Воспоминание о дне рождения. Интервью с первооткрывателем. Могучая сила первой волны. Почему автор решил писать про вратарей?
Мы очень привыкаем к тому, что любим. Может быть, именно поэтому мы недостаточно хорошо знаем историю советского хоккея. Об этом подумалось на большом спортивном вечере, проходившем на Московском автомобильном заводе имени Ленинского комсомола в 1978 году. В его программу была включена викторина. На вопрос, как вошла в наш обиход «шайба», никто из многочисленных ее участников не смог правильно ответить.
Именно тогда и родилось желание отыскать человека, который стоял у истоков этой игры и мог бы на правах очевидца поведать о том, как и что было.
Говорят, кто ищет, тот всегда найдет. Глубокий интерес к теме привел автора в конце концов к судье международной категории кандидату педагогических наук Сергею Александровичу Савину. Наверное, молодежи его имя мало о чем говорит, и поэтому необходимо представить читателям этого человека.
Еще до Великой Отечественной войны Сергей Александрович был одним из организаторов большого футбола в системе ВЦСПС, много времени и сил отдавал популяризации спортивных игр на страницах печати, начинал свою судейскую практику на футбольных и хоккейных полях.
После победы над гитлеровской Германией, вернувшись в родную Москву из действующей армии, Савин работал начальником отдела футбола и хоккея Комитета по делам физкультуры и спорта при Совете Министров СССР. На этой хлопотливой должности ему и пришлось выполнить громадную работу, связанную с популяризацией и внедрением новой игры.
— В этом отношении, — вспоминает заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Аркадий Иванович Чернышев, — Сергеем Александровичем сделано так много, что мы имеем все основания считать его «крестным отцом» нашего хоккея.
В последние годы Савин заведовал сектором теории и методики футбола Всесоюзного научно-исследовательского института физической культуры. Его перу принадлежит большое число интересных исследовательских работ, многие из них переведены на иностранные языки, по ним учатся футболисты и тренеры различных стран мира.
Много интересного можно узнать, побывав в гостях у Сергея Александровича. Здесь редчайшие книги о спорте, альбомы уникальных фотографий, документы, сохранившиеся в единственном экземпляре, которым, как говорится, нет цены... И все-таки самым дорогим и самым интересным является всегда рассказ хозяина квартиры.
— Это было необычайное время, — начал и на этот раз свое повествование Сергей Александрович. — Мы не только разгромили жестокого врага в открытом бою, отстояв честь, свободу и независимость Родины. Мужество, самоотверженность, высокое благородство воинов Советской Армии, мощь нашей индустрии, непоколебимая сплоченность народа, его неоспоримые достижения в области культуры, его бескорыстная помощь народам мира разорвали кольцо буржуазной блокады, в которой мы находились долгие годы. У нас появилось много друзей и союзников. Советский Союз получил выход на международную арену.
Широкая перспектива открылась тогда и перед нашим спортом. Сенсационная поездка футболистов московского «Динамо» в Англию, закончившаяся разгромом лучших британских команд, выступления ЦДКА в Югославии, успехи наших штангистов, легкоатлетов, борцов показали всему миру силу советского физкультурного движения, его способность к борьбе и победам на самом высоком уровне.
Над страной повеяли олимпийские ветры. Предполагалось, что мы можем принять участие в этих крупнейших состязаниях современности уже зимой сорок восьмого года. И вот однажды меня вызвал к себе Николай Николаевич Романов, занимавший тогда должность председателя Комитета по делам физической культуры и спорта, и сказал:
— Сергей Александрович, изучите-ка самым тщательным образом программу проведения и характер зимних Олимпийских игр.
Дело, порученное мне, оказалось далеко не из легких. Советский Союз не входил тогда еще в Международный олимпийский комитет, никаких официальных материалов мы не получали, да и, признаться, никого они в ту пору особенно и не интересовали. Пришлось срочно запрашивать сведения по официальным каналам, а также обратиться к старым справочникам и к периодической иностранной литературе, имевшейся в наших библиотеках.
Проведя необходимую «разведывательную» работу, я доложил руководству комитета о программе Игр, подчеркнув при этом, что большой популярностью на них пользуется канадский хоккей. Он собирает значительное число зрителей, получает широкое освещение в печати — одним словом, находится в центре общественного внимания.
