Бутте против... Бутте

Вернувшись домой из Финляндии, Пинегин все вспоминал олимпийского победителя Агостино Страулино и его яхту «Мероп». Что бы там ни говорили о равных условиях для всех рулевых, выступающих на «звездниках», но Пинегину почему-то казалось, что «Мероп», построенная на американской верфи «Олд Гринвич», немало способствовала успеху итальянца. Ее корпус казался как-то прямее в своих линиях — стремительный, словно спина борзой на самом широком скаку. Вот бы такую яхту ему! Он показал бы, как надо ходить под парусами! И мечта Тимира Пинегина вскоре осуществилась. На таллинской верфи началась постройка его яхты. Она создавалась по полученным из «звездной ассоциации» чертежам, и весной 1953 года Тимир вместе со своим матросом Федором Шутковым по телеграфному вызову отправился в Таллин принимать новый «звездник». Вот он покачивается на тех же балтийских волнах, по которым проносились недавно его «дальние родственники» — «звездники» олимпийцев.

Это был торжественный момент в жизни Тимира Пинегина и его матроса, хоть ни тот, ни другой и виду не подавали, что взволнованы. Тимир скрывал свои чувства по складу характера, а Федора Шуткова, прошедшего огонь, воду и медные трубы войны, вообще трудно было вывести из равновесия.

Никто не мог понять, почему этот человек, который не только по своему жизненному опыту, но и по спортивному стажу был старше Пинегина, пошел к нему в матросы. Шутков сражался на катерах-охотниках, отлично знал море со всеми его повадками, не раз видел смерть совсем рядом за низким бортом, да и с парусным спортом был связан значительно раньше, чем Тимир. Но факт оставался фактом — опытный яхтсмен и военный моряк запаса, Шутков сам для себя избрал рулевого, и теперь он ему помогал чем мог в оснастке новой яхты, в ее проверке перед первым серьезным испытанием на первенстве страны. Строгие правила постройки монотипа не распространялись на размеры мачты и всего стоячего такелажа, и здесь-то и должно было проявиться мастерство спортсменов, их умение использовать все возможности судна, легкость его хода и маневренность.

На яхте, которой они дали имя «Варяг», Пинегин и Шутков с успехом выступали весь сезон, никому не проигрывая, и свои первые международные соревнования со шведами и финнами они выиграли сперва в Ленинграде, а следующим летом — в Хельсинки. Но, несмотря на этот очевидный успех, Пинегина не покидала тревога.

Да, он добивался победы над скандинавскими рулевыми, но лишь за счет того, что был сильнее на лавировках. Зато на полном курсе финны и шведы многое отыгрывали. А ведь в северных странах «звездники» были не в большом почете, им предпочитали «драконов», и поэтому особым искусством в этом классе никто не блистал.

Пинегин чувствовал, что значительно сильнее скандинавских рулевых, и все же побеждал с трудом. Значит, все дело в яхтах. Но в чем же преимущество «звездников» американской работы? Ведь чертежи те же, условия твердо установлены, почему же на полных курсах его таллинский «звездник», которым он так гордился, проигрывает своим зарубежным «близнецам»?

Пытаясь найти ответ на эти вопросы, Пинегин внимательно приглядывался к обводам «звездников» скандинавских рулевых, и они все определенней казались ему распрямленнее, чем обводы «Варяга».

«Да это же... это обман зрения,— убеждал себя Пинегин,— ведь из технических норм выскочить невозможно»,— но его наметанный глаз чертежника все больше убеждался в том, что секрет надо искать именно в каких-то отступлениях от утвержденных «звездной ассоциацией» чертежей. И вот в 1955 году Пинегин поделился своими мыслями с инженером таллинской верфи Паулем Бутте.

Идея молодого рулевого заключалась в том, чтобы распрямить килевой контур яхты. Правда, правила, утвержденные Ассоциацией «звездного» класса, непреклонно требовали, чтобы килевой контур измерялся строго по установленным размерам, и это действительно ограничивало возможности изменения обводов судна. Но можно ведь попытаться, не выхоДя из установленных суровыми правилами рамок, использовать все допуски, придать яхте более быстроходную форму. И Пауль Бутте, спустивший со стапелей верфи уже не одного «звездника», заинтересовался идеей Тимира Пинегина.

Их совместные поиски, где Тимир был и чертежником, и консультантом, скоро обрели вполне реальные очертания. Вот новая яхта готова, спущена на воду, оснащена. Но пока еще она не получила имени и числилась под заводским номером 21. Имя она получит вместе с мерительным свидетельством, а пока Пинегин испытал ее на неофициальных гонках и был очень доволен результатами. Что это была за яхта! Она, словно глиссер. Летела над водой — легкая, стремительная, послушная! Да, на такой яхте не стыдно будет выступать на XVI Олимпийских играх в Мельбурне! Словом, торжество было полным  — Пинегин поздравлял рабочих, рабочие — Бутте, Бутте желал удачи Пинегину и Шуткову.

Дело оставалось за малым — получить мерительное свидетельство. Это свидетельство должно было удостоверить, что яхта № 21 построена по всем -правилам, без всяких отклонений от норм. И вот инженер Пауль Бутте — создатель яхты № 21 —отошел в сторону, уступая место мерителю... Паулю Бутте.

Да, такова была ирония судьбы: два других мерителя, утвержденные «звездной ассоциацией», жили в других городах. И надо отдать должное беспристрастности Пауля Бутте. Когда он убедился, что его «звездник» в обусловленные размеры не входит, он мерительное удостоверение ему не выдал. Так и осталась яхта под № 21 безымянной. Без мерительного свидетельства она в официальных гонках участвовать не могла.