Выдающаяся роль Австро-Венгрии

Совсем по-другому обстояли дела фигурного катания в прошлом веке в Австро-Венгрии, занявшей в конце шестидесятых годов ведущее место в деле систематизации и планомерного развития нашего спорта. О катании там в первой половине столетия известно крайне мало; хотя лекции Фита, о которых мы говорили выше, в 1790 г. были изданы и в Вене но, по-видимому, тогда фигурное катание там не привилось. Судя по книге Фергара, ¹ упоминающей только о дугах, спирали, перетяжке, восьмерке и кораблике, а также по описанию катания в Вене, данному во французской книге Сильва ² в 1857 г., можно заключить, что до этого срока оно оставалось в зачаточном состоянии. Это подтверждается и тем, что прекрасный труд Франца Бибергофера, ³ дающий нам почти исчерпывающий исторический материал о развитии венской школы, начинает свое повествование словами: «Это было в начале шестидесятых годов... и описывает дальше, как немногие завзятые любители катания пробирались по вечерам по одиночке в укромные уголки Пратера ⁴ с коньками в таинственных пакетах подмышкой, чтобы покататься на прудах его  хотя бы при лунном свете, вопреки строгому запрещению властей.

Около этого времени у венцев началось пробуждение общего влечения к катанию; большую роль в этом сыграли женщины, появление которых на коньках еще в XVIII веке считалось здесь, так же как и во Франции, неприличным. Доступ на катки начал открываться для них лишь в сороковых годах, но косые взгляды на такую вольность еще долго не прекращались. И только в шестидесятых годах здравый смысл наконец восторжествовал. Вместе с тем изменился и существовавший до тех пор у многих взгляд на катание как на занятие, приличное только мальчикам, а не взрослым людям. Круг приверженцев этого спорта быстро ширился, это привело и здесь, как в Америке, к возникновению клубов; Венское Общество бега на коньках было основано 3 февраля 1867 г., ⁵ а в 1868 г. появилось такое же общество в Троппау.

Неизвестно, как развивалось бы там искусство катания, если бы оно неожиданно не получило совсем особого направления под влиянием внешней силы.

Еще в 1864 г. в Европу прибыл американский фигурист Джаксон Гейнс; которому суждено было стать основателем современной нам формы искусства катания на коньках. Его манера катания, совершенно исключительная по красоте и естественной легкости, ритму и музыкальности движений, развивалась, по-видимому, вполне самобытно и независимо от вкуса его соотечественников, которые, как мы знаем, уже тогда уклонялись в совсем ином направлении. Кроме того, в области техники именно он показал впервые в Европе, что ход зависит не только от инерции после толчка, но что при каждом повороте корпуса, связанном с вытягиванием и сгибанием колена опорной ноги, можно получить новое поступательное движение. Этот важный принцип, в связи с характером всех приемов Дж. Гейнса, оказался фактором неоценимого значения. Но самая большая заслуга Гейнса была в том, что он, как истинный художник, вполне обладал чувством меры, категорически преграждавшим ему путь к крайностям; он понимал, что эстетическая сторона не должна подавляться чисто спортивно-технической, что точность, уверенность и быстрота должны тесно сочетаться с красотой, свободой и естественностью, и сумел поднять свое исполнение на степень действительного искусства, непреодолимо заражавшего зрителя своей эмоциональностью. Благодаря этому он показал изумленным европейцам совершенно неожиданные возможности исполнения связных последовательностей, стремительнейших фигур и элегантных ритмических танцев в красивейших постановках и грациознейших движениях тела.

Рис. 48. Конек Дж. Гейнса.

Другая заслуга Гейнса — окончательное оформление современного конька для фигурного катания. Он, правда, заимствовал общие очертания своего конька от филадельфийского конька Бушнелла; но он сумел придать ему гениально простую и в то же время  изящную форму и удобную кривизну трех различных радиусов, а главное он первый наглухо винтами прикрепил его к сапогу, без всяких механизмов, так неприятных для глаза, достигнув сразу максимальной прочности и красоты. Значения его усовершенствований не приходится доказывать. Все позднейшие изменения в этом коньке были более или менее несущественны и касались лишь деталей.

