Яхтсмены в боевом дозоре

Несколько буеров Морского отряда вышли на лед Невской губы в ясный зимний день. Светило солнце, дул ветерок с юго-запада. До траверза Лисьего Носа мы дошли вместе вполне благополучно. Здесь буера остановились, и после докладов командиров я отпустил всех домой. Буера подняли паруса и быстро скрылись из виду. Лед был чудесный, и я решил пройти до Кронштадта и Ораниенбаума.

Минуты — и мы подлетаем к пристаням Кронштадта. Отсюда идет зимняя дорога к Ораниенбауму, и я веду буер недалеко от ее обочины. Мимо пробегают редкие автомобили, лошадки с розвальнями, идут люди. Навстречу, в сторону Кронштадта, спешат краснофлотцы в шинельках. Останавливаюсь и предлагаю ребятам «подвезти» до пристани. Они с недоверием смотрят на странное сооружение, но все же ложатся на платформу. Восемь — десять минут «полета», и мы в Кронштадте. Моряки благодарят, удивляются скорости движения. Разворот, и я держу уже на купол Исаакия — отличный ориентир! Купол еще блестит в лучах солнца, склоняющегося к горизонту на западе.

Буер мчится с тонким свистом, идем, наверное, со скоростью километров шестьдесят — семьдесят. Справа показался Петергофский собор, значит, половина пути позади. И тут слышу голос Павла Перовского:
—       Возьмите левее!

Беру левее, и снова срывающийся голос:
—       Еще, еще влево.

Перовский успел еще что-то крикнуть, но тут раздался треск, буер замер, а весь экипаж по инерции пулей вылетел вперед, по ходу, и долго катился по зеркальной поверхности льда.

Встаем, оглядываемся, ощупываем себя — все целы, хотя и в синяках, все на месте. А буер — в полынье. Виноват, разумеется, командир. При первом же докладе впередсмотрящего мне следовало резко отвернуть в сторону, потому что на большой скорости кромки промоин определить невозможно. Да и обратно идти следовало по своему следу или других буеров, а я повел «Елизавету» новой дорогой.

Вытащить буер мы не смогли — кромка полыньи обламывалась, крошилась. Пришлось снять самое ценное — паруса, гик. Шли до Петрограда пешком долго, добрались до клуба только к утру. На следующий день, взяв с собой паруса, на буере отправились спасать «Елизавету». Платформу благополучно вытащили, лед обкололи и, поставив паруса, так сказать, своим ходом пришли в Неву. Урок я получил наглядный и с тех пор всегда стараюсь ходить на буерах по крайней мере парой: если что и случится, есть кому оказать помощь.

Летнюю навигацию 1920 года спортсмены-парусники открыли 1 мая. В этот день на Неве у Петропавловской крепости состоялся парад всех яхт Петрограда. Десятки яхт выстроились на реке в две  кильватерные колонны. Это был, пожалуй, первый смотр советского парусного спорта. Молодежь любовалась великолепными крейсерскими яхтами — тендерами «Ушкуйник», «Орион» и «Клио», иолом «Утеха».

В восемь часов утра торжественно запели фанфары, на Петропавловской крепости и яхтах взмыли военно-морские флаги — красные, с косицами, с синим адмиралтейским якорем и красной звездой. 3. И. Жуков на катере обошел строй яхт. Вместе с ним на катере шли представители Петроградского и Василеостровского райкомов партии и комсомола. Рядом с Жуковым стоял и я, с волнением смотрел на яхты — чистые, с белейшими парусами и блестевшими свежей краской бортами. С волнением, потому что еще в начале апреля меня назначили, как тогда говорили, «флагманом на параде», и весь месяц пришлось заниматься приведением яхт в идеальный порядок, тренировкой экипажей к параду.

В ночь на 1 мая все яхтсмены не спали: яхты на буксире у катеров выходили к Петропавловке, становились на заранее расставленные буйки. После завершения парада экипажи, оставив на яхтах вахтенных, строем отправились на Марсово поле. В этот день Петроградский городской комитет РКП(б) проводил здесь воскресник: на пустынном плацу для парадов войск создавался парк — памятник жертвам революции. Наш Морской отряд сажал деревца и кусты на участке, примыкающем к Суворовской площади.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9