Мэтт Бионди
Путешествие без Паганеля
Медаль сорвалась с ленточки и со звоном покатилась по полу. «Не волнуйтесь, у меня их еще шесть»,— сверкнул белозубой улыбкой Мэтт Бионди.
Да, это была седьмая медаль, завоеванная американским пловцом на XXIV Олимпийских играх. И если хоть что-то могло испортить праздник 22-летнему «калифорнийскому кондору», пришедшему на последнюю сеульскую пресс-конференцию, так это то, что только пять из наград были золотые. А значит, устоял рекорд другого американца — Марка Спитца, семь раз поднимавшегося на высшую ступень пьедестала почета Игр-72.
Но, как видно, это обстоятельство не очень-то сказалось на настроении одного из героев Сеульской олимпиады. И, пожалуй, лишь на мгновение во время заключительной беседы с журналистами в его глазах появилась грусть: «Это были мои последние соревнования». И вновь веселые искорки: «Последние как у пловца; теперь начну подготовку к олимпийскому турниру ватерполистов в Барселоне...»
Бионди и водное поло — это не сенсация. Еще студентом университета в Беркли он в течение четырех сезонов выступал за команду — участницу первенства США. Да и вообще, в водное поло он играет столько же, сколько и плавает, то есть, как говорит сам Бионди, «с тех пор, как себя помню».
А вот самое живое воспоминание детства, связанное со спортом: «В четырнадцать лет мы с друзьями устроили фейерверк в родительском саду, и лишь чудо спасло дом от пожара. Этот случай запомнился мне и самым страшным наказанием, которое только мог придумать отец: на неделю — представляете, на целую неделю!— мне запретили ходить в бассейн».
С тех пор прошло восемь лет, и у Мэтта, опять же по его словам, появился «второй отец». Кому-кому, а ему, Норту Торнтону, уже совершенно точно никогда не пришло бы в голову применять такое наказание. Ведь чтобы «вылепить» из своего подопечного настоящего чемпиона, пловца мирового класса, требовалось, наоборот, «прописаться» в бассейне.
«Правда,— отмечает Торнтон,— тренировки тренировками, но природа уже давно поработала за нас».
Действительно, рост Бионди — 199 сантиметров, вес — 90 килограммов. И, как говорит его тренер, «потрясающий киль». «В этом и заключается секрет Мэтта,— продолжает он.— Строители яхт и кораблей знают, что потенциальная скорость судна зависит от длины киля. Вот и пловец с большим расстоянием от кончиков пальцев вытянутой руки до кончиков пальцев ног обладает огромным преимуществом перед спортсменом среднего телосложения, А, помимо того, Мэтт наделен еще редким чувством воды. Это как музыкант, который чувствует инструмент, или художник — кисть. Они превращаются в единое целое».
Но, отдавая дань природе, отметим и необыкновенное трудолюбие Бионди, его фанатичную преданность спорту. Ежедневно — четырехчасовые тренировки в бассейне плюс баскетбол, бейсбол, силовая подготовка. Штангой и гирями он стал заниматься лишь недавно, а до этого по настоянию родителей и тренеров активно занимался лишь плаванием и спортивными играми.
Если отец Мэтта — служащий страховой компании Ник Бионди — был по понятной причине против игр с огнем, то Торнтон стал соавтором потрясающего фейерверка Бионди-младшего на голубых дорожках бассейнов в Орландо и Мишн-Вьехо, Мадрида и Бонна.
И, наконец, в олимпийском бассейне Сеула.
Уже выпускник университета, молодой специалист по «политэкономии индустриального общества», Бионди прилетел в Сеул из тренировочного лагеря олимпийской сборной США по плаванию на Гавайях за неделю до стартов.
«С одной стороны, это было необходимо для акклиматизации, но с другой... Бесконечные, бесконечные семь дней. Я сидел в своей комнате в Олимпийской деревне и никуда не выходил, потому что знал: сразу начнутся автографы, фото на память и так далее. Мне вообще это не нравится, а тем более перед соревнованиями. Кстати, именно из-за этого, помимо сравнительно небольшой квартплаты, я и предпочитаю жить в Беркли. Там люди не узнают меня. Правда, иногда бывает — примут за кого-нибудь из баскетболистов».