— Изложите все это в подробном письменном докладе,— предложили мне.
Задание было выполнено, и примерно через неделю-другую мне возвратили один из экземпляров подготовленного мною документа со следующей резолюцией: «Необходимо немедля ставить на русские рельсы этот канадский хоккей».
Надо! Но как? Где увидеть хотя бы краешком глаза, что это такое? На ту игру с мячом, которая тогда процветала у нас, которой поклонялись миллионы, которая была подлинным национальным достоянием, новичок совершенно не был похож. Как же разглядеть его лицо? Как понять его суть?
Я делился своими горестями едва ли не с каждым встречным. Поделился ими и с приехавшим из Риги Эдгаром Клавсом, о котором слышал как о хоккеисте.
— Приезжайте в гости в Латвию, и вы найдете у нас буквально все, что вам необходимо, — пообещал он.
И вот еду в командировку в столицу прибалтийской республики. Еще в поезде от соседей по купе узнаю, что канадский хоккей одно время широко культивировался в Латвии. И в сердце моем все больше и больше укреплялась надежда на то, что важное задание по изучению и освоению совершенно нового для нас вида спорта удастся выполнить.
Так и есть. Едва я разместился в гостинице, как Клаве принес мне клюшку, перчатки, коньки, несколько шайб. На следующий день мне показали кадры довоенной кинохроники, где были запечатлены отдельные моменты чемпионата Латвии и нескольких международных встреч. А дня за два до моего отъезда Эдгар сделал мне самый дорогой подарок — принес переведенные с латышского на русский язык правила игры в канадский хоккей. Поверьте, ни к одной вещи я не относился так бережно, как к этим нескольким листкам, исписанным аккуратным почерком Клавса...
Приехал в Москву окрыленный: теперь можно было переводить дело на практические рельсы. У нас в отделе было проведено первое организационное совещание, на котором присутствовали представители Московского, Ленинградского и нескольких республиканских спорткомитетов, начальники отделов спортигр центральных советов добровольных спортивных обществ и ведомств, представители учебного и научно-исследовательского институтов физкультуры, а также видные тренеры и мастера русского хоккея: Александр Игумнов («Спартак»), Павел Короткое (ЦДКА), Аркадий Чернышев и Михаил Якушин («Динамо»). Некоторые из них уже пробовали играть в «шайбу» в середине тридцатых годов под руководством М. Товаровского и даже участвовали в товарищеском матче с немецким рабочим клубом «Фихте» в 1932 году. Но теперь это все было забыто-перезабыто. Мы детально познакомили собравшихся с характером и содержанием новой игры, с перспективами широких международных связей и попросил товарищей высказаться. Мнение было единодушным:
— Давайте попробуем...
— Уверены, эта игра придется нам по душе.
И все-таки мы решили проверить новую игру, как говорится, на людях, провести «живой эксперимент». С этой целью Государственному Центральному институту физической культуры было дано задание создать из числа студентов две команды для игры в канадский хоккей и подготовить их к проведению показательных матчей. Нужно сказать, что это поручение инфизкульт выполнил со всей ответственностью. Начиная с сентября сорок пятого составы были определены, и началась планомерная учебно-тренировочная работа по разгадке «тайн» еще неведомой нам шайбы. Часто на тренировочные занятия приезжал я, привозил ребятам фотографии и переводы статей из иностранных (канадских, шведских, чехословацких) газет и журналов. Частыми гостями в инфизкульте были в те дни Александр Игумнов и Аркадий Чернышев, которые как-то сразу уловили, почуяли «аромат» новой игры.
— Старайтесь, старайтесь, ребята!
— Нужно сыграть так, чтобы новая игра сразу зажгла, убедила, собрала вокруг себя тысячи поклонников, — говорили они.
И студенты отвечали дружно:
— Постараемся!
В начале 1946 года в разгаре был розыгрыш второго послевоенного Кубка СССР по русскому хоккею. Он привлек необычайно большое число команд. Впервые в этом популярном состязании приняли участие команды Тюмени, Кемерова, Новгорода, Ульяновска, Костромы...
