Вячеслав Старшинов: Мое открытие хоккейной Японии

Мы плутали по лабиринту улиц и переулков, не имеющих названия.

Задрав головы, разглядывали телевизионную вышку, созданную по образу и подобию Эйфелевой башни, но, кстати, на двадцать метров выше своего знаменитого парижского собрата.

Гуляли по ночной Гинзе — торговому центру, ярко освещенному светом рекламы и фарами проезжих автомашин.
— В этом районе сосредоточено одиннадцать тысяч баров и пять тысяч ресторанов,— поведал всезнающий гид.— Но знаменит он не только этим. Здесь периодически проводится День пешехода, и тогда улица закрывается для всех видов транспорта, включая рикши.

Постояли возле императорского дворца, многоярусного изящного сооружения наподобие пагоды, окруженного огромным парком и каналами. Нам повезло: на аудиенцию к императору Японии для вручения верительных грамот торопился иностранный посол. По давнишней традиции его везли во дворец в старинной золоченой карете, запряженной в шестерку лошадей цугом — с форейторами и ливрейными лакеями. Рядом гарцевали верховые всадники, а сзади катили еще пять-шесть карет, и вся кавалькада растянулась на добрую сотню метров…
Много удалось повидать в Токио за эти два дня. Но не показали нам заводских окраин, где живет и работает трудовой люд Токио, трущоб, где ютится фабричная беднота...

Ясным и теплым мартовским утром легкий самолет местной авиалинии за какие-то два часа перенес нас вновь из весны в зиму. В Томакомае ярко светило солнце, но повсюду лежал снег, и сугробы достигали полуметровой высоты. Воздух был пропитан влагой, с моря дул легкий свежий ветер.

Томакомай находится на южной оконечности Хоккайдо, в широкой горловине залива.

Неожиданно из-за поросших редким лесом заснеженных сопок появились две темные точки и, стремительно увеличиваясь, стали приближаться к аэродрому. Это была спарка боевых истребителей, идущих на небольшой высоте по направлению к морю. Я, как бывший студент авиационного института, легко определил, что это американские «Фантомы», хотя на их бортах были опознавательные знаки японских ВВС — багровый круг восходящего солнца. С ревом прошли они над аэродромом и, сверкнув в солнечных лучах хищным оперением плоскостей, растаяли в белесой дымке зимнего дня. Грохот их турбин, сотрясающий воздух, вызвал в моей памяти трагедию японского народа, обманутого своими генералами в минувшей войне...

В аэропорту нас встретил заместитель директора завода Сёсан. По дороге в гостиницу он рассказал о состоянии дел в команде «Одзи Сейси».
— Хотя хоккейный сезон окончен, мы еще не прекратили тренировок на льду — ждали вашего приезда. Если сочтете нужным, можете продолжить их. Но игроки устали и просят передышки. Посмотрите на них и сделаете свои выводы. Однако программу подготовки команды на новый сезон попросим составить не мешкая.

С чего вам начинать, не берусь судить. У наших хоккеистов нет своей тактики. Набрались всего понемногу. Одно время считали, что достаточно копировать канадцев и все пойдет на лад. Не получилось. Перешли на комбинированный хоккей, старались действовать на высоких скоростях. Но куда там! Игрокам не хватало сил даже довести матч до конца. Некоторые с трудом добирались до раздевалки. Я не большой специалист, но и мне стало ясно, что команде нужна специальная подготовка.

К тому же мы давно не побеждали, и это самым отрицательным образом сказалось на моральном духе команды. Ребятам нужно начать выигрывать, только тогда они вновь обретут уверенность в себе. Без этого нечего рассчитывать на успех.

Теперь я с нетерпением ждал встречи со старшим тренером Масукавой: только он мог подробно объяснить мне причины недугов его команды, или теперь нашей. Но эта встреча была назначена на следующий день. И все время до нее я думал о предстоящей работе.

«С чего начинать?» Я вспомнил свои первые шаги в хоккее. В юности я, да и многие мои сверстники, не был силачом. В игре разбирался неплохо, а силенок не хватало. Но хотелось поскорее стать сильными — как же в хоккее без силы!