Последнее вполне объяснимо. Как пишет корреспондент журнала «Тайм», американские любители спорта вспоминают о существовании плавания раз в четыре года, когда приходит время олимпийских соревнований. Ведь здесь пловцы разыгрывают теперь уже 31 комплект медалей...
«Я не пошел на церемонию открытия,— продолжает Бионди.— Участвовал в ней четыре года назад в Лос-Анджелесе, и тогда, наверно, у меня, 18-лет-него, глаза были величиной с блюдца. Вообще чувствовал себя как мальчишка в Диснейленде. Тогда я — для большинства «какой-то студент-ватерполист» — стартовал на последнем этапе эстафеты 4X100 метров вольным стилем и вместе с командой завоевал «золото». Можно сказать, уже стал знаменитостью. Но мой сосед по комнате в Олимпийской деревне— легендарный Роуди Гейне — все так же забывал, как меня зовут. Я же, в свою очередь, окрестил его «профессором Паганелем» — за рассеянность и шляпу с широкими полями. Он оказался отличным парнем. В этом году Роуди не попал в олимпийскую команду, хотя все за него очень болели. После решающего отборочного и неудачного для него заплыва на 100 метров вольным стилем он подплыл ко мне, обнял и сказал: «Вот и все, в сеульское путешествие ты отправишься уже без Паганеля».
Почему я вообще все это рассказываю? — перебивает самого себя Бионди.— Всегда, разговаривая с журналистом, хотел хоть немного показать ему другую сторону крупных соревнований, например таких, как олимпиада. А то во всех газетах идет подсчет медалей и мировых рекордов, дается анализ типа: тот молодец, а тот провалился. И так мало внимания уделяется самому спортсмену как личности. Как он растет, как совершенствуется, как пробивает себе дорогу на Олимп — это чаще всего остается «за кадром».
Кстати, для меня,— говорит Мэтт,— всегда важнее и интереснее был путь в лабиринте и сами поиски выхода, чем приз в конце. Но, не буду кривить душой, на Олимпиаде, если бы появился волшебник и предложил мне сразу без соревнований очутиться на высшей ступени пьедестала почета, я бы согласился. Поймите: страшно готовиться к этим стартам всю жизнь, знать свою реальную силу и одновременно осознавать возможность проиграть из-за какой-то случайности».
В отличие от большинства журналистов и любителей плавания, которые перед Играми утверждали, что Бионди может выиграть все олимпийские дистанции, на которых он выступит, сам пловец думал прежде всего об одном заплыве. «Моя специальность в плавании — стометровка вольным стилем, и я обязан побеждать здесь, если считаю себя мастером своего дела. А любители прогнозов, сравнивая меня со Спитцем, похоже, забывали, что он перед победными для себя Играми владел мировыми рекордами на всех «своих» дистанциях. И его соперниками были в основном американцы. Мне же принадлежало единственное высшее достижение. А в число других реальных претендентов теперь с полным правом входят пловцы ГДР, СССР, ФРГ, Австралии, Швеции».
Но пресса, в основном американская, не хотела считаться с этими соображениями. И начало олимпийских соревнований было признано неудачным для Бионди. «Бронза» и «серебро» — вот чем «довольствовался» (использовалось исключительно это слово) Мэтт в заплывах соответственно на 200 метров вольным стилем и 100 метров баттерфляем.
«Что касается «бронзы», то я ею не «довольствовался», а завоевал в сложнейшей борьбе. Опередившие меня австралиец Дункан Армстронг и Лидере Холмертц из Швеции «прыгнули выше головы», я же сумел обогнать и тогдашнего рекордсмена мира Михаэля Гросса из ФРГ, и новую польскую звезду Артура Войдата».
Итак, третье место на самой сложной для него дистанции не стало разочарованием для Бионди. А вот что касается «серебра» на 100-метровке баттерфляем...
