На озере Альбано

Солнце жжет беспощадно. Жарко даже легендарной Капитолийской волчице, медная скульптура которой стоит перед входом в «Олимпийскую деревню». Приоткрыта ее пасть. Под нею, как будто ища тени, прячутся близнецы Ромул и Рем — Основатели Рима.

В этот час пустынна площадь перед «деревней». Зной заставил уйти даже самых страстных охотников за автографами и значками. Опустела стоянка транспорта. Лишь один автобус с пятью олимпийскими кольцами на ветровом стекле и транспарантом «Lago Albano» — озеро Альбано — ждет пассажиров. Под навесом палатки сидит шофер Беллини. Он привык возить людей из разных стран. Мало ли туристов бывает в Риме? На этот раз он повезет русских спортсменов-гребцов. Нужно будет рассказать потом дома, какие они, эти русские. О них так много и так по-разному пишут. Жена, конечно, замучает вопросами. Говорят, что русские носят сапоги до колен. Он даже улыбнулся, представив себе это.

— Autisto? * — знакомое слово прозвучало очень непривычно. Беллини оглянулся. Рядом стоял высокий парень. — Lago Albano, — старательно выговаривая буквы, произнес он и неопределенно махнул рукой в сторону. Шофер кивнул. По лицу парня скользнула довольная улыбка. Видно было, что ему доставляет удовольствие разговор, и, чтобы продолжить его, он выпалил: — Прего, ** синьор! — Но тут же вспомнил, что это значит, ойкнул и поправился: — Грацио, *** а не прего!

Беллини поднялся и вместе с парнем пошел к автобусу. «Русский», — решил он, увидев, что к его машине идут спортсмены в такой же форме. «А сапоги?» — взглянул на ноги. «Нормальные остроносые туфли. Как у нас». Почему-то это открытие ему было приятно. Беллини понимает, что каждый народ одевается по-своему, но все-таки хорошо, что русские одеваются так же, как итальянцы.

Он открывает дверцу, первым входит внутрь, привычным движением включает мотор.

Машина трогается с места. Беллини разворачивает ее на площади и думает, как ехать дальше. Короче всего — путь через центр Рима. Компанией так и запланировано. Ведь бензин дорог. Но через центр очень долго. Улицы узки и часто забиты транспортом. Даже пешеход движется быстрее. Шофер поворачивает к Тибру. По широкой набережной — к замку Ангела, поворот, теперь мимо Колизея к термам Каракаллы, а там уже  ворота Рима. Ну а с бензином обойдется как-нибудь...

Автобус вырвался наконец из узких улочек предместья Сан-Себастьяна на Аппиеву дорогу. Мелькнула в стороне древняя сторожевая башня, совершенно заросшая кустарником, сохранившая лишь общие контуры. С Аппиевой дороги мощная машина очень быстро перебирается на современную автостраду.

Лихость и виртуозность итальянских шоферов признаны во всем мире. Беллини держит стрелку спидометра на цифре «70». Каждый раз, когда стрелка прыгает за эту цифру, он видит одобрительную улыбку на лице русского. «Даешь восемьдесят!» — этот клич знаком многим шоферам, возившим сборную команду гребцов на Родине. «Даешь восемьдесят!» — но как это сказать по-итальянски, чтобы Беллини понял?

Дорога плавно стелется под колесами автобуса. Бесконечной чередой набегают и пропадают позади белые тире осевых линий. То с одной, то с другой стороны шоссе мелькают знакомые по фотографиям со школьных лет акведуки римского водопровода. Молчаливые руины резко выделяются темным цветом камня на фоне буйной южной зелени.

Город остался позади. Теперь по обеим сторонам дороги тянутся виноградники, аккуратные ряды которых равномерно сменяют друг друга. Пейзаж однообразен и не привлекает внимания. В автобусе стало тихо. Ребята погружены в свои думы. Понять их нетрудно. Каждый — и тот, кто впервые выехал на соревнования за границу, и тот, для кого такие поездки могли бы стать уже привычными — волнуется при мысли о предстоящих соревнованиях.

Автобус ныряет в туннель. Внезапная темнота заставляет немного отвлечься. А вот и Альбано! Выходя из автобуса, советские спортсмены дарят Беллини значки. Он благодарит, растроганно приглашает ездить только в его автобусе.

О том, что Альбано горное озеро в кратере потухшего вулкана, мы уже знали. Оно небольшое, почти круглое. На берегах — летняя резиденция папы римского.

Всё это, конечно, интересно, но в настоящий момент нас волнует совсем другое. Как размечена дистанция? Какая волна? С какой стороны ветер? Кто из противников уже приехал, давно ли в Риме? В первые минуты эти вопросы заслонили от гребцов и необычайную красоту окружающей природы, и удобные эллинги, построенные специально для хранения лодок участников соревнований.

Все двинулись к берегу. Там к плоту для спуска лодок на воду — бону — подошла румынская четверка, закончившая тренировку. Завязывается разговор. Гребцы Румынии уже несколько дней в Риме. С видом старожилов они рассказывают о том, как подготовлена трасса гонок. Оказывается, шары, которыми размечена дистанция, сделаны из пенопласта. Они расположены через каждые десять метров, а отрезки 250 и 500 метров отмечены большими резиновыми шарами. Пройти точно в пределах отведенной разметкой полосы воды очень трудно, ведь спортсмены сидят спиной к направлению движения. Рулевые же есть только в трех типах лодок из семи. «Трудно будет, — решают «безрульщики». — Да, зацепись за такой поплавок, не скоро выправишься», — кто-то вслух выражает общую думу.
— Ребята, налаживать лодки! — раздается голос старшего тренера команды Е. Б. Самсонова.