Сын столяра-мебельщика в Чикаго, Гейнс с детства, готовился стать артистом балетной сцены, причем для выработки пластики и правильной постановки тела он, по собственному признанию, постоянно упражнялся перед зеркалом. Есть сведения, что он работал затем балетмейстером в Филадельфии; но еще в молодом возрасте он покинул Америку и уже больше туда не возвращался. Американская школа катания от этого без сомнения много потеряла.

Гейнс мастерски владел также и роликовыми коньками, в которых ролики были расположены в одну линию посредине стопы, как лезвие обыкновенного конька.

При значительном количественном развитии фигурного ратания в Европе до шестидесятых годов XIX века качественные успехи его были не слишком велики, и появление Гейнса с его новым методом катанья и с чарующей легкостью и грацией движений произвело настоящий переворот. Он, как блестящий метеор, пронесся по небу спортивного мира тогдашней Европы и исчез так же неожиданно, как появился: уже около 1871 г. преждевременная смерть постигла его. ⁶ Но, несмотря на это, влияние его на искусство катания было колоссально. Оно послужило тем толчком, который вызвал огромный качественный скачок вперед и привел впоследствии к образованию новой формы проявления искусства — к международному стилю.

В первые годы по своем прибытии он выступал в разных центрах Северной и Средней Европы как профессиональный фигурист, повсюду находя восторженных учеников и последователей своего искусства; но наибольшее влияние он имел, начиная с 1868 г., в Вене, где к тому времени, как мы видели, уже образовался мощный клуб конькобежцев.

Вот как описывает его первое выступление в Вене Франц Бибергофер:
«16 января 1868 г. желтые плакаты возвестили любителям катания, что знаменитый танцор-конькобежец Дж. Гейнс покажет свое искусство на катке Венского Общества. Программа охватывала четыре номера: марш, вальс, мазурка, кадриль.

«Это и следующие выступления его были днями рождения венской школы фигурного катания. Хотя многие из присутствующих уже видели Гейнса на тренировке, но на этом выступлении его все были поражены. Его худощавая, едва достигающая среднего роста фигура оказалась способной на незаметные, но мощные напряжения. Толчок при движении по дугам был совсем невидим, все повороты были так молниеподобно быстры, что нужно было напряженно всматриваться, чтобы не пропустить момента их. При этом все движения были так приспособлены к ритму музыки,  что балерина на сцене не могла бы показать лучшего. Прыжки Гейнса, змейки, пируэты на носках и, наконец, низкий «волчок» никогда никем более не были исполнены в таком совершенстве. До сих пор никому еще не удалось выехать из точки вращения волчка развернутой спиралью в три оборота. Гейнс терял в бешеном вращении волчка свою шапочку и по окончании фигуры, выезжая прочь назад наружу, с безукоризненной уверенностью поднимал ее со льда без всякой остановки.»⁷

Другой свидетель, Фр. Калистус, ⁸ говорит: «только глядя на Гейнса, как он плавно стремится по зеркальной поверхности льда, то словно исчезая в каком-то вихре, то высоко взвиваясь в прыжках надо льдом, только тут можно постичь, что такое искусство катания высокого стиля. Неподражаемая грация не покидает его на труднейших фигурах, а уверенность его движений скрывает от зрителя их опасность и дает ему только красивое зрелище, полное разнообразнейших картин».

Дж. Гейнс делал тогда уже почти всю теперешнюю школьную программу, кроме скобок и крюков, но без правильности в рисунке в современном смысле, не в форме восьмерок, бессистемно. Таким образом он — основатель,. но не творец современного фигурного катания. Особенно-глубокое впечатление на венцев произвели показанные Гейнсом танцы на льду. Но кроме показательных выступлений, он занимался там и преподаванием, положив начало венской школе фигурного катания.

Джаксон Гейнс.

Успех Дж. Гейнса в Старом Свете побудил и других американских профессионалов совершить путешествие в Европу: В. Фуллер в 1865 г., Колли Кертис и Е. Т. Гудрич в 1869—70 г. и позже показывали свое искусство в разных местах Европы; последние были в Вене в 1877— 78 г. и произвели сильное впечатление своими акробатическими прыжками через кресла и совместным исполнением  наружного кораблика; но влияние их, по сравнению с Дж. Гейнсом, было невелико.

