III

Перелет до Владивостока занял сутки. Утром следующего дня, перегрузив свой багаж трижды — с самолета на автомашины, с автомашин на поезд, с поезда — на пристань в Находкинском порту, мы с восхищением разглядывали подковообразный залив, его поблескивающие в лучах солнца голубые воды, заставленные судами причалы, над которыми, торопясь с разгрузкой, «кланялись» портальные краны — на очереди стояли другие суда, белокаменный город, сбегавший к заливу со склонов сопок.

Ветер с моря нес прохладу. Город, люди, море и, кажется, даже яркое, но не знойное солнце — все тут было иным...

Рейд был полон судов, советских и зарубежных. Различных типов, конструкций, назначений. Порт жил напряженной жизнью. Вот наш катер с красивым названием «Коралл» просигналил трижды и не спеша начал отваливать от причала. Затем, набирая скорость, быстро вышел в залив и взял курс в Японское море.

Позади остался залив Находка, потом мыс Поворотный с маяком на взгорье — своеобразный форпост у входа в залив. Слева по борту, в трех-четырех милях от нас тянулся берег, а справа и по ходу открылась ширь морская, из которой то и дело неожиданно появлялись, постепенно увеличиваясь в размерах, идущие навстречу или догоняющие нас суда — сухогрузы, танкеры, сейнеры. Словно проваливаясь в море, они так же быстро исчезали, как и возникали.

До порта-пункта Заповедного было часов пять ходу. Оказавшись в море, к которому так стремились, мы теперь могли повнимательней осмотреться вокруг.

...Навстречу бесконечной чередой бежали волны с серебряной пеной на гребнях. Яркие лучи солнца обливали бескрайний водный простор, море сияло. Только рядом с катером вода была темной, таинственной, мрачной.

Иногда в виде серой, влажной пелены налетал туман. Тогда катер «тонул» в нем, скрываясь от носа до кормы, словно игрушечный кораблик. Но туман быстро оставался позади, и солнце снова сверкало на стеклах капитанской рубки и иллюминаторов, высушивало оставшиеся после тумана капельки влаги.

Все краски вокруг были мягкие, нежные — словно нанесены пастелью.

А со стороны берега представали совсем иные картины. Бесконечной чередой тянулись сопки, поросшие лесами. Невысокие, округлые, они выглядели кудрявыми и веселыми, как на детском рисунке, однако лишь в первые минуты. Чем внимательней мы вглядывались в них, тем больше замечали их мрачную диковатость и суровость. Пустынные бухты, пустынные сопки, местами грозные обвалы камней, скалы, выглядывавшие из моря причудливыми нагромождениями...

Все это особенно хорошо нам было видно из рубки капитана.

Узнав, что мы направляемся в бухту Киевка и порт-пункт Заповедный и примем участие в подводной разведке руды, капитан оживился и охотно заговорил с нами о начавшихся работах у берегов Дальнего Востока.
—       Как же, знаем о вашей экспедиции, — сказал он, вступая в разговор. — Почти каждый рейс перевозим то людей, то всякое оборудование. Нам, дальневосточникам, издавна известно: места тут богатые. У Дальнегорска и Владивостока находили, например, золото, даже добывать его из-под воды собирались. Да и так кое-кто, говорят, нырял не без пользы. Так что, ребята, успехов вам!

Помолчав, добавил уже без воодушевления:
—       А вот рыбы становится меньше. Уходит она дальше, в океан, да.

Что нас ждет впереди?

Во Владивостоке, где пробыли несколько часов, купили газеты и в «Правде» увидели заинтересовавшую нас информацию, озаглавленную «Охотники за подводными сокровищами». Автор ее — корреспондент ТАСС. Он побывал в бухте Киевка и сообщал с места событий: «Оживленно сейчас в бухте Киевка на побережье Японского моря. Сюда прибыла комплексная экспедиция, в составе которой геологи Приморского края, ученые-океанологи Москвы и Владивостока. Сегодня здесь началось бурение первой скважины для поиска подводных сокровищ — оловянного камня — касситерита и других рудных богатств».

«Оживленно сейчас в бухте Киевка», — повторяли мы не раз эти слова, приближаясь к бухте. И снова вспомнили их, когда наш катер, направившись, наконец, к берегу; пришвартовался к дощатому, на рискованно жидких сваях, причалу.

Был полдень. Царила глубокая тишина. Бухта под жаркими лучами солнца лежала ровная, как стеклышко. У подножия сопки, сбегая к самой бухте, раскинулся поселок — десятка два рубленых домиков. Пакгауз, двухэтажный дом, небольшая площадь перед ним, улицы, среди которых ни одной мощеной, — вот, казалось, и все достопримечательности.

Катер отчалил. Помахав на прощание капитану, мы перенесли свой багаж на берег и остановились в недоумении. Что же дальше? Куда следовать? Неужто предвкушаемое нами «оживление в бухте Киевка» не что иное, как вымысел, реклама, вводящая в заблуждение читателей? Было от чего испытать досаду...

Однако, прожив в Заповедном день и внимательно присмотревшись ко всему, что вокруг происходило, мы убедились, что корреспондент ничего не преувеличил и что здесь действительно происходили примечательные события.


Японское море. Первая проба — береговая

Исследования шли полным ходом. В бухтах, расположенных на север от Заповедного, работы выполнялись под руководством геологов Приморского управления и научных работников Владивостокского государственного университета. В их распоряжении был катер «Подводник». Он то швартовался у причала, то снова уходил в море. С этого катера производились подводные спуски аквалангистов, прибывших из Владивостока. Они брали пробы грунта со дна моря с помощью пневматического заборника, который привезли с собой.