На первый взгляд в этом нет ничего сложного. Металлические кронштейны уключин, снятые на время перевозки лодок, надо поставить на место. Так делают в тех случаях, когда привезены с собой свои лодки. Но в этот раз положение сложнее. Швейцарская фирма «Штемпфель» не выполнила к сроку свои обязательства по изготовлению комплекта лодок для советской олимпийской команды, и нашим гребцам предстоит еще только первое знакомство с лодками, на которых им надо будет выступать.

«Знакомство» не всем доставило удовольствие. Расстроенные возвращаются с воды гребцы двойки распашной без рулевого Валентин Борейко и Олег Голованов.. Новшество швейцарских судостроителей, расположивших руль под лодкой, а не на корме, явно в ущерб делу. Никак не «стоит» лодка ровно — то один, то другой борт резко припадает к воде. Озабочены чем-то литовские гребцы двойки с рулевым — Зигмас Юкна и Антанас Богданавичус. Убрав лодку, они что-то очень быстро и горячо доказывают на родном языке своему тренеру Рихарду Вайткявичусу. И неожиданно в запальчивости переходят на русский: «Черт знает, что за лодка! Она хорошая, только в ней грести невозможно».

Проблема и у гребцов, выступающих на четверке без рулевого. Лодка слишком легко уходит с прямого курса, малейшее движение руля — и гребцы веслами задевают разметку водной дорожки. Настроение тренеров окончательно испортилось, когда вернувшиеся с тренировки гребцы восьмерки в один голос заявили, что не могут приспособиться к гребле в новой лодке.

В этот критический момент к гребцам подошел владелец фирмы, сам Штемпфель. С предельной вежливостью, очень любезно ребята показывают растерявшемуся фабриканту недоделки в лодках, а затем популярно разъясняют значение заинтересовавшего гостя слова «халтура», невзначай произнесенного одним из нас.

Много изобретательности пришлось проявить нашим гребцам, их тренерам и лодочному мастеру команды, чтобы как-то выправить положение. Из подручных материалов соорудили руль на корму двойки. В четверке пришлось дополнительно ставить так называемое «перо», напоминающее по форме плавник рыбы, — кусок дюраля, прикрепленный к килю лодки. А двойке с рулевым и восьмерке пришлось выступать на старых лодках.

Всё это создавало ненужную нервозность, отвлекало от решения основной задачи — в последние дни довести спортивную форму до высшей точки.

Тренировались много, с большой ответственностью относясь к каждому выходу на воду. Участвовали в совместных тренировках с командами других стран. С советскими гребцами все охотно вставали на старт. Перед соревнованием каждому хотелось проверить свои силы, сделать прикидку к сильнейшим. Правда, основными фаворитами считались гребцы США и объединенной команды Германии (ОКГ). Но от советских спортсменов всегда ждут сюрпризов.

Команда ОКГ так построила свои тренировки, что когда на Альбано приезжали наши гребцы, немцы уже кончали работу. Пришлось запасным участникам подстроиться под режим немецкой команды, и через день-два у наших гребцов была уже информация о подготовленности гребцов из Германии. По показанным результатам они, несомненно, были основными противниками.

В напряженной подготовке проходили дни. С Римом мы были знакомы лишь через окна автобуса. Утром — завтрак, выезд на Альбано, тренировка. Обед — в папской резиденции, отдых — там же, на койках, предназначенных для «воинов христовых». Затем вечерняя тренировка. Возвращались в Рим уже поздним вечером.

У входа в «Олимпийскую деревню» нас всегда встречали болельщики. Но однажды... Безразлично пропустив ехавших с нами в автобусе спортсменов других стран, итальянцы особенно плотным кольцом окружили советских парней. В потоке непонятных слов мелькали два русских: «Белька» — «Стрелька». Итальянцы указывали в небо, размахивали руками, смешно надували щеки и шумно обозначали выстрел.
— Ребята, наши спутник запустили! — догадался кто-то.

Через тысячи километров мы почувствовали поддержку Родины. «Будьте достойны», — как бы говорила она.

Приближался день открытия Олимпийских игр. Накануне произошло событие огромной политической важности. Участники Олимпиады получили послание главы Советского государства Н. С. Хрущева. В нем было подчеркнуто, что «Олимпийский огонь зажигает в сердцах людей дух товарищества, зовет к честному соревнованию, способствует укреплению дела мира и взаимопониманию». Никита Сергеевич пожелал всем участникам Олимпийских игр наилучших успехов в спорте, а также в труде, учебе и личной жизни.

Текст послания был опубликован во многих итальянских и зарубежных газетах. Сердечные слова Н. С. Хрущева нашли горячий отклик среди всех участников Олимпиады.

«Это хорошее послание», — заявил мировой рекордсмен американец Уильям Нидер, ставший впоследствии победителем Олимпиады по толканию ядра/ Двукратный чемпион мира немецкий спортсмен Густав-Адольф Шур сказал: «Н. С. Хрущев говорит об ответственной роли спортсменов в борьбе за мир. А это, по-моему, самое главное в дружеском послании».