Николай Колесников
Олимпийский чемпион идет по следу
«Однако Колесников холоден и непроницаем. У него в запасе две попытки и полный заряд решимости никому не уступать золотую олимпийскую медаль. Плюкфельдер сообщает судьям его решение — атаковать вес 160 килограммов. Те самые злополучные 160, которые год назад не покорились в Москве.
По обыкновению Николай не спеша трет руки магнезией и, чуть покачиваясь, стоит около снаряда. Кто скажет в этот момент, что этот человек весит меньше 60 килограммов! Это же богатырь! Как он мощно тянет штангу на грудь, какой гримасой искажается в момент высшего напряжения его лицо! А через мгновение зал вскакивает на ноги, чтобы приветствовать нового олимпийского чемпиона — Николая Колесникова из сборной СССР. Но он еще раз выйдет на помост, чтобы рекордным толчком штанги весом 161,5 килограмма сделать свою победу безоговорочной.
И только после этого исчезнет выражение отчаянной решимости и азарта, которое так не идет этому круглому лицу. И оно озарится улыбкой, что, как утверждают, делает Николая похожим на ребенка».
Так писал я больше десяти лет назад об олимпийском триумфе штангиста Колесникова. Назывался очерк «Богатырь с улыбкой ребенка», и я, помню, очень гордился этим названием, только немного опасался, понравится ли оно самому герою. Но Николай отнесся к нему вполне терпимо.
Он вообще не был капризен, Колесников. Насколько я помню, никто и никогда не мог сказать о нем худого слова. Одна болгарская журналистка даже говорила, что, мол, ваш Коля чист, как ребенок! Вдохновленный столь удачным сравнением штангиста с ребенком, я и рискнул на такой заголовок очерка: мягкая улыбка Колесникова в те дни часто светила со страниц спортивных газет и журналов.
Но помню и другого Колесникова. В начале 70-х годов в знаменитом зале штанги Шахтинского Дворца спорта я впервые увидел мальчишку в застиранном хлопчатобумажном трико. И скорее всего забыл бы о нем, если бы не Плюкфельдер.
— Обратите внимание вон на того спортсмена, что чуть толще грифа, — сказал он, посмеиваясь. — Годика через три о нем непременно услышите.
Я стал присматриваться к новичку. Чувствовалось, однако, что ему не совсем уютно в этом зале. Еще бы — рядом тренируются такие асы, как Давид Ригерт, Иван Назаров, Вадим Якунин. На стенах — портреты олимпийских чемпионов Алексея Вахонина, Василия Алексеева... Словом, зал хоть и не большой, но именитый. А у мальчика, который сюда недавно приехал, ни титулов, ни рекордов — одно только желание «много поднимать».
Но что интересно: стоило парню подойти к штанге — и выражение некоторой растерянности бесследно исчезало с его круглого лица. Он как-то очень ловко принимал стартовое положение, легко и свободно помахивал расслабленными руками, и вдруг в какое-то мгновение цепкие пальцы впивались в стальной гриф...
В общем, чувствовалось — у парня что-то есть. Недаром же его пригласил из далекой Бугульмы, что в Татарии, заслуженный тренер СССР, олимпийский чемпион Рудольф Плюкфельдер. Как уж он сумел разглядеть в мальчишке-перворазряднике будущего чемпиона — его секрет. Но «папа Плюк» не ошибся. И чем закончилось их сотрудничество, известно: из Монреаля Колесников вернулся олимпиоником.
Как, впрочем, и другой ученик Плюкфельдера — Давид Ригерт. И еще один, бывший ученик Рудольфа Владимировича— Василий Алексеев. Вот такие богатыри со славой возвращались из-за океана на донскую землю.
Я всегда симпатизировал Колесникову. Но, сказать по правде, он как-то терялся в тени таких фигур, как Алексеев и Ригерт. Это же личности, это же титаны помоста, и журналисты едут, не ленятся, к ним со всего света, кто писать, а кто снимать фильмы. Колесников не был в центре внимания. Более того — журналистам с ним попросту приходилось трудновато. С Давидом Ригертом легко: он эмоциональный и смелый человек, что думает, то и скажет, а будешь ты «причесывать» беседу или нет — это его не волнует.
Алексеев совсем другой. Он начинает присматриваться к журналисту еще внимательнее, чем тот к нему. И не дай бог заподозрит некомпетентность или просто легкомысленный подход к спорту (в частности, к тяжелой атлетике). Но зато, если его удалось разговорить, можно ручаться, что материал получится неординарным.