Впервые в шхерах
— Вот где надо стоять, райский уголок! — довольно сказал дядя и отправился на тузике к берегу вместе со студентом Мишей.
Тузик сделал еще рейс к берегу,— и я не усидел на яхте. В лесу было чудесно, да еще мы набрали полную корзину белых и подосиновиков. Обед получился отменный!
Днем пришла еще одна яхта и встала на якорь неподалеку от «Руслана». Команда ее тоже съехала на берег, и я познакомился с мальчишкой постарше меня года на два. Конечно, поговорили как «старые моряки». Мой собеседник что-то явно «травил» про переход из Котки, а я, не желая оставаться в долгу, сказал:
— А на нас напали касатки, еле отбились.
И сошло, потому что он, как и я, толком не знал, где водятся эти киты-хищники.
Густой туман на следующее утро окутал все вокруг, скрыл восточный берег пролива, была мокрой не только палуба, но и паруса — с них даже слетали капли. Все дружно подтрунивали над дядей, накануне обещавшим хорошую погоду. А он шумно втянул носом воздух и снисходительно посмотрел на нас.
— Все чудесно, судари мои, и гарью слегка пахнет... Готовьте-ка, капитан, завтрак, а мы пока рифы отдадим. Денек будет чудесный, полетим на парусах, как птички небесные!
Предсказание хорошей погоды все приняли, конечно, за шутку. Но дядюшка лишь покачивал головой в ответ на наши подковырки.
— Плохо знаете морские приметы, друзья мои. Если после дрянной погоды с дождем да со свежим ветром вдруг пожаловал густой туман и гарью слегка тянет — Нептун пошлет морякам хороший ветерок...
И оказался прав: пока мы с Мишей на берегу драили песком посуду, туман вдруг исчез, прямо-таки растаял. Засветило солнце, и «Руслан», наполнив паруса легким ветерком, полетел на выход из Бьёркёзунда.
Нем дальше уходила яхта от островов, тем больше свежел ветер, как всегда усиливаясь к полудню. Переход был чудесный и запомнился еще потому, что, как только открылся Толбухин маяк, меня посадили за руль. Что может быть приятнее, чем сидеть на руле, править ходом яхты, чувствуя ее как живую. Вот «Руслан» хочет уйти вправо, но я рулем удерживаю его на курсе — иди-ка вот так! И яхта слушается, точно признавая мою власть и силу. Ну как не любить яхту, парус?!
Поздно вечером при почти стихшем ветре «Руслан» отдал якорь на нашем Мартышкинском рейде. Дома нас встретили так, будто мы вернулись, по крайней мере, из кругосветного плавания и выдержали необычайные испытания, в том числе жестокий голод. Впрочем, команда «Руслана» уплетала все приготовленное бабушкой и мамой за обе щеки и ни от чего не отказывалась. А младший брат глядел на меня и все просил рассказать про наши «приключения».
В этом походе я, кажется, проявил себя неплохо, и отец сказал, что возьмет меня с собой на гонки в честь пятидесятилетнего юбилея Петербургского речного яхт-клуба. Спортивная программа намечалась весьма обширная. К участию в гонках и на празднование годовщины с 31 июля по 7 августа были приглашены все яхт-клубы Петербурга, Финляндии и Прибалтики. Ожидался приход девяноста двух яхт. Организационный комитет Петербургского речного яхт-клуба хотел превратить свой юбилей в своеобразный праздник единения яхт-клубов.
Но празднование юбилея клуба для яхтсменов началось с печального происшествия. Член Невского яхт-клуба, созданного в 1894 году, опытный яхтсмен и известный гонщик Сеппайн за два дня до первой гонки вечером переводил швертбот, специально построенный к празднованию юбилея, к своему яхт-клубу. Невский яхт-клуб размещался в Галерной гавани, там, где сейчас находится яхт-клуб Ленинградской военно-морской базы. Вот по Галерному фарватеру и шла вечером яхта Сеппайна. Гика-шкоты — снасти, с помощью которых управляют парусом, неосторожно закрепили за утку. Может быть, это сделал кто-то из сопровождавших яхтсмена двух человек, которые ранее не ходили на яхте. Погода была скверная, швертбот сильно кренило и заливало волной. После поворота, когда яхта еще не набрала хода, неожиданно налетевший шквал положил ее парусами на воду — разумеется, этого бы не произошло, если бы не закрепили гика-шкоты. Отдать их с утки неопытные шкотовые, надо полагать, не успели.