Очарованная душа
Человеку необходимо окидывать мысленным взором не только свой жизненный путь, но и жизненный путь других. Это лучший способ убедиться в правильности собственной дороги.
Пьер Кубертен
Апрельские дни в Риме наполнены весной. По утрам от Тибра поднимается туман, такой плотный, что даже поросшая могучими кленами макушка холма Монте-Марио скрывается за белесым занавесом. От бесконечных дождей огромные стены Колизея пропитались влагой, и когда редкий ветер продувает улицы, то он несет с собой не долгожданную свежесть, а запах сырой глины, будто кто-то, распахнув двери, проветривает большой старый погреб.
Город этот поистине удивителен. Описаний его великое множество. Но, побывав в Риме несколько раз, исходив вдоль и поперек его гулкие улицы и насладившись тишиной его дворцов-музеев, я убедился, что лучше всех сказал о Риме Лион Фейхтвангер устами одного из своих героев: «Вы услышите здесь сотни наречий. Вы можете изучать здесь особенности всех народов. Здесь больше греков, чем в Афинах, больше африканцев, чем в Карфагене. Вы, и не совершая кругосветного путешествия, можете найти у нас продукты всего мира... У нас столько статуй, сколько жителей... Все, что только может изобрести ваша фантазия, вы у нас найдете; но вы найдете у нас многое и сверх того, что ваша фантазия может изобрести».
Этот город ранним апрельским утром почти пять столетий назад покидала чета Фреди. Раскатисто ударил колокол главного храма. Тотчас же ему откликнулись тысячи колоколов во всех концах города.
Когда эхо унесло разноголосицу перезвона, у одного из домов, неподалеку от Капитолия, началась суета, извечно сопутствующая дальней дороге. В кареты грузили окованные медью сундуки, погребцы с провизией и домашней утварью, бесчисленные узлы.
Наконец, распахнулись двери, и из дома вышли хозяева — синьор и синьора Фреди. Многочисленные провожающие склонили головы. Щелкнули бичи. Кареты тронулись в путь. Остановиться им предстояло в Париже. Далекие предки Пьера Кубертена покидали Вечный город, чтобы попытать счастья при дворе Людовиков.
Фамилия Фреди была хорошо известна среди духовной и торговой знати Рима. Ватикан не забывал особо щедрых из своей паствы.
А подношение, которое сделал папе Юлиану один из предков Фреди, было поистине царским.
Тот Фреди владел виллой в местечке Витербо на окраине Рима, местечке, широко известном своими прекрасными колодцами. Вилла досталась ему по наследству. Дом еще хорошо сохранился, но территория пришла в запустение. Канавы для стока воды давно не чистились, плиты, которыми были выложены дорожки, кое-где осели и напоминали клавиатуру старого клавесина.
Новый хозяин решил привести Витербо в порядок. Землекопы и каменотесы взялись за дело.
В один из дней сиятельному синьору почтительно доложили о том, что люди, копая в саду яму, наткнулись на какое-то изваяние. Из земли виднелась могучая мускулистая рука, сжимавшая не то корабельный канат, не то огромную змею.
Так, утверждает семейная хроника Фреди, был найден «Лаокоон» — бесценная, изумительная скульптурная группа, и поныне восхищающая всех, кто видел ее в подлиннике или в копии, украшающая музеи многих городов мира.
Феличе сразу же определил и значение и цену находки. И, не задумываясь, решил, кому она должна принадлежать: «Лаокоон» был подарен церкви.
Папа Юлиан по достоинству оценил верноподданнические чувства Феличе. Ушедшего от земных дел хозяина Витербо с почестями погребли и притворе римской церкви Ара Кёлис, близ Капитолийского холма. Ватикан расплатился за «Лаокоона».
Все для семьи складывалось в Риме хорошо. Но была в характере Фреди черта — не удовлетворяться достигнутым, искать и искать еще и еще славы, денег, почестей. Их трудно назвать авантюристами или романтиками. Они просто были детьми своего века. А это был век поисков новых дорог.
...Кареты поскрипывали и поскрипывали колесами, поднимаясь в горы и опускаясь в долины. Все дальше был Рим, все ближе Париж.
При дворе французских королей быстро приметили энергичных итальянцев. Пошли чины и звания. В 1477 году у Пьера де Фреди де ля Мот появился уже французский герб — золотые раковины на голубом фоне.
Французская почва оказалась благоприятной для семьи Феличе Фреди: из ее среды выходили умелые коммерсанты, тонкие дипломаты, храбрые офицеры.