместе с национальной сборной, в которой играл Кандель. Присмотревшись к моей игре, Александр подошел ко мне и просто, как это ему свойственно, сказал: «Хочешь, приезжай». Да, это уже потом был разговор с Александром Ивановичем Травиным, его звонок Юрию Георгиевичу Густылеву. Той же последней каплей, заставившей меня решиться поехать в Свердловск, были именно эти простые, но запавшие мне в душу слова человека, которого уже тогда я уважал.

Последующее многолетнее общение с Александром заставило меня лучше понять людей. Подчас за внешним блеском, лоском скрывается никчемность, а то и кое-что похуже. В Канделе же нет никакой фальши, все-то он расставит по местам просто, без затей, не претендуя на внешние эффекты.

О человеке можно судить по его месту в жизни, по его работе, если хотите. В данном случае по тому, какое место он занимает в спорте, как к нему относятся.

И здесь все было честно. Самоотверженность, отдача Канделя баскетболу просто удивляли. В ту пору чемпионаты страны проводились по турам. Между турами были значительные перерывы. Можно было и расслабиться, зная, что до очередного тура остается еще добрые две недели. Но Кандель уже в зале, уже тренируется по два раза в день.

Отсюда (разумеется, в сочетании с огромным природным дарованием) и его поистине удивительная игра. При росте 195 см противоборствовать центровым росточком этак 215 см и чаще всего выходить победителем — такое, согласитесь, в баскетболе встретишь не часто.

Манера игры Канделя не походила ни на чью другую. Но главное, что, помнится, поразило меня в первом же матче, в котором я его увидел, и не переставало восхищать все остальное время, пока он оставался на площадке большого баскетбола, — это его великолепный, неподражаемый «крюк».

Его сравнивали с бросками крюком Тыно Лепметса, Яака Липсо, Виктора Зубкова. Но я считаю его неповторимым и ни с каким другим не сравнимым. Прежде всего потому, что у этих игроков такой бросок был эпизодом, они пользовались им, что называется, по случаю. У Канделя же он был поставлен во главу угла всех его атакующих действий. Это был его собственный прием, органично вытекающий из его манеры игры.

И сколько очков он ему приносил! Могут сказать, что вся тактика «Уралмаша» была построена в игре «на Канделя». Ну так что ж вы хотите: если человек делает что-то лучше других, почему же не доверять ему это и чаще других?

Кстати, позже, когда мы стали уже играть вместе, я понял, что, заботясь об интересах команды, Кандель не забивал и части тех мячей, что мог бы (и это при том, что без 30, а то и 40 очков он с площадки не уходил). Ибо на тренировках его результативность была еще поразительнее.

Такого феноменального дара не могли не заметить: у Канделя не было недостатка в предложениях перейти в другие команды, куда более титулованные и, что греха таить, обещавшие ему блага совсем иных размеров, нежели он имел в своем скромном «Уралмаше». Он остался верен своему клубу до конца. Решился даже принять команду в труднейшую для нее пору, когда всем было ясно, что в высшей лиге ей не удержаться. Сейчас Александр работает тренером ДЮСШ. Где? Конечно же, в своем родном Свердловске.

Но вернемся к моему приходу в «Уралмаш». Очень скоро я понял: у меня один только козырь — работа. И я работал как одержимый, благо стадион был рядом с гостиницей, в которой я на первых порах поселился. Уже не знаю, по сколько часов в день проводил я на площадке. Знал одно — надо доказать, что не случайный я человек в команде, что и выкладываюсь-то для того, чтобы потом, в игре, быть полезным.

Попал я в «Уралмаш» в трудное для него время, разделил с товарищами неудачу— проигрыш алмаатинцам в матче за выход в высшую лигу. Но подбадривало то, что именно в эти трудные минуты я уже не сидел на лавке (так мы называем скамейку для запасных). Если и не играл все 40 минут, то Юрий Георгиевич Густылев регулярно «подпускал» меня в состав и уж всерьез задумывался, кого ставить в стартовую пятерку: меня или, скажем, Новикова, хотя тот и был исключительно результативным.