В полуфинале Кубка жребий свел вечных, непримиримых соперников — ЦДКА и московское «Динамо». Единственная тогда трибуна Малого стадиона в Петровском парке столицы была переполнена, а несколько тысяч зрителей обступили ледяное поле живым полукольцом.
Игра была интересной, боевой, трудной для обеих сторон, но в конце концов спортивное счастье оказалось на стороне столичных армейцев, возглавляемых неудержимым Всеволодом Бобровым.
Прозвучал финальный свисток, но никто не покинул своего места. Внимание зрителей и участников только что закончившегося матча привлекло объявление по радио, что сейчас состоится показательная игра в канадский хоккей.
— Зачем нам заморский? У нас свой есть...
— Давай-давай, поглядим-ка на диковинку! — раздавались со всех сторон возгласы.
И вот уже на ледяное поле выдвинуты ворота, со стороны очень похожие на ватерпольные. А затем по моему свистку к центру огороженной бортиками площадки выкатились две причудливо экипированные команды (по шесть игроков в каждой) с непривычными для взгляда москвичей клюшками. Так, в погожий солнечный февральский день 1946 года состоялась у нас премьера великолепного спектакля, имя которому — «хоккей с шайбой».
Нужно сказать, что премьера эта полностью удалась. Москвичи и гости столицы, впервые увидевшие новую для них игру, горячо аплодировали и исполнителям, и ставшему сразу для них понятным и близким новому виду спорта.
Итак, вроде бы все началось хорошо. Но мы прекрасно понимали, что дело не сдвинется с места, пока не «закрутит» его соревновательный вихрь. И вот наш отдел разработал положение о первом чемпионате СССР по канадскому хоккею. Мы отдали проект руководству, и он, перемещаясь из кабинета в кабинет, вернулся к нам только в конце мая 1946 года. На нем стояли десятки виз и короткая революция Николая Николаевича Романова — Утверждаю. Желаю «новорожденному» успеха».
Приятно и радостно сознавать, что дело, задуманное и выстраданное тобой, приобретает реальные черты. Но в то же время, прочитав резолюцию, я испытал тогда невольный страх: успеем ли мы всю сложнейшую машину организации чемпионата (включая создание новых команд, подбор тренеров, проведение учебно-тренировочной работы) «прокрутить» за какие-то пять-шесть месяцев? Ведь начиналось лето, и наш немногочисленный отдел буквально захлестывали футбольные заботы...
Но, как говорится, «взялся за гуж — не говори, что не дюж». Мы часто приезжали в комитет после окончания очередного футбольного матча и до поздней ночи «занимались хоккеем»: печатали на машинках и рассылали в общества правила игры, разрабатывали положение, а чуть позже заказывали афиши — первые афиши, объявлявшие об официальном дебюте хоккея с шайбой. Все они, к слову сказать, до сих пор бережно сохраняются мною. Одновременно шла огромная работа по подготовке судейского аппарата, проводились инструктивные сборы тренеров, устраивались просмотры учебных фильмов.
Откровенно говоря, когда мы принялись за «строительство» хоккея, мне казалось, что в первом турнире будут стартовать две-три команды, не более, но, когда истек срок подачи заявок, оказалось, что «к бою» готовы двенадцать коллективов. В середине ноября провели жеребьевку. Все участники были разбиты на три предварительные группы: «А» — ЦДКА, ВВС (обе — Москва), Дом офицеров (Свердловск) и Дом офицеров (Ленинград); «Б»— «Спартак» (Москва), «Динамо» (Рига), «Динамо» (Таллин) и «Динамо» (Ленинград); «В» — «Динамо» (Москва), «Водник» (Архангельск), Каунас (сборная), «Спартак» (Ужгород). Все названные здесь команды активно искали для себя соперников, стремились провести как можно больше тренировочных матчей. Силы сторон до поры до времени оставались неизвестными, и каждый был вправе рассчитывать на самый большой успех.
И вот наконец наступил памятный в истории нашего отечественного спорта день — воскресенье 22 декабря 1946 года. Честь сыграть первый в столице матч первого чемпионата страны по хоккею с шайбой выпала армейским командам Москвы и Свердловска. Их встреча, состоявшаяся на поле Малого стадиона «Динамо», закончилась победой хозяев — спортсменов ЦДКА — со счетом 5:11.
