Пароль, открывающий сердца

Кубертен посмотрел на листы, на которых была напечатана ода, аккуратно сложил их и, поднявшись со стула, начал легонько помахивать ими, подгоняя к открытой двери залетевшую пчелу.

«Надо возделывать спой сад»,— вспомнил он слова Вольтера.

Виктору Балку и Кларенсу Розену он ответил в тот же день. Он написал, что «Ода спорту» действительно работа незаурядная. Но жюри конкурса искусств пусть само определит ее ценность, а уж после этого Международный олимпийский комитет, возможно, и использует некоторые формулировки авторов для пропаганды спорта.

К обеду постепенно собрались все домочадцы. В столовой загремели посудой, накрывая на стол.

Кубертен чуть было не сказал жене, что нужно поставить два лишних прибора. Сегодня с ними будут обедать не лишенные таланта авторы, господа Хород и Эшбах, написавшие любопытную вещь во славу спорта. Но удержался от шутки.

Пройдут годы, а исследователи наследия Пьера Кубертена будут продолжать спор — почему он подписал «Оду спорту» под псевдонимом? Почему выбрал французскую и немецкую фамилии?

Иные будут утверждать — из-за скромности. Ведь именно в это время Кубертен все настойчивее и настойчивее подчеркивал значение коллегиальности в работе Международного олимпийского комитета. Возможно, он хотел, чтобы эти оценки спорта шли не от него лично, а были коллективным провозглашением исповедываемых им и его товарищами убеждений.

Работая над этой книгой о Кубертене и задавшись нелегкой целью перевести на русский язык «Оду спорту» в собственном понимании, автор, конечно, не смог избежать этой проблемы псевдонима. Хотелось понять мотивы, руководившие Кубертеном.

Журналистская судьба занесла меня в Будапешт. И попав туда, я, конечно, не мог не разыскать доктора Ференца Мезе, автора известной книга «Шестьдесят лет олимпийских игр», получившей широкое признание в мире.

Венгерские друзья сказали, что Мезе — современник Кубертена, естественно, не молод и чересчур обременять его вопросами но следует. Отправляясь на бульвар Ракоци, я дал себе слово попытать счастья лишь в одном деле — постараться узнать мнение ветерана олимпийского движения об «Оде спорту». Со мной была уже ставшая редкостью его книга «История олимпийских игр», за которую он в 1928 году на конкурсе искусств был удостоен золотой олимпийской медали. Я надеялся на автограф.

...За столиком с чашечкой кофе в руках сидел старый невысокого роста человек в строгом черном костюме. Тугой крахмальный воротник как бы поддерживал большую голову, обрамленную седыми волосами.

Я представился и объяснил цель своего визита.
— Да, псевдоним не случаен,— сказал Мезе.— Я убежден, что в то тревожное, предвоенное время, во время еще не заживших ран прошлой войны Пьер Кубертен хотел таким, на первый взгляд простым, способом выразить олимпийскую идею, зовущую к сближению народов. А это кое-что значило в то время. Немецким псевдонимом Пьер Кубертен, вероятно, хотел подчеркнуть суть олимпийской идеи, которая призвана сближать даже страны, не состоящие в дружеских отношениях.

Ференц Мезе объяснил это так, как, наверное, объяснил бы и сам Пьер Кубертен. Больше я не искал никаких объяснений поступку Пьера Кубертена.

Почтенные члены жюри, ознакомившись с произведениями, поступившими на конкурс искусств, впервые проводившийся в рамках Олимпийских игр 1912 года, на торжественной церемонии в стокгольмской ратуше объявили, что по разделу литературы первое место и золотая медаль присуждаются господам Жоржу Хороду — Франция и Мартину Эшбаху — Германия за «Оду спорту».

И пока гремели аплодисменты, лауреат конкурса, победитель состязания композиторов итальянец Рикардо Бартелэми спросил у победителя состязания скульпторов француза Жоржа Дюбуа, не знаком ли он с поэтами — авторами «Оды спорту».

Господин Дюбуа пожал плечами. Нет, он не знает авторов оды.

Их не знал никто.

Но в конечном счете это было не так уж важно.

Важно, что прозвучали слова: «О спорт! Ты — мир!»

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7