На лайбе «Святая Анна»
Наконец, сквозь дождь проступил силуэт башни маяка Стирсудден. Капитан Карлсон, видно, давно старался вести «Святую Анну» полевее, то есть больше склоняясь к югу, чтобы на безопасном расстоянии обогнуть каменистые банки мыса Стирсудден и повернуть в пролив Бьёркёзунд. Но я видел, что нас дрейфовало в сторону маяка, к каменистой банке. А ветер не стихал, завывая в снастях, и лайба, точно жалуясь на болтанку, скрипела на разных нотах, все больше ложилась на борт. Это бы ничего, но я чувствовал, как судно все тяжелее взбирается на волну, все больше зарывается в воду нос. В кубрике от борта к борту переливалась вода, боцман Андрей то и дело опускался с палубы и, вернувшись, что-то докладывал капитану. Тот только недовольно выпячивал подбородок да перекатывал в зубах потухшую трубку. И вот ко мне:
— Как барометр?
В каюте хаос. Карта и грузики на полу. Тут же ездили из стороны в сторону табуретки. Всюду что-то скрипело, звенела в шкафу посуда. Стрелка барометра показывала уже 745 миллиметров. Давление продолжало падать! Надо полагать, центр циклона проходил над нами или где-то поблизости. Доложил капитану показание барометра и присел у рубки на палубу рядом с Ройнисом.
— Куда это все бегает боцман?— спрашиваю.
— Не понимаешь? Эх, салага... Да старая «Анна» в такую погоду течет, как решето, нахлебались уже водички, в трюмах выше паел...
Ройнис не успел продолжить своих объяснений. Боцман скомандовал матросам, и через минуту они уже налегали на ручки переносной помпы. Из опущенного в кубрик шланга на палубу хлынул поток грязной воды. Выкачивали воду беспрерывно, матросы сменяли друг друга. Теперь я видел, что нос лайбы заметно осел.
Вдруг раздался, как мне показалось, оглушительный выстрел. Недоуменно оглядываюсь — что произошло? Капитан же только обронил:
— Он был старый
И чуть позже боцману:
— Пойдем так, другой ставить не будем.
Оказывается, шквал в клочья разорвал один из кливеров. Матросы с трудом спустили его и вновь взялись за ручки помпы.
Между тем мыс Стирсудден становился все ближе, и я видел на его фоне мелькающие белые пятна: это волны прибоя разбивались о камни. Прошло какое-то время, стали уже хорошо заметны и камни. А лайба вроде бы и не движется, в левую скулу с силой бьет волна. Надо поворачивать, медлить нельзя — положение опасное.
Капитан наконец решается сделать поворот и отдает команды. Матросы с трудом выбирают шкоты грота и чуть травят шкоты фока. Наша «Анна» медленно и неохотно приводится к ветру,— ведь при повороте оверштаг линию ветра надо пересечь носом. Вот лайба подошла к линии ветра, зашумели, захлопали паруса, но тут в левую скулу ударили один за другим пенные валы. «Анна» замерла... Не помогли и вынесенные на ветер два кливера. Лайба вновь возвращалась на прежний опасный курс.
Я понял, что поворот не получился. А паруса вновь забрали ветер. «Анна» набрала скорость. И бешеный белопенный прибой, разбивающийся о камни, еще ближе... Капитан, видимо, понял, что действовать надо решительнее. Он скомандовал, и «Святая Анна» понеслась почти в галфинд так быстро, как только могла. Несколько томительных минут мы неслись к камням. Потом вновь руль был положен «лево на борт» и лайба, продолжая зарываться носом в волны, все же перешла носом линию ветра и сразу же легла на курс в сторону от берега.
Поворот удался! Мы мчались от берега в сторону моря. Матросы опять выкачивали воду. Капитан все с тем же невозмутимым видом — в прошедшие напряженные минуты на лице его грозящая опасность никак не отражалась — обронил:
— Вода вся в носу...