Сергей Желанов (десятиборье)

Сереже Желанову нравилось прыгать в высоту. Нравилось ощущение полета, которое приходило к нему в это время. В такие минуты казалось, что любая высота преодолима. Нравился тренер Степан Иванович Тимофеев, у которого училась прыжкам добрая половина городка Алексин, что в Тульской области. Бывали, правда, моменты, когда ощущение полета пропадало, и оставалось только ждать и верить, что оно вернется. И ради этого счастливого мига Сережа готов был по сотне раз сбивать строптивую планку.

На одном из соревнований Сережу заметили и пригласили в столичную школу прыгунов. Они тогда до позднего вечера сидели со Степаном Ивановичем у прыжковой ямы и рассуждали, как жить дальше. Тренер стоял за то, что нужно ехать. В Москве и условия были лучше, и специалисты опытнее. «Я понимаю, Сережа, что тебе будет нелегко. Да и мне без тебя тоже станет не просто,— говорил Тимофеев. — Но удерживать тебя не могу. Если ты по-настоящему хочешь прыгать, то должен сегодня же сделать выбор».

Москва встретила Сережу суетой. В Алексине все знали друг друга в лицо, здоровались, справлялись о делах. Желанову так хотелось, чтобы и здесь его кто-нибудь остановил, спросил о чем-нибудь, но все спешили, спешили...

А в спортзале сразу же началась работа, о которой юноша и не подозревал. В Алексине они много прыгали, но максимальную высоту брали не чаще одного раза в неделю. Здесь же нужно было ежедневно взвинчивать себя, выжимать все силы и прыгать выше, выше, еще выше. Радость от прыжков уступала место страшной усталости, а потом и непрекращающейся боли в коленях. Сережа терпел, ожидая, когда боль отступит, но она не проходила. Не было сил терпеть. Врачи давно говорили, что нужно повременить, отдохнуть. Но Сережа не сдавался. И однажды он понял страшную вещь — с прыжками придется расстаться на неопределенное время, а может быть и навсегда.

Если бы тогда Желанов ушел со стадиона, мы сейчас не стали бы столько о нем говорить.

Он остался.

Ходил на стадион по-прежнему ежедневно и пробовал себя во всех видах «королевы спорта». Бегал стометровку, брал барьеры, прыгал в длину. Даже взлететь с шестом рискнул. Специалисты предупреждали, что шест — коварная штука, стоит не так оттолкнуться, и пенопластовая пружина, вместо того чтобы вынести тебя наверх, всю свою силу обрушит на тело прыгуна. Сергею удалось обуздать снаряд, и он с первого раза взял планку на четырехметровом рубеже.

Эти Сережины попытки незамеченными не остались. Вскоре тренеры стали предлагать ему серьезно заняться одним из видов легкой атлетики. Но Желанов, познав прелесть разнообразия, ограничивать себя не захотел. «Моей натуре размах нужен»,— объяснял спортсмен. Вот тогда он и попросился в группу к Михаилу Александровичу Левицкому, работавшему с десятиборцами.

Чтобы было ясно, что это за вид спорта — десятиборье, перечислим составляющие его части: бег на 100 метров, прыжки в высоту, прыжки в длину, толкание ядра, бег на 400 метров, бег на 110 метров с барьерами, метание диска, прыжки с шестом, метание копья и бег на 1500 метров.

Если беговые и прыжковые виды, как вы поняли, у Желанова получались, то метания стали камнем преткновения. Сережа был высокий, тощий, из тех, о которых говорят: «Не понятно, в чем душа держится». А для того чтобы толкать ядро или метать диск, нужна недюжинная сила. Сережа с замиранием сердца примерялся к тренировочному пятикилограммовому ядру. Оно тянуло руку вниз, и завершающего, мощного движения не получалось.

Прошло три года. Накануне Игр XXII Олимпиады, которые проходили в Москве, на чемпионате СССР определялась олимпийская команда. Было поставлено строгое условие: независимо от прошлых заслуг только тот, кто займет первые три места, войдет в сборную страны.

