Тайм-аут из-за... обстрела

За оживленным разговором путешественники не заметили, как очутились в спортивном зале.
— Да, зал, но не тот,— Пивот внимательно огляделся.— Помещение, которое было здесь сооружено в 1907 году, я хорошо помню по фотографиям: вокруг зала на балконе проходила беговая дорожка с виражами. А здесь все иначе. Дело в том, друзья, что в один из дней Великой Отечественной войны именно в эту часть здания угодила вражеская бомба. Жертв, помнится, не было, но от зала кроме груды разбитого кирпича ничего не осталось. Восстановлен он был после войны и, конечно, не в первозданном виде.

Да, налеты фашистских стервятников сильно разрушили Ленинград. А первыми «покорителями» развалин были мальчишки. В первые послевоенные годы трудно было привыкнуть к горам битого кирпича и многочисленным пустотам в стройных рядах домов ленинградских улиц. Но жизнь брала свое, и мальчишеская жизнерадостность оказалась сильнее грустных раздумий. Семи- и восьмилетние мальчишки продолжали играть «в войну». Они громили фашистов, расстреливали их, а «особо важных» брали в плен. Ну а местом их «военных действий» были разрушенные дома.

Играли они и на развалинах дома № 35 по улице Маяковского. Однажды, сооружая очередной «блиндаж», ребята под грудой кирпича обнаружили развороченный баскетбольный щит с заржавевшим кольцом и истлевшей сеткой. Они отбросили его в сторону...

Они не знали, что такое баскетбол. Не знали истории пострадавшего от бомбы спортзала. Они не знали многого... Они даже не подозревали, что их отцы и братья, которые 900 дней оставались в осажденном Ленинграде, не только защитили его от фашистских полчищ, но и смогли возродить в военном городе... баскетбол.

Вот рассказ чемпиона Советского Союза 1938 и 1940 годов судьи международной категории мастера спорта Бориса Георгиевича Кондратова о том нелегком и памятном времени: «После первой блокадной зимы мы занимались восстановлением завода. Фронту была нужна продукция нашего предприятия. Преодолевая неимоверные трудности, истощенные и голодные, делали все необходимое, чтобы как можно скорее залечить раны родного завода. Вскоре он снова был в строю.

И тогда весной 1942 года у нас родилась дерзкая мысль: поставить на ноги и баскетбол. На первую военную тренировку вместе со мной пришли Г. Жгун, М. Болотов, В. Тарасов, Ю. Прохоров и другие. Однако броски по кольцу не были удачными: мяч, бывший когда-то таким «покорным», оказался непомерно тяжелым и совершенно «непослушным». Наши действия были скованными и неловкими. Но постепенно тренировки сделали свое дело: вернули забытые спортивные навыки, напомнили манеру обращения с мячом на «ты».

Все лето мы тренировались на открытой площадке, а когда наступила осень, стали подыскивать для баскетбола «зимнюю квартиру». Дирекция завода предоставила нам небольшое помещение, которое мы своими силами привели в порядок, а затем разместили там свое «баскетбольное хозяйство».

А теперь слово судье всесоюзной категории Владимиру Николаевичу Семенову: «Осенью 1942 года баскетбольный зал был открыт. К себе в гости заводские спортсмены пригласили баскетболистов, находившихся в воинских частях, защищавших Ленинград. Последние объединились под флагом Ленинградского Дома Красной Армии и вышли на игру в таком составе: А. Селиванов, В. Курков, Н. Редон, А. Толкачев, В. Кустов. Команду завода представляли Б.  Кондратов, Г. Жгун, М. Болотов, В. Тарасов и Ю. Прохоров. Судил встречу я. На игре присутствовало довольно много зрителей — работников завода.

Играли быстро, почти в довоенном темпе. Однако чувствовалось, что каждый спортсмен относится к своему сопернику исключительно корректно и, я бы сказал, очень бережно. Чего греха таить, в былые времена в трудный момент кое-кто иногда и работал на «снос» соперника. Но в блокадную пору любая травма могла надолго вывести из строя. А допустить это было нельзя, так как замены специалистам на заводе практически не было, а фронтовикам — тем более.

Во время второй половины игры начался артиллерийский обстрел района завода. Когда же снаряды начали рваться совсем близко, участники встречи устроили маленькое совещание.
— Что будем делать,— сказал кто-то,— играть или...
— И думать нечего — играть надо!— перебил я его.— Посмотрите: люди сидят, не уходят, а мы что же, в убежище побежим?..

И решительным жестом я дал сигнал продолжать игру.

Однако через некоторое время в зале погас свет. Тогда хозяева площадки пустили в ход динамомашину, находившуюся около зала. Через полчаса в помещении вновь вспыхнул свет, и матч был благополучно доведен до конца. Встречу выиграла заводская команда, но это была и общая, можно сказать, моральная победа мужественных людей над врагом, который пытался испортить наш спортивный праздник, постоянно обстреливая завод».

В апреле 1942 года, когда заводские спортсмены начали свои тренировки, в другом конце города, в зале Дворца культуры имени Первой пятилетки, тоже зазвенели баскетбольные мячи. В то время здесь размещалось правление общества «Буревестник», председателем которого был судья всесоюзной категории по баскетболу Р. Михелевич. Он, мастер спорта А. Морозов и еще несколько их товарищей, энтузиастов баскетбола, и сделали первые броски по кольцу в маленьком и холодном зале. А потом начались регулярные тренировки.

На каждую следующую тренировку приходил кто-нибудь новый. Здесь часто бывали и заводские баскетболисты, и фронтовики. Однажды, оставляя на полу мокрые следы от размокших в весеннюю распутицу валенок, в зал на улице Декабристов вошел мастер спорта А. Новожилов, ставший впоследствии заслуженным тренером СССР. Там он увидел довольно большую группу исхудалых, но бодрых людей, среди которых не сразу узнал своих довоенных товарищей. Кто-то спросил:
— А Ваня Степанов придет сегодня?
— Не будет Вани. Остался под Невской Дубровкой.

Наступила тяжелая пауза. Гибель товарища, одного из лучших баскетболистов города, двукратного чемпиона страны, была невосполнимой утратой для ленинградского спорта. Однако они еще не знали тогда, что на первую послевоенную тренировку не выйдут Г. Тещинский, Н. Кузнецов, И. Рогов, Н. Кораблев, Л. Равдоникас и многие другие талантливые ленинградские баскетболисты...

В зале было почти так же холодно, как и на улице. Но тем не менее армейские шинели и ватники, сапоги и валенки были сброшены, и начался матч».