Незавершенная симфония
Много написал он на эту тему. Произносил речи. Его слушали короли и президенты, премьер-министры и послы, промышленники и профсоюзные деятели. Даже церковники. С ним соглашались. Однако...
Какая страшная была эта война. Сколько унесла она молодых жизней. Олимпизм оказался перед ней бессилен. Пьер глубоко переживал крушение своих иллюзий. На людях он старался быть прежним — бодрым, уверенным в торжество своих идей. Всеми силами старался поддержать в друзьях силу духа. Увлечь их новыми планами развития спорта в послевоенном мире. После окончания войны он написал: «Олимпиады заново сковывают разорванные было цепи из пяти колец».
Написал и спросил сам себя: «Прочно ли сковывают?»
И впервые за много-много лет не ответил самому себе утвердительно. Так как же бороться против войны? Как бороться с ее последствиями?
Как-то он слушал в Женеве великого норвежского путешественника Фритьофа Нансена. Ученый-гуманист с трибуны Лиги Наций говорил о том, что миллионы русских голодают. Для их спасения срочно нужно пятьдесят миллионов рублей. Это столько, сколько стоит половина военного корабля. Нансен призывал не остаться равнодушным к людской беде.
«Сильные мира сего» молчали.
«Что же может поделать в этих условиях олимпизм?» — терзался Кубертен. И не находил ответа. Вера в разум?
Надежда на то, что богатые поймут бедных? Добропорядочность капиталистов?
В первые бурные послевоенные годы Кубертен написал: «Большие социальные сдвиги сотрясают Россию до основания...» Социальные бури — вот что должно изменить мир, перетрясти его. А каков в этих условиях путь олимпизма?
Вопросы, вопросы, вопросы. Пьер ищет ответы. И не может их найти.
Он требует реформы образования. В просвещении видит он панацею от всех социальных бед. Он хочет перевоспитать буржуазию и не говорит о ее уничтожении. Много пишет Кубертен о рабочем классе. Он чувствует его силу, хочет видеть его просвещенным, идущим в первых рядах обновленного человечества. Но он не может понять, что выход — лишь в завоевании власти народом.
— После этой войны, Пьер,— сказал однажды его старый друг Генрих Ланг,— яснее определились границы между классами. Ярче стало бросаться в глаза финансовое неравенство. Заметнее стала сословная отчужденность. В связи с этим острее возникает вопрос: кто может выходить на олимпийские старты? Нужно признаться, Пьер, что в Хартии есть нечеткие формулировки.
— Меня интересует спортивных дух,— ответил Пьер,— а не приверженность к этой нелепой концепции, родиной которой является Англия и которая позволяет лишь богачам заниматься спортом, целиком посвятить себя ему. Я не стремился к такому «любительству». Чтобы защититься от духа стяжательства и наживы, чтобы защититься от профессионализма, любители в большинстве стран выработали сложное законодательство. Оно полно компромиссов и противоречий. К сожалению, чаще соблюдают больше букву, чем дух этих законов. Вы правы, Генрих. над Хартией еще нужно работать.
Поздно вечером, проводив гостя, Кубертен пошел в свой кабинет. Здесь трудился он над шестью пунктами, которые, но его мнению, могли бы сохранить олимпизм в чистоте. За этим же столом был сформулирован и 26-й параграф олимпийских правил, параграф о любительстве. Пьер достал бумаги.
Вот они, эти шесть с таким трудом давшихся ему пунктов:
«1. Международный олимпийский комитет с удовлетворением констатирует, что его почин нашел повсеместное одобрение и что олимпийское движение пробудило тягу к спорту II состязаниям у многих народов и правительств, которые во имя общего совершенствования спортивного уровня разработали широкие программы коллективного физического воспитания. Мы считаем, однако, опасным для олимпийского идеала тот факт, что наряду с правильным развитием спорта в соответствии с принципами любительства проявляются иногда определенные тенденции, направленные скорее к шовинизму и погоне за рекордами, чем к осуществлению всеобщего равенства и единства, что является законом олимпизма.
2. С идеей олимпийских игр несовместим перерыв в работе (или учебе) спортсмена для пребывания в тренировочном лагере сроком более двух недель.
3. Спортсмены, получающие денежные призы или другие материальные выгоды, не могут быть допущены к олимпийским играм.
4. Профессионал в одном виде спорта считается профессионалом и в остальных видах. Международный олимпийский комитет считает необходимым строго соблюдать это правило.
5. В отдельных странах успехи некоторых спортсменов используются в печати и кинематографе. Такое использование спортивной репутации несовместимо ни с принципами, ни с духом олимпийского движения.
6. Применение наркотиков или искусственных возбуждающих средств любого рода воспрещается, и все лица, которые предоставляют или принимают допинг в какой бы то ни было форме, не допускаются к любительским соревнованиям и к олимпийским играм».