Сотни москвичей, пришедших на эти своеобразные хоккейные крестины, смотрели на «новорожденного» с любопытством, иногда — с оттенком нескрываемой иронии. Особенно понравился всем поставленный вдали от игровой площадки «загон» для штрафников. Его сразу прозвали «тюрьма» и, когда кто-либо попадал туда (а попадал чаще всего могучий защитник ЦДКА Александр Виноградов), дружно кричали:
— Неси ему, сердешному, передачу!..
Вообще, нужно сказать, что в те первые дни утверждения хоккея было много с точки зрения сегодняшнего дня смешного, а порой и нелепого. Не было, например, никаких лампочек за воротами, и судьи взмахом флага фиксировали гол, иногда проявляя излишнюю торопливость или, еще того хуже, непозволительную медлительность. Не было у судей единой формы, и споры о том, как одеться, иногда отнимали слишком много времени.
Никогда не забуду матч между московским «Динамо» и спартаковцами Ужгорода, судить который было поручено мне. Южане выехали на лед под неумолчный гул трибун, со всех сторон раздавались возгласы удивления. Дело в том, что гости из Советского Закарпатья были экипированы в полную хоккейную форму, самую совершенную для того времени, которую им прислали чехословацкие друзья. Такой формы никогда не видели не только московские болельщики, не только динамовцы, но и я — начальник отдела футбола и хоккея всесоюзного Спорткомитета (в Риге Клаве показывал мне лишь довоенные образцы). Все мы вместе, видимо, с одинаковым удивлением и любопытством рассматривали гостей и с началом матча, помнится, изрядно подзадержались.
Но вот даю свисток к началу. Гости сразу бросаются в атаку, входят в вону москвичей и разыгрывают несколько четких комбинаций. Динамовцы явно нервничают. То и дело на «пятачке» у своих ворот появляется Михаил Якушин, кричит:
— Держись, ребята!
Но вскоре вся загадочность ужгородцев закончилась. Явно уступая москвичам в конькобежной подготовке, в скорости и выносливости, они проиграли с разгромным счетом — 0:23!
Хотя подготовились мы к чемпионату в целом хорошо, не обошлось и без курьезных случаев. В довоенные и в первый послевоенный год «королем» судейства в русский хоккей считался ленинградец Николай Усов. Естественно, мы попросили его обратить свое внимание и на шайбу. Усов охотно согласился, но на установочные сборы по какой-то причине не приехал. Числа 20 декабря, накануне открытия чемпионата, я позвонил ему и спросил, готов ли он к судейству.
— Ну как же, как же...— послышалось в трубке.
И вот Усов на льду. Мы, не зная, как усвоил Николай Харитонович новые правила, дали ему для начала судить второстепенный поединок,— кажется, между архангельским «Водником» и ужгородским «Спартаком». Едва одна из сторон начала атаку — свисток.
— В чем дело?
— Офсайд,— невозмутимо объяснил Усов.
Игроки окружили его и провели небольшую лекцию о том, что правила «вне игры», как его трактуют в футболе и хоккее-бенди, в игре с шайбой не существует.
— Не учите меня! — крикнул Усов и настойчиво продолжал фиксировать «чистый» офсайд.
Только после первого периода мы смогли убедить его в ошибке, растолковали правило входа в чужую зону, допускаемые нарушения и суть применяемых наказаний. Он выслушал нас внимательно, пожал плечами и произнес с откровенным сарказмом:
— И что это за игра без «вне игры»?
. Рассказываю обо всем этом отнюдь не ради анекдота. Хочется передать как можно точнее атмосферу исканий, нащупывания истин, учебы на своих же собственных ошибках, в которой происходило рождение и становление нашего хоккея.
Вместе с тем. хочется подчеркнуть, что многие поклонники шайбы, и прежде всего наши ведущие клубы, такие, как ЦДКА и «Динамо», с первых дней проявили самое серьезное отношение к делу.
Непосредственно к выходу на лед московские команды (в составах которых преобладали известные всей стране футболисты и мастера хоккея с мячом) стали готовиться со второй половины октября. Теперь, как известно, это самый разгар сезона.
