Заповедная сторона
Свою первую ночь в «минералогическом раю» (так когда-то академик Ферсман назвал Ильменский заповедник) я провел беспокойно: внизу, вдоль Ильменского озера, с грохотом проносились электрички и поезда дальнего следования. Их шум долго не давал уснуть, настраивая на «домашний» лад: скоро и нам вот по этой же дороге предстояло уехать в Москву...
Я вылез из-под одеяла и с высоты сеновала смотрел на леса, залитые лунным светом. Во дворе монотонно и тихо шумели сосны, и вдруг резкий крик заставил меня вздрогнуть: во сне кричала подсадная утка. Что снилось пернатой «охотнице», сидящей теперь на привязи?
Обычно с этой уткой охотится Юрий Запевалов, начальник охраны Ильменского заповедника, невысокого роста, худощавый, неторопливый человек. У него небольшие медвежьи глазки и густой-густой голос. Знакомясь, он протянул руку и солидно пояснил: «Запевалов. Не путать, а то есть тут у нас еще Зарубилов и Закусилов».
Запеваловы — старинная оренбургская казачья фамилия. Была даже такая станица — Запеваловская, Видимо, от казаков и его пристрастие к форме (лесничего в данном случае): высокая белая фуражка, глухой темно-синий китель и такие же брюки. Как бы ни было жарко, он всегда в форме, всегда подтянут, выбрит. Юре мы обязаны тем, что увидели многие красот»! заповедной стороны. Он здесь вот уже десять лет и знает буквально каждую тропку.
Ильмены, невысокие, но удивительно живописные горы, являются своего рода минералогическим музеем под открытым небом.
У подножья Ильмен-Тау стоит станция Миасс. Здание ее вокзала построено из камня, внешне напоминающего гранит, и поражает с первого взгляда разве что своей невеликостью. На самом же деле это вовсе не гранит, а довольно редкая горная порода, названная в честь Миасса миасскитом.
В 1730 г. казак Прутов нашел в Ильменах первые бериллы и топазы, а сегодня здесь открыто 189 минералов...
В сердце Ильменского заповедника — на Миассовом озере — мы провели несколько тихих, почти идиллических дней. Няшевский кордон, где мы жили у лесника, расположен на берегу залива, или, как называют здесь, курьи, величиной с доброе озеро. Тишина первозданная.
На лодке можно переправиться на другой берег и, пройдя минут сорок лесом, взобраться на крутую Савелькульскую гору. На высоком и весьма оригинальном срубе стоит старая наблюдательная вышка. С нее целиком видно Миассово озеро и девственные леса вокруг. На западе — полоса гор, но главное, чем на весь мир славятся Ильмены, находится совсем близко, у подножья восточных склонов хребта: здесь, среди лесов, рассеченных просеками, таятся знаменитые копи самоцветов и цветных камней.
«Почти все копи,— писал академик Ферсман, много лет работавший здесь,— приведены в порядок, расчищены от старых обломков, каждая жилка выявлена на свет бережной и внимательной рукой, а редкие кристаллы сохранены в стенках копей в их первобытной красоте, не тронутыми варварской рукой неопытного геолога или минералога.
Каждая копь таит в себе свои диковины».
На ильменской земле нет такого места, где вы не наткнулись бы на что-нибудь интересное: взбираясь на Соколиную гору, увидите черные, как смоль, биститы (разновидность слюды) или один из любопытнейших минералов — письменный гранит, напоминающий своими узорами древние письмена.
Прогулки по Миассову озеру и его окрестностям запомнятся нам надолго: рыболовы ловили щук, которые водятся здесь в изобилии. Фотографы, кажется, готовы были «увезти» с собой все, что их окружало: леса, горы, тихие заводи с острыми зарослями камышей, желтых кувшинок и белых лилий. Трудно было пройти мимо россыпей солнечного камня, которым усеяны берега Страшного мыса...
Не забуду впечатлений последней ночи. Жена лесника так сильно натопила печь, что мы спали на полу, ничем не укрываясь. Часа в три ночи, разморенный жарой, я встал и вышел на свежий воздух. Светила полная луна. Меня поразил вид озера: над его поверхностью, словно огромные привидения, стояли туманные «столбы», много «столбов». Все это было настолько неожиданно, что сам я встал, словно столб, на одном месте и долго смотрел на удивительное зрелище. «Столбы» чуть заметно плыли в воздухе, не смешиваясь друг с другом. Я решил разбудить наших и запечатлеть увиденное. Некстати оказалось, что вечером отснял всю пленку и на ночь не вставил новой кассеты. Пока второпях проделал всю эту операцию и выскочил снова на берег озера, луну заволокли прозрачные облачка, а «столбы» над озером исчезли, как сон...
Говорят, что на Урале нередко видят подобные явления, происходящие от неравномерного охлаждения поверхности воды. Издавна это казалось чем-то таинственным, и в народе такие озера называли Шайтанскими...
В обратный путь Запевалов повел другой тропой, трудной, но более короткой. Как истинный хозяин, толковый и понимающий, он показывал нам свое «княжество». И оно еще раз предстало во всей своей нетронутой красоте: вековые сосны, привольные луга, куда забредают лишь пятнистые олени да лоси.
В воздухе плыли ароматные запахи влажного разнотравья. Ковыльные поляны —неожиданные прообразы больших степей — сменялись мягкими очертаниями холмов, поросших светлым березняком. И виделась во всем этом давно знакомая картина: казалось, именно здесь Рерих писал свою «Весну Священную». Недоставало лишь хоровода девушек в длинных холщовых платьях, с венками из весенних цветов... Просто был конец августа, и Урал в последний раз дарил нам одну из своих чудесных былей...