На Спартакиаде профсоюзов, проходившей в 1965 году в Лужниках, место в стартовой пятерке, в той самой заветной «основе», было закреплено за мной окончательно. Отар Михайлович Коркия, признанный на Олимпиаде в Хельсинки при своем росте 190 см в борьбе против двухметровых американских гигантов лучшим центровым, приглашает меня в сборную молодежную страны.

Я близко знакомлюсь с игрой Прийта Томсона, Анатолия Крикуна, этих ярких представителей прибалтийской школы нашего баскетбола, и прихожу к выводу, что, не прекращая работать в том же ритме, к которому уже привык, могу ни в чем не уступать этим мастерам.

А дальше... Основной состав сборной СССР уезжает в Бразилию, но остается второй, выступавший под флагом сборной клубов. Ее тренирует тот же Коркия, а я уже знаю, он-то в меня поверил. И вот моя первая поездка за рубеж. Встречи с азиатским баскетболом были интересными сами по себе. Там совершенно иная школа баскетбола с обилием хитроумных комбинаций, выполняемых на высоких скоростях. Но для меня еще важнее, что на площадку я выхожу бок о бок с такими опытнейшими, закаленными в множестве испытаний бойцами, как киевляне Вадим Гладун и Альберт Вапьтин, эстонец Тыно Лепметс.

Но вернемся к «Уралмашу» — ведь эту главу я решил посвятить ему, и только ему. Опять-таки с высоты теперешнего своего опыта понимаю, какую большую роль в моем баскетбольном образовании сыграл этот клуб. Даже тем, что он не был лидером, что ему всегда приходилось трудно. На ту самую «основу» команды возлагалась вся тяжесть борьбы в ответственных встречах. А они у команды все были ответственными, ибо она постоянно балансировала на грани то входа, то выхода из высшей лиги.

Случалось, наша стартовая пятерка проводила матч, что называется, от звонка до звонка. Нередко слышишь: «Ну в то время такое еще было возможно, а вот теперь при возросших скоростях попробуй-ка». Ерунда! Выиграли же югославские баскетболисты Московскую олимпиаду, по существу, всемером, сумела-же, играя без замен, команда Чосича победить наш «Жальгирис» в матче на Кубок обладателей кубков европейских стран. А ведь это события 1980-1981 годов.

Конечно, может и не хватить сил. Но у меня удовлетворение наступало лишь тогда, когда я чувствовал, уходя с площадки, что выложился весь, отдал игре всего себя, целиком. И я очень хорошо понимал товарищей, «зверем смотревших» на тебя, если ты покидал площадку досрочно — за пять фолов. Таким был «Уралмаш», так росли в нем игроки.

Но этого мало. В команде росли и настоящие люди. Думаю, что если бы кто-то из нас, и я в том числе, не принял команду, товарищей, внутренне не сошелся бы с ними, как говорится, душа в душу, он бы и в спортивном отношении как-то законсервировался.

А еще чем интересен был «Уралмаш» тех лет, так это своей самобытностью. И не только команды в целом, но и каждого игрока в отдельности.

Вспомним хотя бы Льва Решетникова (я, правда, в команде его уже не застал), этого выдающегося снайпера. Для него попросту не существовало соперника, которого он не смог бы обыграть один на один и завершить дуэль точным броском.

Краев, Шалимов, Новиков, о самобытности Канделя я уже и не говорю — все эти игроки не подходили ни под одну сколько-нибудь привычную мерку.

Никто из уралмашевцев, несмотря на все невзгоды, не стремился к переходам куда бы то ни было, хотя в предложениях недостатка не было.

Предвижу саркастические замечания: «А как же Станислав Еремин, Анатолий Мышкин, да и вы сами, Сергей Белов?»

Нет, на слове меня ловить не надо. «Уралмаш» того времени, о котором я говорил до сих пор, и того, когда его покидали Еремин и Мышкин, — это уже совершенно разные команды. Перспективы роста в современном «Уралмаше» даже под увеличительным стеклом не разглядишь. Что же касается меня...

В какой-то мере мною двигали те же мотивы: едва ли, продолжая встречаться чаще с командами первой лиги, чем высшей, можно было бы расти. Но все-таки главное заключается в другом.