Тренировки этих клубов проходили своеобразно: искусственных катков у нас в ту пору не было, и поэтому молодые тренеры поначалу налегали на изучение правил и на общефизическую подготовку. Затем кто-то из армейцев предложил заниматься изучением техники игры на асфальте. Попробовали — и дело пошло. Почин сразу же был подхвачен в других клубах. Именно на таком необычном покрытии познавали наши люди первые тайны новой игры.
Перед началом официальных соревнований московские клубы ЦДКА, «Динамо» и «Спартак» отправились в турне по Латвии и Эстонии. Команды этих республик имели немалый опыт игры в хоккей — некоторые из них не раз участвовали в международных состязаниях самого различного ранга, и столичные спортсмены многое почерпнули, встречаясь с динамовцами Риги и Таллина, а также с вильнюсским «Спартаком». Все эти матчи многое дали. Раз от раза повышалось мастерство, накапливался опыт.
Вместе с москвичами подготовку к первому в истории нашего отечественного спорта сезону по хоккею с шайбой вели спортсмены и других городов: Архангельска, Свердловска, Ленинграда.
Отметив это, считаю необходимым сказать следующее: не думайте, что шайба входила в наш спорт под сплошные аплодисменты. На ее пути было немало и скептиков, и откровенных противников. Я отчетливо помню, как остро проходили тогда заседания Всесоюзной секции хоккея (она еще была у нас тогда одной, общей), на которых рассматривалась судьба шайбы. Всегда находилось несколько ораторов, заявлявших безапелляционно:
— Не нужна нам эта игра!
— Есть русский хоккей — и хватит.
— Мяч и шайба не могут ужиться и не уживутся.
Случалось, что подобные высказывания появлялись и на страницах печати, что делало их особо «опасными», так как вокруг каждой статьи сейчас же создавалось определенное общественное мнение. Многие видели в таких выступлениях печати директивные указания, отражение официальной точки зрения и сверяли с ними свои суждения и поступки.
К счастью, в конце концов победил здравый смысл. Минуя все препоны и преграды, хоккей с шайбой утвердил свое право на существование.
Я уже говорил, что первый чемпионат страны стартовал 22 декабря 1946 года, что открыли его в столице армейские клубы Москвы и Свердловска. Этот матч до сих пор стоит у меня перед глазами. Ребята, по-моему, больше чувствовали себя учениками, нежели зрелыми мастерами. Далеко не все получалось в ходе поединка: шайба подчас явно не хотела слушаться игроков, была словно привязана ко льду — большинство спортсменов, особенно свердловских, еще не умели отрывать ее от поверхности. Я уж не говорю о том, что никто и понятия не имел о таких вещах, как силовая борьба, смена в ходе борьбы и т. д. И все же, когда, завершив борьбу, команды покидали поле, все десять тысяч болельщиков, наблюдавших за поединком, устроили горячую, продолжительную овацию. Она адресовалась на . этот раз не какому-нибудь вратарю или форварду, даже не какой-нибудь команде, а игре — новой игре, которая пришлась этим людям по душе и отныне приобрела права гражданства.
В тот же день состоялись и другие матчи чемпионата. Московские спартаковцы выиграли у динамовцев Ленинграда — 6:1, рижское «Динамо» — у таллинских одноклубников — 5:1, ВВС — у Ленинградского Дома офицеров — 7:3, московское «Динамо» — у архангельского «Водника» — 5:1 (между прочим, по времени матч в Архангельске стал абсолютно первым в чемпионате). Так прояснялись первые контуры соотношения сил.
Следующий игровой день чемпионата был чрезвычайно интересен тем, что в нем ряд команд Центра России встретились с коллективами Прибалтики. Всех интересовал вопрос: сумеют ли молодые, еще неопытные наши клубы противостоять командам Латвии и Эстонии — республик, где уже давно познали эту игру?
И вот пришли первые вести: в Таллине местная команда проиграла московскому «Спартаку» с внушительным счетом — 3 : 7. А в Ленинграде местные динамовцы в упорнейшей борьбе уступили своим одноклубникам из Риги — 2 : 4. Каждый сыгранный матч, каждый новый турнирный день изменяли облик нашего хоккея, соревнования становились все более интересными и содержательными.