В следующем после отъезда Гейнса из Вены 1871—72 г. произошло знаменательное событие — состоялось первое на континенте состязание в фигурном катании. Оно даже было названо «международным», но иностранцев явилось немного— один только немец Шлиппенбах, выигравший приз в скоростном беге, но далеко уступавший венцам в искусстве... Программу и правила составил д-р Корпер, и так удачно, что его работа, развившаяся впоследствии в так наз. «венскую программу», до сих пор лежит в основе действующих международных правил. Не лишено интереса содержание программы этого первого соревнования; каждый участник его должен был проделать:
1.       Все голландские шаги в форме восьмерки.

2.       Эти же дуги в комбинациях с тройками и двукратными тройками.

3.       Все четыре петли.

4.       Бесконечную восьмерку на одной ноге в трехкратном повторении, начиная ее последовательно всеми ходами.

Все фигуры исполнялись, начиная и с правой, и с левой ноги, и трижды повторялись. Затем следовали специальные фигуры и наконец произвольное катание.

Четыре года спустя была сделана первая попытка привлечь женщин к участию в состязаниях, вызванная появлением в Обществе четырех молодых фигуристок, делавших большие успехи. Катание прошло великолепно и вновь подтвердило всю нелепость устранения женщин от этого вида спорта, наиболее соответствующего именно их психофизическим данным.

Если в соревнованиях того времени еще отсутствовали трудные фигуры, то, с другой стороны, в них видна была продуманная система, стремившаяся к всестороннему исчерпанию всех основных фигур и, по-видимому, имевшая в виду в дальнейшем преодоление и всех типичных комбинаций. Таким образом, группа последователей Дж. Гейнса в Венском Обществе конькобежцев начала разрешать выпавшую ей на долю задачу — использовать идею основателя нового течения в искусстве катания и создать новую школу этого искусства как нечто целое, оформляющее его высшее проявление. Дальнейшая работа в этом направлении сыграла огромную роль в истории развития фигурного катания и привела вскоре же к выдающимся результатам, прежде всего в области методики, и одновременно вывела Вену на заслуженное ею первое место в мире по своим достижениям, место, как увидим ниже, до сих пор ревниво ею сохраняемое.

В 1881 г. появилось первое издание книги Диамантиди, Корпера и Вирта «Следы на льду» ⁹, составившей  эпоху в литературе данного спорта и долгое время считавшейся классической. Здесь мы видим уже глубоко продуманную и проработанную систему построения фигур; во второе издание в 1892 г. вошли и однореберные крюки и выкрюки. ¹⁰ Однако, правильность рисунка все еще не была совершенна: отсутствовала замкнутость фигуры и равномерная ширина всех трех частей параграфов. Кроме того, система эта в своих комбинациях еще не была достаточно обоснована: так, например, тогда были в ходу совсем не характерные и потому ненужные школьные фигуры — комбинации троек с петлями во всевозможных перестановках.

Надо сказать, что насколько Корпер высоко разработал систему построения фигур, настолько методика у него осталась по существу крайне слабой — она ограничивалась довольно туманными описаниями способов исполнения отдельных фигур, притом зачастую с грубыми ошибками; так, например, автор рекомендует начинать внутренний голландский шаг вперед с оттянутым назад плечом, соответственным свободной ноге (т. е. в I позиции), ¹¹ а также скрещивать последнюю в начале дуги, ¹² т. е. советует диаметрально противоположное правильной постановке; подобное же встречается и в других местах книги. Вообще в ней недоставало самого главного, что нужно для руководства-. обобщения и вывода основных принципов, а также систематического выяснения всей механики выполнения фигур, т. е. не только роли отдельных частей тела в работе фигуриста, но и взаимоотношений этих частей во времени и пространстве и, наконец, динамики этих взаимоотношений. Авторы книги подошли к предмету чисто метафизически, они не умели охватить связи всех явлений в искусстве и понять всю глубину значения взаимно противоположных элементов: собранных, напряженных «предварительных положений» и развернутых, спокойных поз инертного скольжения; они видели в искусстве катания только идеально-красивые пластичные постановки и движения, как неизменные элементы этого искусства и только за ними признавали право на существование. При этом они вовсе не вникали в существо эстетической стороны катания и, что страннее всего, в вопросах пластики придерживались американской формулы: «правильный след не может получиться без правильной осанки (постановки), и, наоборот, правильная осанка обусловливает правильный след».¹³ У них не было  надлежащего подхода к предмету, а потому они не могли удовлетворительно построить теорию катания и дать правильную методику его.

