Суперсерия СССР-Канада-72

Но многим канадским асам — Бобби Кларку, Филу Эспозито, Герри Бергману, Жан-Полю Паризе и некоторым другим —не терпелось затеять потасовку на поле. Удивляться тут нечему. Таких игроков поощряют боссы профессионального хоккея, считающие, что зрители очень любят смотреть на драки и именно из-за них раскупают билеты на хоккейные спектакли. Когда в Москве над профессионалами нависла угроза поражения, они вспомнили о своих привычках и стали провоцировать нас на обмен ударами. Однако встретили спокойствие и выдержку. Мы, хозяева льда, не желали нарушать законов гостеприимства.

Ну, а если выделить наиболее ярко запомнившийся мне матч из суперсерии-72, то я выберу самую первую нашу встречу с профессионалами в Монреале. Перед ней, помнится, у меня, да и не только у меня, было настолько сильное нервное напряжение, что ночью не смог заснуть. В гостиничном номере со мной жил Евгений Мишаков. Его мы называли человеком со стальными нервами. Но даже и он до утра не прилег в постель — все крутил ручки телевизора и предлагал посмотреть ту или иную программу, стараясь таким образом скрыть волнение.

Канада в предматчевые дни жила, похоже, одним хоккеем. Ведь у них это спорт номер один. В газетах и по телевидению — сплошные интервью с игроками, показ их прежних игр, расхваливание местных «звезд»... На улицах нас узнавали и осаждали любители хоккея: просили автографы, рвались на наши тренировки.

День первого матча стал едва ли не национальным праздником. Кругом — флаги, транспаранты, хоккейные плакаты. Спортивный дворец «Форум» набит до отказа — сюда втиснулись более шестнадцати тысяч зрителей. Торжественная обстановка, музыка, символическое вбрасывание шайбы тогдашним премьер-министром Канады Пьером Трюдо — все это произвело на нас неизгладимое впечатление.

Началось представление хоккеистов. Вижу, напротив нас стоят прямо-таки гиганты в яркой, красивой форме. Причем почти все — старше нас, а значит, опытные, закаленные турнирные бойцы. Мы перед ними как мальчишки. После каждой названной диктором фамилии игрока — гром аплодисментов, не смолкающий пять-десять минут.

Самого себя, понятно, я не видел. А посмотрел на партнеров — у большинства прямо-таки восковые лица. Ясно: перегорели еще до игры. А соперники, наоборот, выглядели совершенно спокойными, даже, пожалуй, самоуверенными.

Начался матч. Мы никак не могли освободиться от скованности. Чувствовали себя несколько растерянными. И тут же, на первой минуте, Фил Эспозито забросил нам шайбу. Вскоре Пол Хендерсон довел счет до 2:0 в пользу хозяев льда. Неужели нас ожидает полный разгром? Подумалось так: если и проиграем, так не любителям (хотя, случалось, мы терпели поражения и от любительских команд Канады), а сильнейшим из профессионалов — не такой уж это позор...

И я вдруг успокоился. Наверно, и у партнеров исчезла скованность. Во всяком случае, мы заиграли, как на тренировке,— легко, свободно, быстро, раскрепощенно, стали организовывать привычные комбинации с хитрыми завершающими бросками. Почувствовали удовольствие от самой игры.

А канадцы не уловили этой перемены. Им хотелось забросить по крайней мере еще десяток шайб, чтобы блеснуть престижем родоначальников хоккея. Забивать в наши ворота бросились даже их защитники, порою забывая о безопасности собственных ворот.

У нас игра, как говорится, пошла. Мне удался бросок, и мы сократили разрыв в счете. Потом сравняли его, а затем и вышли вперед — и бушевавший до той поры многотысячный «Форум» вдруг затих. Зрители никак не могли поверить в реальность происходящего на льду: неужели их любимцев здесь, в домашних стенах, обыгрывают приезжие хоккеисты?