На мартовском льду

Светает. На самом близком к нам форту № 7 все еще слышна перестрелка. Наконец часам к шести и оттуда сообщают, что мятежники капитулировали. Надо думать, что генерал Козловский скомплектовал его гарнизон из особо надежных людей, ярых врагов Советской власти. Атаковали этот форт первым, взяли одним из последних.

Об успешном наступлении войск Южной группы узнаем от наших связных при штабе А. И. Сидякова — М. Васильева и Н. Михайлова. Отличные лыжники, они еще до начала наступления пересекли Невскую губу и находились в распоряжении командующего Южной группой. Ребята рассказывают, что лишь только они ступили на берег у Стрельны, как штабные забросали их вопросами о состоянии льда.

—       Крепок ли лед на Морском канале?— с тревогой спросил начальник штаба.

Наши лыжники уверили, что лед крепок, видно, что Морским каналом никакие суда не ходили — на линии фарватера нет торосов. А когда началось наступление, им доверили вести колонны к восточным кронштадтским пристаням.
—       Войска Южной группы с шести утра ворвались в город, идут бои.

Ребята также сказали, что с южного берега действуют наши буера. Их используют для связи и разведки.

С семи утра, после окончания кровопролитных схваток за номерные форты, начались бои за Кронштадт частей Южной и Северной групп. Мятежники сражались за каждую улицу, каждый дом. Григорьев то и дело отправлял приказания в наступающие войска, стягивал их для решительного удара. Приказы доставляли наши лыжники. Особенно отличались быстротой и точностью выполнения заданий курсанты-финны. Они чуть ли не летали по снежной поверхности залива.

Смеркалось, когда по полученным очередным донесениям стало ясно, что победа близка. Мятежники сдавались в плен, удирали по льду в сторону Финляндии и пешком, и на лошадях.

Утром 18 марта с мятежниками было покончено.

Получив приказ прибыть в Кронштадт, мы с Лукиным сели в розвальни, и белая от инея лошадка не торопясь потянула их по уже наезженной дороге. Временами попадались промоины. Мы брали лошадку под уздцы, обходили их стороной. Немало встречали на льду и убитых... До Кронштадта добрались к рассвету следующего дня. Казанский встретил нас в штабе приветливо:
— Молодцы, комсомольцы! Отлично боевую задачу выполнили. Непременно представлю вас к высокой награде... И тут же он повел нас в соседнюю комнату, чтобы показать каким-то большим начальникам.

Вечером мы с Лукиным сидели в отведенной комнате у печки и поджаривали на штыке пайковую воблу, завернутую в газету,— так казалось вкуснее. Говорили об обещанной Казанским награде. Лукин мечтал получить именной маузер с деревянным прикладом, я — кожаный костюм с такой же фуражкой и сапоги. Дальше наши мечтания не шли. Уже по возвращении в Петроград мы узнали о высокой награде, которой ВЦИК удостоил десять лыжников из Первого Морского отряда всевобуча: ордена Красного Знамени получили А. Лукин, П. Бондаренко, П. Перовский, Ф. Пайо, И. Маругин, В. Новожилов, Ю. Пылков, Н. Михайлов, В. Васильев и я.