Тот же катер и доставлял полученные аквалангистами пробы в лабораторию, развернутую в поселке.

В самом поселке, помимо лаборатории, организованной геологической партией, велось еще и разведочное бурение на берегу бухты. Оно позволяло ответить на ряд вопросов, связанных с Геологическим происхождением россыпей оловянной руды в море и бухтах. А в самой бухте Киевка незадолго до нашего прибытия были произведены обследования дна моря и взяты пробы со дна аквалангистами первой партии нашей экспедиции во главе с Володенко, перебазировавшейся затем южнее. С ней взаимодействовало экспедиционное судно «Геофизик», с которого пробы брались вибропоршневой трубкой.


«Геофизик» — плавучая база поиска «оловянного камня» — в бухте Спокойная

Кроме того, в бухтах этих работали геологи и геофизики Ленинграда и даже Риги. Вот оно, комплексное наступление на морские «клады»! Как в шутку заметил начальник нашей партии Марк Шумский, «дух Клондайка витал над бухтой Киевка...»


Бурят дно под водой..

...Буровая береговой части разведки стоит среди дюн неподалеку от поселка. Двое рабочих бурят здесь скважину до 50 метров. В этом месте как раз проходит русло пересыхающей летом речки Киевка, и данные, полученные на буровой, уточнят картину выноса пород с материка и накопления касситерита в бухте.

Побывав на буровой, по заданию начальника нашей партии захожу на обратном пути в минералогическую лабораторию. Всюду пробы грунта. Большинство из них сушится под открытым небом, после сушки их хранят в комнатах на стеллажах.
—       Технология анализов вкратце такова, — объясняет главный геолог Партизанской геологической партии Л. Хершберг. — Пробы высушиваются, затем обрабатываются специальным раствором с удельным весом около 3 граммов. Кристаллы касситерита оседают на дно вместе с другими металлическими частицами. Но касситерит — немагнитный, и мы его выделяем... магнитом. Наконец, под бинокулярной лупой определяем его содержание на кубометр породы.
—       Взгляните, — предлагает он. В глазок микроскопа видны тускло мерцающие кристаллы. Это и есть касситерит. — В прошлом году, — продолжает Хершберг, — мы получили на кубометр породы до 250 граммов оловянной руды — концентрация высокая. Теперь надеемся на повторение этих редких проб.

Климент Владимирович Яблоков
Геолог К. В. Яблоков перед спуском в море

Морской частью разведки руководит кандидат геолого-минералогических наук, сотрудник Проблемной лаборатории Климент Владимирович Яблоков. Застаю его в окружении нашей группы. Вид у него весьма импозантный: широкополая соломенная шляпа, клетчатая рубашка с засученными по локоть рукавами, загорелое лицо и руки, пышные пшеничного цвета усы. Он худощав, высок. Серые глаза смотрят внимательно, приветливо, дружелюбно.

Вопросы супятся на него со всех сторон:
—       Обнаружено ли олово в полученных пробах?
—       До каких глубин велись спуски в бухтах?
—       Эффективно ли действует пробоотборник?
—       Когда прибудет «Геофизик» с нашими друзьями?
—       Каков будет путь нашей партии?
—       Первый пункт обследований, — говорит он, — бухта Краковка. А дальше пойдем курсом на юго-запад. Из бухты в бухту — Спокойная, Окуневская, Подосенова, Козьмино... С пробоотборником будем работать до глубин 25—30 метров, на больших глубинах задействовано наше экспедиционное судно «Геофизик» с вибропоршневой установкой. Отплываем сегодня вечером.


С осьминогом

Выясняется, что «Геофизик», капитаном на котором П. Данелюк, в прошлом китобоец, моряк бывалый, уже пришел в Заповедный, на борту его — наши товарищи, которых мы сменяем. Встречаемся с друзьями на причале. Борис Володенко, Юрий Селиванов и другие члены партии — загорелые, выглядят отлично, в превосходном настроении. Рассказывают о спусках на дно, о мытарствах с погодой, сожалеют, что потеряли много времени зря. Им плыть в Находку, а нам в бухту Краковка, где они оставили нам лагерь («а пожить-то в нем не пришлось») и большую часть подводных спусков из намеченных программой разведки.

Мы спешим, да вот беда: у хлипкого причала, завязнув всем килем, прочно сел на мель «Геофизик» — начался отлив! И Данелюк неистовствует. Но тут уж ничего не поделаешь: придется «загорать», пока не начнется прилив.

Между тем мы грузим на «Геофизик» горючее, запчасти, машинное масло, продукты. На борт помещаем лодку-плоскодонку, отремонтированный мотор для вельбота.

Все готово к выходу — была бы большая вода!

Но лишь к ночи, когда неожиданно быстро опустились на море и берег густые дальневосточные сумерки и в небе зажглись миллионы звезд, начался прилив. Судно вздрогнуло, начало всплывать. Через час заработали двигатели. Курс — на юго-запад!

Мы улеглись в спальных мешках на баке. С моря потянуло прохладой, над палубой пронесся ветерок. До чего хороша ночь! Монотонно постукивают двигатели, горят над головой звезды, плещутся волны, разбиваемые форштевнем, и мы плывем навстречу неизвестности,..

А с рассветом увидели бухту Краковка. Подковообразный песчаный пляж. По краям — каменистые обрывы сопок. За бортом — голубая вода, прозрачная и тихая, сквозь которую смутно проглядывало морское дно, где (как знать?), может быть, и скрыта та самая оловянная руда, ради которой мы оказались здесь, в одной из бухт Японского моря.