Но во всяком случае изложенная ими система сделала огромный шаг вперед и послужила основанием для выработавшегося впоследствии так наз. международного стиля,  которому и мы теперь пока еще следуем.

Уже в следующем 1882 г. венцы решили произвести решительную пробу своей системы и устроили первое, в мире действительно международное состязание по искусству катания с огромной, очень трудной и всесторонне проработанной программой, ¹⁴ включавшей все три вида катания, причем устроители позаботились привлечь не только участников, но и судей из других стран; в числе последних были представители Англии (Ш о у, Смитсон и Гриффите), Франции (дела Фарелла), Голландии  (ван Хоорн); иностранные конкуренты явились, правда, только из Норвегии — Акс ель Паульсен (более известный как скоростник), Аунеи Берне р. Венцы выставили девять человек. Результат показал полное превосходство венской школы, получившей с того дня всесветное признание ¹⁵ и вызвавшей во всей Европе, кроме Англии, работу в том же направлении. Первое место досталось Леопольду Фрею, непосредственному ученику Гейнса, второе — венцу Эдуарду Энгельманну, третье — Паульсен у, и то только благодаря блестящему выполнению труднейшей специальной фигуры — это был его знаменитый прыжок с полуторным оборотом в воздухе; четвертый и пятый призы достались венцам.

Одновременно было проведено состязание профессионалов: первым был американец Колли Кертис, вторым — норвежец Эдвин Паульсен.

К 1888 г. в Вене возникают новые клубы: посетители частного катка Эд. Энгельманна ¹⁶ основали в декабре этого года «Трэнинг-Клуб», затем появились «Энгельманнов клуб», «Эйс-блюмэ» («Ледяной цветок»), «Шнээрозэ» («Снежная роза») и другие. Это сыграло большую роль в развитии венской школы. Конкуренция создала новый стимул для продвижения вперед.

Необходимо подчеркнуть, что ни в Австро-Венгрии, да и нигде в мире, не было тогда не только антагонизма, но и сколько-нибудь заметного организационного разделения фигурного катания и скоростного бега на коньках; все конькобежные клубы одинаково интересовались и тем и другим видом конькового спорта и устраивали соревнования в обоих: если и бывали иногда уклоны в ту или другую сторону, то лишь по причине случайного перевеса в достижениях скоростников или фигуристов. В 1888 г. состоялся первый розыгрыш скоростного первенства Австрии. ¹⁷
Венские фигуристы выступали с успехом в Германии — в Берлине, Франкфурте и Гамбурге, причем венец Карл Кейзер выиграл первенство Германии.

Кроме того, следует отметить первое выступление в парном катании в Вене. Это было, правда, пока еще не состязание, а лишь показательное катание и при том профессионалов — Л. Фрея него жены, но оно имело большое значение. Техника в связи со страстью к танцу и в соединении с женским катанием зародила тогда этот новый вид фигурного катания—смешанное парное, ставшее впоследствии одним из самых популярных проявлений конькобежного искусства.

В 1889 г. произошло слияние австрийских обществ с ранее образовавшимся германским союзом — возник новый «германо-австрийский союз», выработавший новую программу школьных фигур, как видно из приложенной таблицы, довольно своеобразную (рис. 49 и 50).

В следующем 1890 г. венцы К. Кейзер и В. Динстль приняли участие в большом состязании в Петербурге, где потерпели первое поражение от А. П. Лебеде в а в одиночном катании, но получили первый приз в несмешанном парном. В 1891 г. смешанное парное катание появляется уже в соревновательной форме. Однако оно развилось вполне только в XX веке, а это была только первая попытка, увенчавшаяся блестящим успехом; выступали, правда, только две пары: П. Штейнгаузен—Блаттер и М. Облак — В. Зейберт, но их катание так понравилось, что с тех пор парное катание стало в Вене непременной принадлежностью каждого состязания.