«99 метров я плыл, как олимпийский чемпион, а последний метр — как начинающий пловец. Позволил себе замешкаться, и Энтони Нести из Суриналла выиграл у меня 0,01 секунды. Что такое 0,01 секунды? Я мог бы стартовать чуть быстрее, или лишний раз не повернуть голову на соперников, или, наконец, отрастить ногти подлиннее и первым коснуться бортика. До сих пор, когда смотрю видеозапись этого заплыва, все внутри переворачивается».
Но после этого в Сеуле Мэтту сопутствовал стопроцентный успех. Все мужские эстафеты прошли для сборной США по одному сценарию: Бионди стартует на последнем этапе и приносит команде победу с мировым рекордом. И лишь один раз американская эстафетная команда продемонстрировала полную неслаженность. «Это,— смеется Бионди,— произошло, когда мы попытались на пьедестале почета спеть под музыку национального гимна».
Вообще, как отмечают его друзья, эстафета — утешение для Мэтта. Ведь этот сверхобщительный парень кок бы не на место в спорте одиночек. И эстафета — командный вид— словно для него придумана.
По той же причине Бионди любит и водное поло. «А еще,— говорит он,— в водном поло все попроще, чем в плавании, Выходи и играй. Пловцы, в отличие от ватерполистов, замкнуты, сосредоточены в себе. Мы одиночки. Постоянно ходишь и думаешь о предстоящем заплыве. Я, например, еще с детства прокручиваю в голове (и, увы, не могу от этого отделаться) все варианты: вот фальстарт, вот меня обгоняют, вот я выхожу вперед, вот финиш и радость победы, вот торжество победившего соперника.
До сих пор не пойму, помогает мне такой предварительный «анализ» или нет».
...Олимпийские старты на 50 и 100 метров вольным стилем. Кому носить титул самого быстрого пловца в мире? Впервые проплыв 100-метровку быстрее всех в истории, Бионди в 1985 году завоевал это звание. Но потом любимую дистанцию... сократили вдвое и самым быстрым в абсолютном смысле стали называть победителя на 50-метровке. Суперспринт включили в программу официальных соревнований Международной федерации любительского плавания (ФИНА) перед чемпионатом мира-86 в Мадриде. Точкой отсчета для будущих мировых рекордов решено было сделать 22,32 секунды—на 0,01 секунды лучше неофициального результата Бионди. Долго сражались с «контрольным временем ФИНА» сильнейшие пловцы мира. Повторив свой рекорд, Бионди вновь приблизился к заветному рубежу. А рекордсменом стал его соотечественник Том Джэгер, сбросивший с эталонного времени сразу 0,09 секунды.
И вот олимпийский финал суперспринта. Бионди уже имеет «золото» за 100-метровку, где он немного не дотянул до своего же высшего достижения, а теперь плывет за 22,14: мировой рекорд и блестящая победа. «Этот заплыв был самым близким к идеалу за всю мою спортивную карьеру,— сказал он после финиша.— Так проплыть 50 метров я уже никогда не смогу. И,— улыбнулся вдруг чемпион,— приятно, что не зря брился».
Бионди — шутник. Он может сфотографироваться прямо на дорожке бассейна с поднятыми на лоб плавательными очками и бестселлером в руках. Или предложить корреспонденту взять у него интервью на мойке посуды в студенческой столовой, где он работал по нескольку раз в неделю за бесплатное питание и, по его словам, «удерживал университетский рекорд скорости очистки грязных тарелок». Но по поводу бритья Мэтт, несмотря на улыбку, говорил серьезно.
Как большинство современных пловцов, он бреет тело и голову накануне стартов. «Лучше чувствуешь воду и получаешь возможность сэкономить несколько сотых долей секунды». А чтобы «было что сбривать», в период подготовки отращивает бороду.
Если бритье, как видно, приносит реальную пользу, то в чем магическое действие маленькой деревянной фигурки дельфиненка, с которой Бионди не расставался во время Игр?
— Может быть, такое покажется странным, но ощущение этого кусочка дерева в руке вселяло в меня уверенность,— говорит он.
Дельфины помогли Бионди не только в виде талисмана. За несколько месяцев до Олимпийских игр он с тренером полетел на Багамские острова и там в течение нескольких дней плавал с прекрасными обитателями океана, совершенно серьезно изучая их «технику». Заплывы фиксировал на видео- и фотопленке ученый Альберт Стивене, который, кстати, в отличие от Бионди не решился спуститься под воду иначе чем в специальной клетке, защищавшей его от акул.