К чемпионату СССР Желанов пришел, имея звание мастера спорта международного класса. Выполнил норматив в 1979 году на чемпионате столицы.

На том памятном чемпионате Москвы у него впервые за годы занятий десятиборьем появилось ощущение, что ему по плечу любой результат. Он входил в сектор метаний, брал в руки семикилограммовое (а не так, как на тренировке,— пятикилограммовое) ядро и не чувствовал его веса. Замирал, а потом, вздрогнув, как от сильного электрического разряда, разбегался и толкал снаряд на рекордную для себя длину.

И в прыжках вернулось забытое уже чувство полета. Он легко взял 2 метра 20 сантиметров, чем удивил и специалистов, и соперников. Левицкий точно угадал состояние ученика. Видел, что тот готов преодолеть невидимый барьер из очков и секунд и выйти на новый рубеж. Он, правда, немного посомневался, прежде чем сказать Желанову: «А ведь если пробежишь, 1500 метров за 4 минуты 23 секунды, то станешь мастером спорта международного класса». Его ученик так быстро еще никогда не бегал. Но вот тут тренер схитрил, прибавив на всякий случай три секунды. Желанов кивнул, мол, попробую. И на последнем круге выжал все и еще чуть-чуть из того самого неприкосновенного запаса, который есть в каждом человеке, но на который трудно надеяться, потому что он не ощутим, пока впервые его не затронешь. Сергей установил личный рекорд на дистанции 1500 метров...

Перед чемпионатом страны 1980 года он находился не в лучшей форме. Но отступать было некуда. Впереди — Олимпиада. Среди ее участников много именитых десятиборцев. Николай Авилов уже имел звания чемпиона и серебряного призера Олимпийских игр, Александр Гребенюк уже завоевывал «золото» на чемпионате Европы. Было еще 5—7 человек, которые по своим результатам могли занять место в тройке.

О намерении Желанова попасть в число призеров знали только два человека — он сам и его тренер. Гребенюк сошел после первого дня. Авилов также выбыл из лидеров... Сергей Желанов занял третье место и был зачислен в олимпийскую сборную.

За неделю до Олимпиады тренеры собрали команду. Предложили на выбор — остаться на тренировочной базе в Подольске или переселиться в Олимпийскую деревню. Желанов, долго не размышляя, заторопился: «Ну конечно же в «деревню», какие могут быть сомнения». Ветераны снисходительно посмотрели в сторону дебютанта. «Остынь, Серега. Ты же не знаешь, что такое жить в «деревне». Пока дождешься своего вида — сгоришь. Каждый день рядом кто-то будет выигрывать, проигрывать, а ты начнешь все «примерять» на себя». Желанов стоял на своем: «Сгореть можно и в Подольске, если с нервами не в порядке. А такую возможность терять? Может, раз в жизни удастся в Олимпийской деревне пожить». Он уговаривал Николая Сидорова, спринтера: «Коля, ну пусть они здесь сидят, поехали, а?»

Автобус вез их по олимпийской Москве. Желанов крутил головой и, изображая из себя экскурсовода, громко говорил: «Посмотрите направо — проезжаем новенькое архитектурное строение, совершенное по стилю и техническому оснащению — комплекс «Олимпийский», а вот и знаменитая «черепаха» — универсальный спортзал «Дружба». Мимо пробегали машины с зелеными табличками «Пресса», с голубыми, как у них,— «Участники», с красными — «Представители МОК», с желтыми — «Судьи». Подъехали к «деревне». Даже Сергей притих. Шестнадцатиэтажные корпуса занимали одну треть территории. Бросалось в глаза яркое пятно стадиона, раскрашенного, как игрушка: салатовый ковер поля, красное тартановое покрытие дорожек. По культурному центру прогуливались статные гиганты — кубинские баскетболисты. Расположившись под тентом, о чем-то оживленно беседовали итальянцы, сопровождая речь выразительными жестами и взрывами хохота. В комнате игральных автоматов быстро находили общий язык ливанцы, французы, поляки. Тут разыгрывались свои олимпийские награды в стрельбе из пневматического ружья или игре в настольный футбол.

