Переплетенная радуга

Спорт должен служить миру! Ворота стадионов должны быть закрыты для милитаризма».

Его пламенные призывы находили горячий отклик со стороны тех, кто ужасался при мысли о возможном военном столкновении, но на тех, кто готовил войну, они не производили ровным счетом никакого впечатления. Министры, генералы, парламентарии, банкиры не прочь были послушать этого, как они называли, «олимпийского пророка», но только послушать. И не более.

Тогда Пьер решил, что военизации спорта нужно противопоставить такое обрамление игр, которое четко бы выражало их мирный, антивоенный характер. Обсуждение этого вопроса с друзьями в Международном комитете подсказывало, с чего нужно начинать. Почти все приходили к тому, что древняя символика мало подходит для нынешнего беспокойного времени.

Нужно придать играм более выраженный антивоенный, мирный характер, изменив их ритуал. Внешняя сторона олимпиад, их оформление, должна ярко отражать идею дружбы, которая призвана царить на играх. Олимпийские символы должны быть доступны молодежи мира.

И, верный себе, Кубертен принялся за работу. Он отчетливо понимал, какая трудная задача стоит перед ним и его единомышленниками. В обиход уже было пущено не случайно выдуманное, имеющее далекую цель выражение «спорт — вне политики». Эту фразу произносили к месту и не к месту. Ею подкрепляли мысль о том, что олимпиады — это соревнования, большие чемпионаты — и только.

А политика настойчиво стучала в двери Международного олимпийского комитета. И только глухой мог не услышать этого все усиливающегося стука.

Говоря об устаревшей символике, необходимости совершенствовать ритуал игр, Кубертен тем самым отвечал на спор о взаимоотношении спорта и политики. Он убеждал, доказывал, отстаивал мысль о том, что спорт был и должен быть инструментом мирной политики, служить политике мира. Служить активно.

Спорил, убеждал, доказывал. И работал.

Опять часы раздумий. Страницы, сотни страниц. Бесконечные выписки. Каким был ритуал? Каким было музыкальное сопровождение церемонии открытия и закрытия игр? Какие штандарты украшали праздники в Олимпии?

К лету 1913 года Кубертен, переворошив кипу книг, смог наконец набросать примерный перечень вопросов, которые нужно было обсудить с друзьями: олимпийский огонь, олимпийский гимн, олимпийские фанфары, олимпийская клятва, олимпийский флаг.

Когда план работы был намечен, оставалось самое сложное. Предстояло все это тонко и умело приспособить к требованиям времени. Нововведения должны были быть приняты единогласно, как логическое развитие античных традиций в новых условиях. Значит, нужно больше ссылок на древних, на античные авторитеты. Критикам отвечать — так было века назад, отсылать к фолиантам, которые они, конечно же, никогда не найдут времени не то что прочесть, а даже взять в руки. Он-то хорошо знал своих противников: крикуны, «патриоты»...
— Rem verba sekventur, — улыбаясь, повторял самому себе Пьер.— Древние римляне были правы: «Слово следует за вещью». Сначала сделаем вещь, а потом уже будем искать слова для объяснения.

Что касалось олимпийского гимна и олимпийских фанфар, здесь все было ясно. Музыкальная сторона дела не вызывала споров.

Идея олимпийского огня зрела давно. Вопрос даже несколько раз обсуждался. Это была заманчивая идея. На торжественном обеде в Стокгольме по случаю окончания Игр 1912 года Кубертен сказал: «Народ, получивший в руки олимпийский факел, будет бережно хранить его и по мере возможности усиливать его пламя». Но это было просто образное выражение. Никакого реального факела пока не было. Время огненной эстафеты еще не настало.

А вот вопрос об олимпийской клятве и олимпийском флаге Кубертен был намерен, не откладывая, вынести на обсуждение. Начать решено было с клятвы.

И не случайно. Позади пять олимпииад. Были и успехи и неудачи. Радости и огорчения. Неполадки в организации можно и, наверное, нужно было объяснять новизной дела. Не так это просто — организовать олимпийские игры. Нужно принять сотни спортсменов, тренеров, официальных представителей, говорящих на разных языках. Нужно было расселить и накормить их. В случае нужды обеспечить квалифицированную медицинскую помощь. Нужно было, наконец, проявлять величайший такт, способствуя общению людей: государства, подданными которых они являлись, не всегда ладили между собой. А сколько нужно было построить стадионов, залов, бассейнов!

Кроме того, в Международный олимпийский комитет после каждых состоявшихся игр поступали тревожные вести: вскрывались случаи нечестного поведения спортсменов, предвзятого судейства. «Олимпийский дух» приносился в жертву своекорыстным, честолюбивым замыслам. Сплошь и рядом узконациональные интересы ставились выше олимпийских. Подвергались сомнению самые высокие идеалы. Коммерция угрожала еще не окрепшему олимпизму.