Именно Стивене и подарил на прощание Бионди деревянного дельфиненка, ставшего талисманом. А эксперимент дал Мэтту, по его словам, четкое представление об идеальной обтекаемости. «Наблюдение за дельфинами позволило мне лучше понять, как надо плыть с наименьшей потерей сил. До этого я буквально сражался с водой в каждом заплыве. Теперь же, отталкиваясь от бортика, сразу вижу перед собой картину свободного движения дельфинов, то есть образец, которому я пытаюсь подражать».
Из общения с дельфинами Бионди вынес не только интересный опыт для пловца.
— Если я стану олимпийским чемпионом и к моему мнению будут прислушиваться,— сказал он перед Сеулом,— я использую эту возможность, чтобы привлечь внимание людей к тому, как мы губим наши океаны и вообще разрушаем окружающую среду. Правда, объездив полмира, я видел только бассейны и разминочные залы. Сейчас вернусь домой, починю свой старенький грузовичок «шевроле» и отправлюсь для начала на Восточное побережье и в национальные парки.
— Что касается дальнейшего будущего,— говорит Бионди,— то у меня много вариантов и предложений. Пока могу точно сказать, чем я... не буду заниматься. Я не стану рекламной моделью, то есть меня не увидят по телевизору или на обложке журнала в нижнем белье и с олимпийскими медалями на шее. Я хочу остаться в памяти болельщиков и на плакатах у них на стенах только как пловец.
Еще одна мечта Бионди — организовать свой плавательный центр и спортшколу для ребят.
— Мне становится страшно за судьбу нашего плавания, когда я вижу, как тренируют мальчишек. С шести лет им задают такой объем работы, что вся радость от общения с водой мгновенно улетучивается. В моем воображаемом центре для начинающих все основано на интересе. Это увлекательная игра, здесь нет даже дорожек, ограничивающих движение, здесь дети учатся чувствовать воду, усваивают азы техники.
Сам Мэтт начинал в бассейне с дорожками. Но в остальном его идеи основываются на собственном опыте. Ему повезло с первым тренером, которым был Стью Кан. Сегодня в прессе его заслонила фигура Торнтона, выведшего Бионди на олимпийские высоты. Но ведь именно Кан научил Мэтта плавать.
— Когда мне исполнилось десять лет,— вспоминает Бионди,— старина Стью пришел на день рождения и сказал за праздничным столом: «В один прекрасный день ты станешь олимпийским чемпионом, как Джон Набер».
Набер завоевал четыре золотые и одну серебряную медаль. Узнав о том, что его ученик добился большего, Кан прислал в Сеул шутливую телеграмму в виде свидетельства, удостоверявшего: «Податель сего — самый талантливый пловец, которого когда-либо тренировал Стью Кан».
— Сейчас, когда моя карьера пловца подошла к концу,— говорит Мэтт,— я с благодарностью думаю о моих тренерах. Дело в том, что они научили меня не только плавать и побеждать, но и сохранять «трезвую голову» в любой обстановке. Когда я начал бить мировые рекорды, стал чемпионом мира, вокруг меня постепенно развернулся ажиотаж. Я сразу же вспомнил фильм о боксере Рокки. Когда начинался его путь наверх, он был нормальным, скромным человеком. А потом на его тренировки стали собираться по 150 болельщиков, девчонки начали бросаться ему на шею, а сам он занялся продажей футболок с собственным изображением. Такое хорошо кончается только в кино. Я знал: допустить подобное в жизни — значит смириться с будущим поражением.
В итоге поражений у Бионди было гораздо меньше, чем побед. Он искренне надеется, что удача будет сопутствовать ему и на ватерпольном поприще. «Здесь главное — попасть в олимпийскую команду,— улыбается Мэтт,— а уж если понравлюсь тренерам, то в 1992 году в Барселоне все будет гораздо проще — ведь там мне придется заботиться не о пяти, шести, семи, а всего лишь об одной золотой медали».