Чемпионат проводился по трем подгруппам, победители каждой из них составили финальную пульку. К всеобщему удивлению, команды из Прибалтики оказались за чертой финала. За право стать первым чемпионом страны продолжали спорить три столичных клуба: «Динамо», ЦДКА в «Спартак»...
Когда в начале семидесятых годов в наш хоккей «ворвалась» молодая, отличная спартаковская команда, завоевавшая в 1962 году звание чемпиона страны, болельщики стали говорить о том, что наконец-то и в этом обществе появился сильный хоккейный коллектив, Это была историческая неточность, или, скорее, неосведомленность авторов подобных заявлений. Спартаковцы так же, как «Динамо» и ЦДКА, стояли у истоков советского хоккея с шайбой, были в числе его признанных лидеров. В команде сорок шестого с успехом выступали известные всей стране мастера кожаного и плетеного мяча: А. Сеглин, Ю. Тарасов, Б. Соколов, 3. Зикмунд и другие.
Красно-белые сражались в финале очень сильно, уверенно. В первом круге они победили «Динамо» (1:0), во втором — ЦДКА (2:0).
И все-таки так получилось, что судьба первого места решалась в заключительном поединке армейцев и динамовцев. Не могу удержаться, чтобы не рассказать о нем.
Это было 26 января 1947 года. Стоял редкий по красоте зимний солнечный день. К игровому полю по дорожкам, протоптанным сквозь сугробы, двигалась нескончаемая толпа людей. Они горячо спорили о возможном исходе предстоящего поединка. Положение команды ЦДКА было, как пишут в шахматных отчетах, явно предпочтительнее. Армейцев устраивала ничья, тогда как бело-голубым нужен был выигрыш.
Рефери И. Широков и М. Дмитриев (как видите, уже на этом этапе у нас пробовали судить матчи парами) вызывают команды на поле. Более десяти тысяч зрителей восторженно приветствуют спортсменов. Потом наступает тишина. Слышен лишь перестук тысяч ног. Что ж, одиннадцать градусов — это мороз, особенно если ты пришел минимум за час до начала матча.
Первый период — 0:0. Во втором хозяева поля, взвинтив темп, проводят серию острых атак, и В. Блинков открывает счет. После перерыва, не дав армейцам опомниться, Н. Поставнин великолепным скоростным рывком отрывается от защитников, лихо обходит вратаря и вместе с шайбой влетает в ворота. 2:0!
К чести армейцев, они ни на мгновение не смирились с неудачей и бросились в яростную контратаку. Волна за волной накатывалась на динамовские ворота. Когда до финального свистка оставалось две минуты, Владимир Никаноров — один из лучших наших футбольных вратарей и один из первых хоккейных защитников — резким броском почти от самой синей линии вогнал шайбу в динамовские ворота.
Для ЦДКА сверкнул луч надежды. Армейцы буквально прижали соперников к их воротам. Дважды ложился под шайбу капитан и играющий тренер динамовцев Аркадий Чернышев. Да-да, тот самый Аркадий Иванович Чернышев, которого сегодня знают все. Не выдержали нервы у Якушина — бегает вдоль бортов, кричит:
— Ребята! Еще минута — и всё! Держитесь, ребята!
И наконец истекает эта последняя минута. И вот он — определился первый в истории нашего спорта чемпион Советского Союза по хоккею с шайбой! Да, можно было в тот миг понять радостно улыбающихся, бесконечно счастливых динамовцев и по-хорошему позавидовать им. Пройдут годы, и кто-то сменит их, добьется, как они, этого высокого звания и, может быть, десятки раз повторит его. Но все-таки каждый раз, когда придется обращаться к истории, мы будем вспоминать именно московских динамовцев и каждый раз повторять неизменно: «Они были первыми!»
Вот почему считаю обязательным для себя назвать фамилии ребят, которые удостоились этой высокой чести. Это Михаил Степанов, Михаил Ухмылов, Олег Толмачев, Михаил Якушин, Борис Вочарников, Владимир Комаров, Василий Трофимов, Николай Поставнин, Сергей Соловьев, Всеволод Блинков, Николай Медведев, Аркадий Чернышев. Никогда не забыть нам их, отважных, первых рыцарей хоккея.
