Из лета — в зиму

За четыре года, прошедшие после X чемпионата мира, в национальной сборной произошло множество перемен — и среди игроков, и среди тренеров. М. Загало оставил свой пост, и команду принял О. Брандао. Новый тренер начал с экспериментов в поисках замены Пеле. Но гении рождаются не каждый год, и Брандао никак не мог найти игрока, который взял бы на себя в команде роль лидера и по мастерству, и по спортивному духу. Более сорока кандидатов опробовал тренер в товарищеских матчах. Под его руководством сборная выиграла престижный турнир в США, где ее соперниками были национальные команды Англии и Италии.

Брандао охотно давал интервью журналистам. Но в конце концов они же его и «похоронили». Началось с конфликтной ситуации, возникшей вокруг полузащитников Ривелино и Зико. Первый был хорошо известен, сыграл за сборную более 100 матчей и приближался к рекорду англичанина Бобби Мура — 108 матчей в составе национальной команды. Зико — к тому времени его уже прозвали «белым Пеле» — считался одним из самых перспективных среди молодых игроков сборной. Вся беда заключалась в том, что как один, так и другой выступали в одной роли — левого полузащитника. Дошло до того, что Зико стал просить, чтобы его отчислили из команды. Пресса взволновалась. Но тренер успокаивал журналистов: все, мол, идет по плану.

Тем временем шли к концу отборочные соревнования нового, XI чемпионата мира. В матче со сборной Колумбии Брандао неожиданно избрал оборонительный вариант построения своей команды: 4—4—2. В нападении лишь двое игроков. И в результате — нулевая ничья.

Резонанс в прессе был ужасающим. Вот что писала, например, бразильская газета «Глобо»: «Ясно, что при нем сборная не вернется на дорогу побед. Брандао не в состоянии зафиксировать состав. Он не остановится в экспериментах. Судя по всему, он окажется без работы, что вряд ли огорчит подлинных болельщиков бразильской сборной». В тот же день Брандао сдал свои полномочия тридцатисемилетнему К. Кутинье, обладавшему славой талантливого теоретика футбола.

Новому тренеру повезло: в ответном матче с колумбийцами его команда победила с крупным счетом 6:0. Быстро был улажен конфликт, связанный с Ривелино и Зико: последний стал «чистым» нападающим. Отмечали все более яркую игру отдельных футболистов — полузащитника Серезо, нападающего Роберто, прозванного за способность к неожиданным стремительным и энергичным действиям «динамитом». Теперь оставалось ждать, что покажут игры финального тура.

...Занимался рассвет, когда через рваные дождевые тучи мы увидели под крылом ДС-10 знаменитые пляжи Копакабаны. В аэропорту Рио-де-Жанейро пробыли ровно час. Выпили по чашке знаменитого бразильского кофе, который здесь дешевле, чем где-либо в мире.

Теперь два часа полета до Асунсьона, столицы Парагвая. С этим государством наша страна не поддерживает никаких отношений: режим Стреснера — один из самых реакционных. После приземления стюард вежливо попросил советских журналистов не покидать самолет. Нам оставалось только наблюдать в иллюминаторы встречу испанского посла в Парагвае, который летел этим же рейсом. Все встречавшие его были в военной форме. И тут стюард, также наблюдавший дипломатическую церемонию, сглаживая некоторую неловкость в связи с нашим временным заточением, доверительно рассказал о причине задержки с вылетом в Мадриде. Оказывается, 10 июня было совершено покушение на другого испанского посла, в Турции. А перед нашим вылетом из Мадрида кто-то позвонил в полицию и сообщил, что на борту ДС-10 спрятана взрывчатка. Три часа сотрудники службы безопасности обыскивали самолет, но ничего не обнаружили. «Видели бы вы их рожи! — заливался жизнерадостным смехом стюард.— Каждую щелку обшарили, а оказалось зря!» Чтобы не показаться невежливыми, мы натянуто улыбались, но только после приземления в Буэнос-Айресе вздохнули свободно...

Когда-то давным-давно, еще мальчишкой-школьником, я был поражен словами учителя географии, рассказавшего, что если у нас лето, то в другом полушарии, наоборот, зима. Детское изумление осталось, конечно же, в том далеком прошлом, но все-таки, вылетая из летней Москвы в зимнюю Аргентину, я испытывал вполне определенное любопытство. Оказалось, и вправду зима. Трава пожухла, температура воздуха — плюс шесть. Будто попал на черноморское побережье Грузии, заслужив отпуск в декабре.

Самолет приземлился в Байресе — так сокращенно аргентинцы называют обычно свою столицу,— когда уже смеркалось. Нас ждал автобус, на нем мы и совершили первую экскурсию по Аргентине.

Аэропорт «Эсейса» был сооружен специально к чемпионату мира, кое-где даже не успели еще убрать строительный мусор. До центра города отсюда километров сорок. А вот окраины рядом и тянутся бесконечно: в столице проживает треть населения страны (более восьми миллионов человек), и подавляющей части его на роду написано прожить свою жизнь в маленьких неказистых домишках, а не в блеске столичного центра. Он же, центр, не уступает лучшим европейским городам, не случайно Буэнос-Айрес называют американским Парижем.

Впрочем, нам почувствовать буржуазную роскошь не пришлось. «Интурист» проявил характерную сдержанность, зная, что цены на гостиницы в Байресе удесятерились в связи с чемпионатом, и нас поселили в маленьком трехэтажном отеле, где в одной из комнат окно было... нарисовано на стене. Но зато совсем рядом, чуть ли не за этой самой стеной,— главный пресс-центр, а это для журналистов самое важное.