Я мыслю — значит я побеждаю
Но само собой понятно, что противник стремится к той же цели, он вовсе не расположен создавать для вас удобства в игре, создавать вам предпосылки к нанесению решающего удара. И вот тут-то и начинаются взаимные хитрости, взаимные подвохи, замысловатые тактические ходы. Когда на корте встречаются игроки, осуществляющие тонкие тактические планы, зрители, следя за их игрой, как бы находятся в творческой лаборатории теннисистов. Игра в этом случае становится похожей на шахматную партию: каждый удар — это ход в партии, каждый маневр подчинен общему плану, в действиях теннисистов нет ничего случайного, необдуманного.
Стало быть, тактика современного тенниса — это сочетание наступательной мощи с тонкой мыслью, сочетание сильнейших ударов с «шахматными» маневрами. Чтобы осуществлять такую тактику, теннисист не только должен обладать атлетической подготовленностью и разносторонней техникой, но и тем, что принято называть игровой интеллектуальностью. Иначе говоря, он должен уметь мыслить на корте, уметь в короткие паузы между розыгрышем очка проанализировать свои действия, действия противника, всю обстановку поединка, уметь в случае необходимости изменить тактические действия.
Игровая интеллектуальность проявляется и в умении молниеносно разгадывать направление удара противника. Игроки высокого класса ведут игру, как правило, в быстрейшем темпе. Если спортсмен не умеет предвидеть события, разгадывать направление удара противника, ему не помогут ни быстрота, ни резкость, ни сила — он все равно опоздает на мяч. Умение «читать мысли» противника — обязательное, непременное качество сильного теннисиста.
В московском международном турнире в августе 1961 года состоялся матч, в котором спортсмены не раз вызывали овации зрителей искусством разгадывания мыслей противника. Речь идет о встрече мексиканца Эстебана Рейсса с чехословацким теннисистом Петером Штроблом.
Оба соперника состязались в хитрости, в коварстве (если допустимо такое слово к двум удивительно симпатичным людям), в остроумии. Да, в остроумии, я ничуть не преувеличиваю. Мяч у них летел обязательно в открытые, незащищенные места корта, оба старались во что бы то ни стало парировать любой, самый острый, выпад, пушечные выстрелы чередовались с мягкими, подрезанными ударами, когда ракетка еле-еле прикасалась к мячу и он, переваливаясь через сетку, почти не отскакивал от земли. Главное же — все, что происходило на площадке, было подчинено острой, недремлющей мысли.
Второй сэт был красивейшим и, если можно так выразиться, умнейшим в этом матче. Когда счет геймов перевалил за 10, партнеры уже начали улыбаться. Вся их игра, несмотря на яростный накал борьбы, была озарена лучезарной улыбкой и доставляла поистине эстетическое наслаждение. Ни злости, ни досаде, ни дурному настроению на корте не было места. Попав впросак, каждый из них не хмурился, не мрачнел, а улыбался, показывая всем своим видом, что ему тоже нравится, как здорово перехитрил его противник. Случалось, Рейес в особенно огорчительные моменты, проиграв какой-нибудь легкий мяч, сгоряча подбрасывал ракетку в воздух и ловко подхватывал ее, но делал он это всегда с полушутливой миной, а вовсе не с отчаяния и злости.
Конечно, вся эта жизнерадостность обоих теннисистов была непритворной, совершенно искренней, и в то же время оба специально, сознательно старались поддерживать в себе хорошее настроение. Потому что оно позволяло им преодолевать чувство досады, позволяло в паузах спокойно и трезво анализировать игру, следить за противником и предугадывать его действия. Вот уж где не только сами игроки читали в мыслях друг друга, но и доставили зрителям удовольствие следить за истинно шахматной игрой на теннисной площадке.