Самая высокая мечта

Мучительная борьба с самим собой продолжалась несколько месяцев. Подстегиваемый уязвленным честолюбием, я продолжал анализировать каждый свой шаг накануне чемпионата мира в Вене. Временами казалось, что наставники сборной незаслуженно наказали меня из-за того, что я не захотел из «Спартака» перейти ни в ЦСКА, ни в столичное «Динамо», куда меня приглашали старшие тренеры этих клубов Анатолий Владимирович Тарасов и Аркадий Иванович Чернышев. Теперь уже забылись многие из обидных предположений. Но хорошо помню, насколько сложным был тот момент в моей спортивной жизни...

Партнеры уехали в Австрию, а я остался в Москве. Но нет худа без добра. В своей клубной команде я тренировался спокойно, без напряжения. Тогда у нас был короткий так называемый разгрузочный период. Мы плавали в бассейне, играли в футбол. И все это время я думал: где же допустил роковую ошибку?

В конце концов пришел к тому выводу, о котором уже упоминал: переоценив свои возможности, не выдержал нагрузки, а значит, виноват во всем сам.

Завершался сезон. После отдыха я играл, по оценкам тренеров, «на высоком уровне». Наш «Спартак» под руководством Всеволода Михайловича Боброва стал чемпионом страны 1967 года, причем значительно опередив постоянного лидера прошлых лет команду ЦСКА.

Заключительный этап первенства СССР убедил меня в том, что я верно определил причину временного спада. Но неудача не «сломала» меня, а, наоборот, закалила. Кроме того, удачная игра нашего звена, а я выступал вместе с Борисом Майоровым и Вячеславом Старшиновым, способствовавшая большому успеху команды в чемпионате СССР, придала уверенности в своих силах, помогла стабилизировать мастерство.

Наступил перерыв перед следующим чемпионатом страны. К этому времени я, можно сказать, повзрослел. Четко определились моя гражданская позиция, отношение к спорту, к партнерам и тренерам. Сложились мои взгляды на многие проблемы.

Подготовку к олимпийскому сезону-68 я начал уже не как увлекающийся юниор, а как рассудительный мужчина. Не осталось и следа от прежней неуравновешенности, от желания показать себя, выделиться, сыграть не столько для командной пользы, сколько для личного удовольствия, демонстрации эффектных трюков, хотя и не отказался полностью от сольных экспромтов. Но эмоциональные вспышки я уже подавлял трезвым расчетом, рациональной направленностью на общекомандную игру. Ничего не делал на льду лишнего. И мастерство заметно выросло, играть стал результативнее, более зрело, созидательно. Меня начали упоминать среди ведущих хоккеистов клуба.

После первого круга чемпионата страны, как обычно, отбирали кандидатов в сборную СССР. Сомнений относительно моей кандидатуры не возникло. Я попал на турнир «Известий», а затем участвовал в турне по Канаде.

Исходя из своих новых позиций, я и за океаном играл по-иному. Помню, мне пришлось выслушать замечания Анатолия Владимировича Тарасова: почему, мол, не бьюсь с канадцами на пятачке и у бортов так же самоотверженно, как в прошлую поездку? Я не возражал, выслушивая эти замечания. Но отнесся к ним не бездумно. Ну зачем же, думал я, заводиться, как год назад? Ведь тогда я лез в силовую борьбу даже с Бревером, который значительно мощнее. И, понятно, уступал канадцу вместо того, чтобы обыгрывать его с помощью более высокой скорости, техничности и маневренности.