В «столице» Урала
За короткое время, проведенное в Свердловске, мы, помимо Шарташа, увидели многое.
Несмотря на то, что Краеведческий музей был закрыт на длительный ремонт, его директор любезно провел нас по нескольким залам. Здесь хранится прекрасная «парсуна» Ермака, написанная в 1753 г. неизвестным художником. И, конечно, совершенно особое впечатление производит идол из Шигирского торфяника. Этому удивительному «гостю» около четырех тысяч лет. Деревянная скульптура языческого божества, законсервированная торфяным болотом в течение долгих веков, достаточно хорошо сохранилась и является, безусловно, уникальной...
Свердловская картинная галерея — одна из лучших, которые приходилось видеть вне столицы и Ленинграда. Редкое по ценности и полноте собрание картин достаточно четко в хронологическом отношении показывает развитие русского искусства начиная с XVIII в. Нет ни одного сколько-нибудь крупного мастера, который не был бы здесь представлен.
Но главный сюрприз нас ожидал впереди: только здесь по-настоящему увидели мы прославленное искусство старых каслинских мастеров чугунного литья. Эта сугубо уральская отрасль художественной промышленности когда-то была доведена в Каслях до совершенства, а знаменитый Парижский павильон — образец виртуозности в этом смысле. Большой чугунный шатер, словно сотканный из черных вологодских кружев, впервые был установлен в 1900 г. на Всемирной выставке в Париже. Такого в Европе, да и в самой России, еще никогда не видели. Творение каслинских умельцев было удостоено самой высокой награды — «Гран При», а дальше случилось то, что могло случиться только в дореволюционной России. Привезенный шатер долго валялся в разобранном виде, а затем предприимчивыми обывателями частично был переплавлен... на сковородки. В 1957 г. советские мастера-каслинцы восстановили в прежнем виде замечательное творение своих отцов. Было заново отлито 2000 деталей, и чугунное узорочье снова стоит теперь во всей своей красе.
Можно без преувеличения сказать: кто не был в Геологическом музее Горного института, крупнейшем музее мира, тот не видел главной достопримечательности Свердловска: ведь Урал искони почитался, как говорили в старину, краем «узорчатого каменья» и рудознатцев. Около тысячи наименований полезных ископаемых и свыше 12 тысяч месторождений насчитывается здесь. «Легче,— писал академик Ферсман,— перечислить, чего нет на Урале и что надо еще искать в его недрах».
У входа в музей стоит жеода — лучшее наглядное «пособие» по изучению вулканической деятельности Земли. Изверженная миллионы лет назад порода, остывая, образовала внутри небольшие пустоты округлой формы — жеоды. Музейная жеода знаменита потому, что она гигантских размеров: «во рту» у нее могут разместиться четыре-пять человек...
Геологический музей, словно волшебная табакерка, раскрывал перед нами богатства редкой красоты: уникальная коллекция «пейзажных» яшм и фантастические нагромождения пиритов, друзы горного хрусталя и дымчатого кварца, похожие на диковинные цветы с картин Врубеля, бархатистые, с переливами, малахиты, ярко-зеленые изумруды и темно-лиловые аметисты. Словно старый знакомый, встретил нас, москвичей, малиново-красный «орлец», или родонит: им украшены колонны станции метро «Маяковская»...
Было где разгуляться фантазии уральских камнерезов, исстари славившихся высоким мастерством! Их традиции живы и по сей день: гранильная фабрика, выпускающая до ста наименований изделий,— лучшее тому доказательство. Почтенной старушке уже около двухсот лет, но, глядя на ее новые цехи, в которых работает молодежь, не скажешь этого...
Рубиновые звезды Кремля — дело рук свердловских умельцев. Ими же выполнена карта СССР размером 29,5 кв. м, хранящаяся в Эрмитаже. Грандиозная мозаика, составленная из нескольких тысяч различных камней тончайших цветовых оттенков,— это целый минералогический музей.
Борис Алексеевич Гладков, главный художник, провел нас по всем подразделениям фабрики и рассказал попутно о многих «секретах» камня. Мы долго и с интересом смотрели, как после шлифовки начинает «играть» прославленная орская яшма, как при помощи алмаза распиливают алмаз и как под чуткими пальцами гранильщиков рождаются бриллианты.
Камни для Гладкова — любовь на всю жизнь. Рядом лежит любопытный список. Как выяснилось, у старых мастеров каждому месяцу года соответствовал свой «счастливый» самоцвет: январю — гиацинт и гранат, февралю — аметист, марту — гелиотроп и алмаз, апрелю — сапфир, маю — изумруд и т. д. В этих аналогиях сказалась, безусловно, истинно народная, мудрая наблюдательность: май иначе как изумрудным, пожалуй, трудно представить.