Флотские гонки
Колсанов быстро разделся и нырнул в теплую воду. Всплыв с другого борта, доложил:
— Под шлюпкой чисто! Нептуна не наблюдал!
Спрыгнул в воду и бывший с нами в походе политрук Александров, тоже ничего не обнаружил. И только когда влезал в шлюпку, закричал:
— Братцы, да это же сеть!
Оказывается, мы рулем зацепили за какой-то трос от сетей. Трос попал между пером руля и ахтерштевнем и держал шлюпку. Через несколько минут мы уже опять шли к Одессе. Никто не спал, шуткам не было конца. На рассвете увидели берег. Решили, что надо перед приходом привести себя и шлюпку в порядок. К полудню вытащили шлюпку на пляж севернее Одессы и принялись за работу. В Одессу пришли на следующий день при полном параде — с черноморским блеском, как говорил Несвицкий.
Переход Севастополь — Одесса занял восемь суток, мы прошли 165 миль. Благополучно закончился и обратный переход в Севастополь.
Запомнилась мне с тех лет и крейсерская гонка Севастополь — Балаклава — Севастополь на расстояние в 25 миль. Условия этой гонки весьма любопытны. Так, пройдя линию старта, шлюпки могли продолжать дальнейший путь на веслах или под парусом — по желанию, или даже под парусами и на веслах одновременно. По прибытии в Балаклавскую бухту команда буквально в течение минуты должна была смениться на другую, но тоже со своего корабля, после чего шлюпка немедленно шла в Севастополь. Помню, что в Балаклаву направляли обычно сильнейшую команду, чтобы на втором этапе перекрыть возможные просчеты первого.
В таких крейсерских гонках я участвовал не один раз, причем обычно шел второй этап — из Балаклавы в Севастополь. Стоим, бывало, на набережной в Балаклаве, волнуемся — как-то там наша шлюпка? Какой идет? Вот уже появляются первые шестерки, а нашей все нет... Уходят, сменив команды, первые шлюпки… Наконец появляется шлюпка со знакомой флюгаркой — флажком присвоенного кораблю рисунка и расцветки на задней шкаторине паруса. Шлюпка еще не коснулась пристани, а мы уже прыгаем в нее. Краснофлотцы разбирают весла, я командую и правлю на выход из гавани. Первая команда прыгает прямо в воду, чтобы не задерживать движение: ребята понимают, что из-за них место-то пока не призовое.
Выскакиваем из бухты на веслах. Впереди нас мощно «рвут» весла из воды гребцы уже пяти шлюпок. Быстро оцениваю обстановку: в море приличная волна, «рычат» беляки, ветер — северо-западный, баллов пять. Если идти под парусами, придется лавировать до поворота у Херсонесского маяка. А если на веслах? Нет, не хватит сил на девять-десять часов гребли... Все-таки парус!
— Шабаш, рангоут ставить! — командую я, и краснофлотцы мигом ставят мачту.
Еще две минуты, и мы мчимся бейдевинд. Вскоре под берегом увидели три паруса опередивших нас шлюпок. Еще две упорно гребли, ныряя в волнах. Через час паруса стали ставить все шестерки, но уже поздно: тот, кто поставил раньше, ушел далеко...
Я делал большие галсы в сторону моря, короткие — у берега. Несколько часов мы лавировали против большой волны. К исходу дня подошли к Херсонесскому маяку. Впереди шла уже только шлюпка бригады торпедных катеров, наш постоянный соперник на гонках. И мы постепенно догоняли. Наконец, уже на траверзе маяка, катерники остались позади. У Севастополя ветер стал стихать. Я сразу приказал опустить паруса и рубить рангоут. Отдохнувшие краснофлотцы навалились на весла. Шлюпка помчалась к финишу. Следом за нами гребли катерники. И все же нам удалось прийти на минуту раньше. Опять слышу пушечный выстрел, встречный марш — победа!