Начавшись 22 декабря 1946 года, чемпионат финишировал 26 января 1947 года. Не правда ли, у нынешнего поколения болельщиков такой короткий «век» турнира может вызвать лишь изумление. Но ничего не поделаешь — то были всего лишь первые шаги и первые уроки...
В 1948 году по командировке Спорткомитета я поехал наблюдателем на V зимние Олимпийские игры, которые проводились в швейцарском курортном городке Санкт-Морице. По дороге туда мы остановились в Праге, и спортсмены Чехословакии охотно поведали нам много хоккейных тайн, снабдили интересными альбомами и другими весьма важными пособиями.
Олимпийский турнир, собравший девять участников, произвел на меня очень большое впечатление, особенно матч Канада—Чехословакия. Хотя он и закончился нулевой ничьей, мы увидели хоккей с шайбой во всем его великолепии и разнообразии, во всей его упоительной привлекательности. Иначе говоря, в те дни я заново открыл для себя хоккей и как бы увидел, каким он будет у нас завтра.
Сборные команды Канады и Чехословакии набрали тогда по 15 очков из 16 возможных. Но соотношение забитых и пропущенных шайб (у канадцев — 69:5, у чехословацких спортсменов — 80:18) вывело заокеанских игроков вперед. Спортсмены Чехословакии получили серебряные медали. Это был большой успех, и мы пришли поздравить своих друзей, выразить им свое искреннее восхищение.
Завязалась теплая, непринужденная беседа.
— А как у вас идут дела? Прижилась ли новая игра? — спрашивали меня.
Я ответил, что хоккей у нас только набирает силу, пользуется большой популярностью, но настоящего опыта еще нет.
— Возьмите нас в учителя, — весело предложил один из тренеров сборной Чехословакии.
Может быть, это была всего лишь шутка, но я за нее ухватился, как говорится, обеими руками. Тут же, в отеле, состоялась предварительная договоренность о приезде хоккеистов Чехословакии в Советский Союз. Связавшись с руководством по телефону, я услышал решительное:
— Вы придумали хорошее дело. Обязательно доведите его до конца.
Чтобы окончательно закрепить договор с нашими друзьями из Чехословакии, наутро мы вылетели в Прагу и встретили здесь полное понимание со стороны руководителей спорта. В течение дня вопрос был решен окончательно, и в результате к нам вскоре приехала команда ЛТЦ — чемпион Чехословакии.
Описывать встречи с ней я не буду. Отмечу лишь, что в дни подготовки к поединкам с ЛТЦ мы впервые фактически создали сборную страны (хотя нарекли ее командой Москвы), и уже тогда родились победные традиции, которые были так блестяще развиты и приумножены всеми последующими поколениями мастеров шайбы.
Можно сказать и то, что в дни приезда чехословацких хоккеистов, в дни совместных тренировок и искрометных товарищеских матчей с ними родилась в нашем народе настоящая, искренняя, большая любовь к хоккею с шайбой, родилось настоящее понимание этой игры.
Количество зрителей на трибунах, число команд на ледяных полях быстро росло. Должен сказать со всей откровенностью, что эта быстро растущая популярность далеко не всем нравилась и далеко не всеми поддерживалась. Вновь в ряде наших центральных газет появились очень резкие статьи против новорожденного, а нас — тех, кто активно пропагандировал развитие хоккея с шайбой,— пытались даже обвинить в том, что мы насаждаем чуждую нам игру, которая, дескать, забьет, и уничтожит русский хоккей. Статьи были довольно резкими, и дело, судя по всему, грозило принять серьезный оборот.
Помнится, как раз в разгар этих выступлений к нам должна была приехать сборная Польши — участник Олимпийских игр 1948 года. Мы ее встретили в марте сорок девятого. Судить встречи с гостями было поручено мне. В день первого матча меня предупредили:
— Имейте в виду, игру будут смотреть.
Когда команды выходили на лед, я увидел на маленькой гостевой трибуне Климента Ефремовича Ворошилова. Увидел и — обрадовался. Потому что знал, что Маршал Советского Союза прекрасно разбирается в спорте, любит его и сумеет все понять.
