Юрий Круглов

Кажется, сама песня звучит в промозглой весенней хмари негромкого городка. Медленно бегут навстречу чуть скособоченные деревянные домики Ямской слободы. Старая церковь на пригорке...

Неспешно ведет Юрий машину. Спускаемся к речке Холове, перебираемся по скрипучей елани на другой берег и бпять ползем вверх. То ли снег, то ли дождик. Со вчерашнего дня городок еще больше потемнел, осел, словно обуглился.

Немало повидали Крестцы за свои шесть веков. Войска Дмитрия Донского, Мстислава Удалого, Ивана Грозного. Видали здесь и Петра I, и Екатерину II, чей указ провозгласил село городом. Весной 1871 года здесь под надзором полиции два месяца жила Вера Засулич... Память Круглова удивительна. Кажется, она вместила в себя целые тома истории России.

Остановились у вздыбленного самолета — памятника летчикам минувшей войны. Долго стоим. Молчим.

Мы частенько вспоминаем
На скрещении дорог
Между фронтом и Валдаем
Деревянный городок.
Фронтовик здесь мог согреться,
Подремать хоть краткий срок,
И на том спасибо, Крестцы,
Деревянный городок.
Так писал Михаил Матусовский.

В небе над Крестцами бои были страшные. Школы и улицы городка носят имена погибших летчиков. Не счесть их могил на Ямском кладбище. Где-то над нами был подбит и «ястребок» Тимура Фрунзе. И похоронили его тоже здесь, на Ямском. Позже прах перевезли в Москву. Но осталась улица его имени.

Юрий Круглов живет тоже на улице летчика, а потом космонавта Германа Титова.

Из характеристики Круглова:
«Во время учебы в школе, а затем работая на строительстве ЛЭП, зарекомендовал себя как добросовестный, исполнительный и волевой человек. Хорошо учился. Являлся капитаном баскетбольной команды. Занимался также футболом, волейболом, лыжами, коньками, плаванием, легкой атлетикой, шахматами — на уровне 1— 2-го разрядов. Пользуется авторитетом у молодежи. Характеристика дана для поступления в летное военное училище. 1959 год».

Но судьба распорядилась иначе. В жаркий июньский полдень, перед самым отъездом в училище, когда мать уже гладила на дорогу рубашки, он вышел на высокий берег родной Холовы, разбежался и полетел головой вводу...

Врачи поставили диагноз: «Компрессионный перелом шейных позвонков». Они сказали родителям: «Ему осталось жить дней семь». Он узнал об этом из случайно услышанного разговора медсестер.

Но прошло семь дней, потом еще неделя, месяц... Такие же больные, как он, лежали рядом, и жизнь быстро покидала их. Они умирали, не видя смысла, не имея сил и желания бороться. Он жил. Тогда удивленные врачи сказали ему: «Только никаких попыток двигаться, иначе»... Врачи исходили из своего опыта. Он же начинал постигать свой. Через несколько месяцев, когда Юрий смог наконец едва заметно повернуть голову, он понял, что первый раунд остался за ним. Жизнь полнилась новым смыслом и содержанием. Цель была вычерчена.

С утра и до вечера он бился со зловещей, предательской немотой тела. Оно должно, оно обязано было отозваться. Он засыпал изможденный, думая лишь о том, чтобы скорее наступило утро.

Однажды он попросил мать положить его на пол, на одеяло. Попробовал хоть как-то приподняться. Не вышло. И на другой, и на третий день тоже. Через неделю он преодолел первые десять сантиметров.

Рожденный летать, он учился ползать.

Друзья смастерили над его головой кольца, укрепили растяжки и амортизаторы. Принесли гантели — маленькие, потом потяжелее. Сконструировали маятниковый станок для оживления мышц спины, бедер. Прошло много времени, прежде чем маятник дрогнул. Закачался и он. Это был ритм новой жизни Круглова.