Начиная с 1892 г., венцы непрерывно принимают участие во всех больших международных соревнованиях. Этот год ознаменовался появлением на свет международного союза конькобежцев, начало которому было положено на первом международном конгрессе в Схевенингене (Голландия), состоявшемся  23, 24 и 25 июля. Образованию этой мощной организации предшествовало объединение конькобежных обществ некоторых отдельных стран — надо упомянуть о Национальном английском союзе (National Skating Association of Great Britain) и германо-австрийском союзе; кроме них в образовании международного союза приняли непосредственное участие еще Нидерландский союз конькобежцев (Nederlandsche Schaatsenrijders Bond), стокгольмский и готенбургский клубы (Швеция), будапештский клуб (Венгрия); сверх того заявили в письменной, форме о своем присоединении Национальный союз любителей катания Америки и отдельные клубы Норвегии (Хамар) и России (СПб. Общество любителей бега на коньках); впоследствии международный союз постепенно охватил все страны мира, в которых культивировался конькобежный спорт в той или иной форме.

На I Конгрессе 1892 г. было постановлено разыгрывать ежегодно мировые и европейские первенства по скоростному бегу и европейские по искусству катания. Розыгрыш первенств должен был происходить в крупных спортивных центрах, каждый раз по назначению Комитета союза. Вместо применявшихся до сих пор английских мер для бега на скорость (англ. миля равна 1609 м) установили дистанции в метрах, а именно 500, 1500, 5000 и 10000 м. Выработали правила состязаний и, по настоянию Англии, знаменитые правила любительства, внесшие впоследствии столько затруднений, протестов, споров и других неприятностей. ¹⁸ Международная программа школьных фигур была выработана несколько позже, на берлинской конференции 1893 г. По сравнению с германо-австрийской (см. выше) она пошла на упрощение и отличалась от современной нам только следующими пунктами:
1.       Кроме обыкновенных голландских шагов были включены наружные вперед с переступанием и наружные назад с подкладкой.

2.       Выкрюки и крюки исполнялись в форме восьмерок, а не параграфов.

3.       Отсутствовали параграфы с двукратными тройками и скобками.

4.       Отсутствовали восьмерки с двукратными тройками.

Но первенства Европы начали разыгрываться еще раньше образования МСК, а именное 1891 г. (германо-австрийский союз); второе первенство Европы провели венцы, собрав мощную компанию конкурентов: от одного только Венского Общества конькобежцев выступили пятеро, в том числе К. Кейзер, Захариадес и восходящая звезда Густав Xюгель; будапештский клуб прислал Тибора фон Фельдвари; кроме того, состязались фигуристы из Гамбурга и Мюнхена, но первое место отвоевал один из двух представителей Трэнинг-Клуба Эдуард Энгельманн. Фактически это было первенство не Европы, а германо-австрийского союза, так как кроме австро-венгерцев и немцев никого не было. Но в следующем году, когда произошла вторая после 1882 г. встреча представителей венской школы с северянами в лице шведа Геннинга Гренандера (это был первый европейский чемпионат под эгидой международного союза), сразу же резким диссонансом проявилась вся гниль капиталистического спорта с его узконационалистическими тенденциями, прозрачно и неловко прикрытыми громкими фразами об интернациональных дружеских связях.

Дело было в Берлине, 22 января 1893 г. В соревновании на первенство Европы участвовали восемь человек, представлявшие пять стран: Австрию, Германию, Венгрию, Норвегию и Швецию; судей было семеро, в том числе два австрийца, один венгерец, три немца и один швед. Соревнования проводились вообще только индивидуальным порядком (командные результаты в международных соревнованиях не учитываются) и победителем по тогдашним правилам МСК считался тот, кто получал наибольшую сумму баллов от всех судей вместе, независимо от порядковых мест, получившихся для каждого конкурента у каждого судьи — правило, по нашим теперешним взглядам, довольно наивное. Но шведский судья Ялмар Седерстром правильно учел, что благодаря такой системе оценки он может, несмотря на мнение большинства судей, вытащить своего кандидата на первое место: он поставил ему такое  огромное количество баллов и, наоборот, дал их так мало главному, самому сильному его сопернику Энгельманну, что общая сумма баллов всех судей у Гренандера оказалась наибольшей —1989, тогда как Энгельманн, вышедший у большинства судей на первое место, получил 1988, т. е. на  один балл меньше. ¹⁹ По правилам швед выиграл первенство!

Рис. 51. Эдуард Энгельманн.