Так оно и вышло на самом деле. Посмотрев матч (кстати, закончившийся убедительной победой сборной Вооруженных Сил СССР — 5:0), Ворошилов очень тепло отозвался и о спортсменах, и о хоккее в целом.
— По-моему, эта игра придется цо душе нашему народу, ее надо всячески поддержать, — резюмировал он.
После этого шайба получила «зеленую улицу». И в 1954 году наша сборная, победив на чемпионате мира в Стокгольме, заявила всему миру о рождении новой хоккейной державы.
О том, как все это произошло, писалось уже не раз. Я же хочу сказать вот что. Далеко не все знают, что на этом чемпионате мира дебютировали наши судьи: Николай Канунников и ваш покорный слуга. Были мы приглашены и на чемпионат 1955-го. Поначалу нас встретили весьма настороженно, поручили судить две второстепенные встречи, но потом, нарушая все правила и традиции (распределение рефери проводится заранее, строго обуславливается, заменам практически не подлежит), назначили на два важнейших матча финала. На банкете, завершившем турнир, президент Международной федерации хоккея сказал:
— Я провозглашаю тост за блестящих русских спортсменов и за великолепных русских судей. И те и другие — счастливое открытие для нашего хоккея.
Так закончились дни исканий и сомнений. Кончилось детство нашего хоккея.
* * *
Вот и весь рассказ Сергея Александровича Савина, записанный мной почти со стенографической точностью. Надеюсь, он будет воспринят вами с тем большим интересом, которого, несомненно, заслуживает. Здесь содержатся факты и откровения, которые известны очень немногим. И все повествование в целом поможет нам восстановить историческую перспективу рождения и становления хоккея с шайбой в нашей стране.
От себя могу добавить: мы должны быть преисполнены глубоким уважением, большой признательностью к ветеранам нашего хоккея, к его испытанной старой гвардии.
Да, пионерам этой игры было очень трудно. Они играли в дощатых коробках, сколоченных на льду, под открытым небом, в лютые морозы и оттепель. Детство нашего хоккея было отнюдь не легким. Может быть именно поэтому «ребенок» вырос крепким, здоровым и сильным. Первые испытания закалили его, воспитали в нем мужество, бесстрашие и вечную неукротимость — те качества, которыми он так славен сегодня.
Были у первого поколения рыцарей шайбы и другие объективные трудности. Нынешние хоккеисты (все без исключения) начинают свой путь в большой спорт с ранних лет, овладевают сложным искусством владения шайбой в детско-юношеских спортивных школах и, поднимаясь ступень за ступенью, уже к совершеннолетию, а то и значительно раньше (как братья Сырцовы, Третьяк), оказываются в командах мастеров.
Совсем иным был путь первопроходцев. Те игроки пришли в хоккей с шайбой людьми возмужалыми. Они пришли с футбольных и равных им по размерам ледяных полей, пришли с устоявшейся спортивной славой, с установившимися навыками, взглядами, привычками. И все это нужно было забыть, всему учиться и переучиваться.
Но все они шли на это добровольно, брались за дело с жаром, с утроенной энергией. И все это тоже легло прочным фундаментом в здание нерушимых традиций нашего хоккея.
Эти люди, повторяю, пришли к шайбе от маленького мяча, и это было не только их трудностью, но и их счастьем. Они принесли на маленькие площадки вихревые скорости русского хоккея и огромную выносливость, которую он в них воспитал. Они принесли сюда и свои тактические принципы, свою любовь к коллективной игре и глубокое восприятие ее, свою приверженность к комбинационному построению атаки. И это определило самобытность нашего хоккея, в этом было его резкое отличие от канадских и прочих образцов. Это стало главным козырем, который наши спортсмены и наши команды противопоставили лидерам мирового любительского хоккея в первых же встречах с ними.
Из сезона в сезон рос класс наших ведущих коллективов, росли мастерство и опыт спортсменов. И наконец сборная СССР впервые выступила в 1954 году на чемпионате мира и... победила! Такой дебют все без исключения зарубежные специалисты называли «чудом».
Одним из главных составных этого «чуда» стало то, что нам в короткий срок удалось воспитать поистине выдающихся вратарей. О лучших из них, о их подвигах и мастерстве я и хочу рассказать вам.