На лайбе «Святая Анна»

Настало утро. Позавтракав чаем с хлебом, все принялись за работу. Матросы плели из старых канатов маты, сращивали тросы, чистили рыбу и картошку на обед. Из камбуза, помещавшегося в маленькой фанерной будке у фок-мачты, неслись аппетитные запахи. Там на печурке с двумя конфорками что-то готовил один из матросов. К полудню я проголодался и с удовольствием сел за стол в каюте — мне велено было питаться вместе с капитаном и боцманом Андреем. Арнольд, молодой круглолицый матрос, принес кастрюлю с супом, похожим на уху из салаки, обильно заправленную луком и картошкой. Суп пришелся мне по вкусу — миска мигом опустела. Капитан Карлсон с одобрением посмотрел, как я доедаю вареные луковицы:
—       Ты умеешь есть... Это хорошо...

И тут же щедрой рукой налил суп в мою миску.

Доев, я бегом отнес пустую кастрюлю на камбуз и взамен поставил на стол сковороду с горой жареной салаки. А еще Арнольд дал мне на камбузе миску с сырой салакой, но с отрезанными головами. Я недоуменно посмотрел на Андрея, но тот только покивал рыжей головой:
—       Шнель, шнель!

Мол, неси, все в порядке.

Капитан положил мне и себе жареной салаки, боцман же придвинул к себе миску с сырой салакой. Он брал рыбу и ловко разделывал ее ногтем большого пальца, густо солил и с аппетитом ел, закусывая черным петербургским хлебом. Обедали молча, сосредоточенно. Капитан добавил мне еще, после того как я расправился со своей порцией второго блюда. Потом я принес с камбуза медный чайник внушительных размеров. Капитан достал из-под койки банку домашнего варенья, густо намазал по два куска черного хлеба каждому и налил по кружке чая. Сахара на столе не было, его выдавали к завтраку и вечернему чаю. В общем, обед был замечательный, а хлеб с вареньем показался мне вкуснее любого торта.

После обеда капитан приказал:
—       Юля, запиши: ветер вест, три балла...

Между тем на рейде было тихо, море едва рябило, так как Кронштадт надежно прикрывал нас от ветра. Каким же образом капитан определил направление ветра? И при этом даже не взглянул на компас? Поборов смущение, спросил:
—       Дядя Карл, а почему «вест»?
Капитан помолчал, полыхал трубкой и после долгой паузы ответил:
—       По вкусу...

Я молчал и ждал дальнейших разъяснений.

Наконец капитан сказал:
—       Каждый ветер в Балтике имеет свой вкус. Вот потяну в себя... Чувствуешь, вкусно пахнет морем? И дышится легко. Оближи языком губы, ощутишь чуть-чуть горьковатую соленость. Это наш вест. А если не солоно — сухо, морского запаха меньше — значит, норд-вест или норд.

После длинной паузы дядя Карл продолжал:
—       А если стали руки влажные, губы тоже, а оближешь их — солоно, то это наш зюйд-вест, русские называют его «мокряк», самый злой ветер, обязательно с дождем и шквалами, а бывает и со смерчем, да не с одним...

Тут опять капитан сделал долгую паузу — говорить быстро, я уже понял, он не любил.
—       Бывает, ветер совсем морем не пахнет, сухой он, с берега несет разные запахи и на вкус — пресный, так и хочется посолить. Это зюйд, он очень шквалистый... А если ветер дает какую-то неприятную сухость, совсем нет морских запахов — то ост или зюйд-ост... На каждом море, однако, ветер свой вкус имеет... Все надо знать, когда в море идешь, запомни.

Капитан одному ему известными способами «попробовал» воздух, задумчиво похмыкал, ни к кому не обращаясь, подвел итог:
—       Вест не настойчивый, подует, подует и к вечеру стихнет. После заката бриз с берега потянет — вот мы и проползем, идя в бакштаг, кронштадтские ворота...