В результате: протесты, споры личные, письменные и в печати, решения, пересмотры решений и пр. продолжались пять лет;  дело рассматривалось на II Конгрессе 1895 г. в Копенгагене, было передано на решение Комитета МСК; последний присудил звание чемпиона Европы Энгельманну и переслал ему золотую медаль; нов 1897 г. III Конгресс в Стокгольме, по предложению нового комитета, постановил считать состязание 1893 г. недействительным.

Таким образом, Швеция с самого начала объединения европейских конькобежцев в международную организацию — МСК — усвоила себе особый метод приобретения почетных званий для своих спортсменов.

Но скверный случай 1893 г. имел одно хорошее последствие: правила были рационализированы, пристрастность судей была несколько затруднена, но, увы, не пресечена в корне.

Этот случай не только не помешал работе венской школы, но, наоборот, поднял ее энергию. Вена в лице W. Е. V., Трэнинг-клуба и других своих клубов подготовила целую плеяду блестящих фигуристов, среди которых имена Густава Хюгеля, братьев Фелльнер, Макса Богач, пары Мицци и Отто Богач, другой пары — Христины Энгельманн-Шабо и К. Эйлера составили самый блестящий цветник фигуристов конца XIX столетия. Австро-Венгрии и в частности Вене достались после 1893 г. европейские первенства 1894 г. в Вене (Э. Энгельманн), 1895г. в Будапеште (Т. фон Фельдвари); первенства мира 1896 г. в Петербурге (Г. Фукс — венец по школе, хотя и выступал в тот раз уже от Мюнхена), 1897 г. в Стокгольме (Г. Xrare ль), 1899 г. в Давосе (он же) и в 1900 г. там же (он же). В 1898 г. в Лондоне Хюгель получил в мировом первенстве лишь второе место за шведом Гренандером, третьим был Фукс.

Рис. 52. Тибор фон Фельдвари.

Для нас далеко не лишен интереса вопрос, каковы же были техника и манера катания у представителей венской школы, чтобы мы могли потом яснее себе представить, во что они превратились к концу века под влиянием международных встреч.

О манере и технике Джаксона Гейнса мы уже говорили — венская школа вначале тщательно придерживалась этого образца в своем естественном непринужденном катании и только развивала технику, достигнув в этом к 1882 г. очень и очень высокого результата: правильность и покрытие рисунка были великолепны, так же как и свобода и грация движений; величина же фигур и ход в школьном и отчасти в произвольном катании были сравнительно незначительны. Но приезд северян в 1882 г., встреча с ними в Петербурге в 1890 г. (там были шведы Ивар Хульт, Сундгрен и финн Катани) уже оказали большое влияние на стиль венского катания в смысле внесения в него большей смелости, быстроты хода и трудности произвольных фигур. Выступление Эд. Энгельманна на европейском первенстве 1892 г. несомненно уже отразило на себе это влияние. Одна из газет того времени, ²⁰ описывая выступление Эд. Энгельманна на первенство Европы, говорит, что эго исполнение напоминало лучшие времена Дж. Гейнса, а в программу входили мастерски выполненные труднейшие однореберные крюки и выкрюки, прыжок корабликом с целым поворотом в воздухе и низкий пируэт (волчок) с переходом в стоячий пируэт на одной ноге, продолженный в пируэт на носке.

Говоря об этом же историческом состязании, Фр. Бибергофер ²¹ сообщает, что появившееся к тому времени в венской школе новое течение, допускавшее некоторый возврат к прежним театральным позам с поднятой вверх одной рукой, подверглось на этом соревновании испытанию и не выдержало его: непринужденное, естественное катание Энгельманна, оставшегося верным первым традициям венской школы, своим истинно художественным исполнением доказало полное превосходство последней.

Но все же в катании представителей венской школы до самого конца века еще оставались какие-то следы театральной манерности в виде искания красивых поз; в них было слишком заметно желание понравиться судьям; в глазах специалистов это несколько портило в остальном превосходное впечатление от их катания. С другой стороны, музыкальность и дивный ритм их произвольных фигур, а также необычайная скатанность лучших венских пар, как, например, М. и О. Богач или перешедших в профессионалы М. и В. Зейберт, были так совершенны, что их катание заслужило от массы зрителей название «гениального». ²²