Вечерами в «деревне» проходили дискотеки. В огромном зале было жарко от гремящей мелодии в стиле «диско», от топающих, скачущих ног, трепетных рук, щелкающих пальцев, от разноязычной многоголосицы, от маленьких огоньков, бегущих по краю кепки диск-жокея. У сотен спортсменов со всего земного шара возникало желание взяться за руки и повторять на всех языках и наречиях: «Дружба! Олимпиада! Мир!»

...После первого дня соревнований ему уже было не до. музыки. Давала о себе знать старая травма. Но усталость одержала верх над болью, и Желанов, наконец, провалился в глухой, без сновидений сон.

А накануне было вот что. Над стадионом сияло ничем не омраченное солнце. Чаша стадиона переполнена — яблоку негде упасть. Появление спортсменов в красных майках было встречено приветственным рокотом на ближайшей трибуне, который, перекатываясь по стадиону, превратился в настоящий рев. Сергей подумал тогда, что выжмет из себя все силы. Подумать-то подумал, на мгновение забыв о травме, о том, что, оберегая ноги, последнее время почти не бегал и к дистанции 100 метров готов.

Он старался что есть сил, но время показал среднее. После забега нашел глазами на трибуне Левицкого: тот был среди зрителей. Михаил Александрович спокойно кивнул головой — мол, все в порядке, не волнуйся.

Волноваться, действительно, было нельзя, потому что в десятиборье один вид ничего не решает, а все зависит от общего хода борьбы. Желанов выкинул из головы первый забег и остальные Виды отработал просто здорово. Особенно ему удался прыжок в высоту. Желанов знал, что от того, сколько энергии он вложит в толчок, зависит все. Знал и то, что при толчке боль пронзит его всего — снизу доверху. Он сцепил зубы, разбежался и взлетел на 2 метра 18 сантиметров. Как очутился в прыжковой яме, не помнил. Открыв глаза, увидел, что планка осталась на прежнем месте. Значит, высота взята. После пяти видов первого дня Сергей был третьим. Теперь стояла задача — не стараться идти на личные рекорды, а выступить ровно, чтобы сохранить свое положение.

На последней дистанции—1500 метров — кровь пульсировала в висках и в такт бегу билась мысль: «До-бе-жать, до-бе-жать». На финише его кто-то подхватил под руки, куда-то повели и говорили, что он — третий. Желанов не верил. Но так оно и оказалось.

Потом его приглашали в школы, институты. Он с удовольствием одевал олимпийскую форму и рассказывал о любимом десятиборье. В одной из школ худенький мальчик, который напомнил Желанову его самого в 13 лет, спросил: «Скажите, легко ли быть рыцарем «королевы спорта»? Сережа задумался и предложил: «А ты приходи на стадион, попробуй». Потом, поняв по выражению лица мальчишки, что ответ того явно не устраивает, добавил: «Знаешь, в спорте можно быть только рыцарем без страха и упрека. Иным там делать нечего».

Кто же он, рыцарь спорта? В толковом словаре русского языка есть несколько значений слова «рыцарь». Одно из них гласит: «самоотверженный, великодушный и благородный человек». Отдельно трактуется выражение «рыцарь без страха и упрека» — «человек безупречного мужества и безупречных нравственных достоинств».

Их много, рыцарей спорта. Мы слышим об их победах, о рекордных секундах, завоеванных медалях. О мужестве марафонцев, пробегающих многокилометровую дистанцию, об отчаянной смелости крохотных гимнасток... Но всегда ли мы отдаем себе отчет в том, что кроется за голами, секундами, метрами и рекордами?

Сейчас вы познакомитесь с некоторыми из спортсменов и без спешки, в спокойном раздумье постараетесь дать себе ответ на вопрос — легко ли быть рыцарем?