Шипы и розы

Саади участвовала в двух Олимпиадах. И от Мюнхена до Монреаля прожила в спорте трудную жизнь. Мало кто верил, что эта импульсивная, с тонкой психикой и легко ранимая гимнастка сможет вновь попасть в сборную — взлеты чередовались у нее с крупными провалами. Она не сдавалась, отважилась на разучивание программы повышенной сложности. Гимнастка в высшей степени артистичная, женственна»» изящная, Эля сумела найти свой неповторимый стиль.

За месяц до отъезда в Монреаль, в Минске, была последняя, решающая прикидка для кандидатов в команду. На тренировке Саади травмировала ступню. И выступала через силу, преодолевая мучительную боль, заглушаемую каждые пятнадцать минут уколом. При этом она ни разу не пожаловалась, не попросила для себя снисхождения. Эльвира понимала, что на Олимпиаде может оказаться так же нелегко, и надо быть готовой к любым испытаниям.

Саади была мне чем-то близка. Ее темперамент и порывистость мне импонировали — и я в общем-то такая же. Но более всего меня поражало в Эле умение перевоплощаться на помосте, на ковре. Вольные у нее были великолепные — на музыку из балета «Шурале», «Полишинель» Рахманинова, «Шехеразада» Римского-Корсакова, «Сегидилья», «Половецкие пляски»... Какая богатая палитра образов! Какое стремление выразить себя на гимнастической сцене!

Родилась и жила она в Ташкенте. Начала заниматься гимнастикой в десятилетнем возрасте у Владимира Аксенова. Любила восточный колорит Средней Азии, мечтала о большом помосте.

А вот Ольга Корбут... Она, как и четыре года назад, на Олимпиаде-72, снова была любима публикой, снова каждый ее выход встречали овацией. Но на сей раз не все Оле удавалось, пик ее формы прошел.

Но Корбут была нужна команде, и она не подвела подруг.

Стройная, изящная Светлана Гроздова, 17-летняя школьница из Ростова-на-Дону. В 1974 году она появилась среди взрослых, и восхищению ее комбинациям не было предела. Упражнение ростовчанки на бревне было вообще совершенно новым по форме и содержанию — таких оригинальных элементов мир еще не видывал. Казалось, что Свету ожидает всемирная слава и титул чемпионки мира. Но вдруг подкралась тяжелая болезнь. Два года Света лечилась. Вырвалась из объятий боли, наверстала упущенное в школе и на тренировках, вернулась в сборную, с блеском победила на чемпионате страны-76.

Гроздову можно сравнить с Турищевой по трудолюбию. Света как бы создана для движений — она вообще не может сидеть или стоять, ей надо обязательно двигаться. Наверное, самое для нее ужасное время суток — это ночь, когда необходимо спать. Между прочим, Гроздова по объему нагрузок в течение года превзошла даже Турищеву. Это позволило Свете попасть в Монреаль.

Самая маленькая в команде, всеобщая любимица — Машенька Филатова. Ей, пожалуй, веселей всех на пьедестале — в день собственного рождения.

Рядом с нами стояли гимнастки Румынии, очень похожие на своего юного лидера Надю Команечи: челочка, «конские хвостики», ленточки, в ушах — сережки. Мы все-таки обыграли эту великолепную сборную, так внезапно появившуюся на мировом помосте.

Я поглядывала на Надю — как она? Впереди финал в многоборье, розыгрыш наград на снарядах. Неужели Команечи так и останется недосягаема для нас в личном зачете? Судьи явно на ее стороне — поощряют высокими баллами.

Но не думать же о вероятном проигрыше? Хорошее настроение дало мне ощущение силы. Хотелось бороться за победу. Ведь я переместилась на вторую строчку в таблице, набрав одинаковую сумму с Турищевой. Все прошло неплохо. Только раз был момент, когда казалось, что я упаду как с высокой горы: на бревне, во время исполнения колеса через одну руку, обожгла дикая мысль: теряю равновесие и сейчас окажусь на матах. На «Предолимпийской неделе» в Монреале меня подвел именно этот элемент. Сердце сжалось. Я уже хотела было спрыгнуть, но что-то меня остановило. Не помню, как довела комбинацию до конца.

Потом мне Байдин рассказывал о своих ощущениях. Какое-то шестое чувство подсказало ему, что на «колесе» я вот-вот упаду. У него в глазах потемнело от страха за меня...

Латынина во время соревнований шутливо меня спросила: «Не хочешь ли в Чимкент, как просилась в Минске? Теперь не жалеешь, что осталась?»

Я понимала ее состояние — ведь вопрос о командной победе был уже решен. Но меня почему-то веселость тренера немного задела: «Еще ничего не ясно. Подождем до конца».

...Я не буду подробно рассказывать о финалах — об этом все известно. Коротко: мне удалось выиграть «серебро» в многоборье и две золотые медали за опорный прыжок и вольные. Пошла на почту и дала телеграмму в Алма-Ату, Валентине Косолаповой: «Я счастлива. Целую. За все спасибо».

Порассуждаем над тем, какой толчок гимнастической мысли дала Олимпиада-76, какие выдвинула проблемы. Ведь женская гимнастика преодолела в своем развитии очень важный, принципиальный этап.

Несмотря на потерю «короны» абсолютной чемпионки, у нас хватало медалей. Скажем, Турищева стала третьей в многоборье, получила «серебро» за прыжок и вольные, Корбут выступила чуть хуже: пятая в финале и вторая — на бревне.

К тому же надо учесть, что по решению Международной федерации гимнастики было введено правило, по которому в финале многоборья от одной страны могли участвовать только три гимнастки, а в финале по снарядам — две. Сами понимаете, что здесь проявился  элемент необъективности: не все сильнейшие могли бороться за награды. К примеру, в финальную восьмерку на прыжке вошли от сборной СССР Турищева и я. А вот Корбут с ее уникальным прыжком осталась за бортом. Справедливо? Нет, конечно. На вольных у меня и у Турищевой были предварительные суммы выше, а за нами, следовали Саади и Филатова. Но они уже автоматически исключались из соперничества.