Как удержать ветеранов

Время. Оно проходит с неизменной скоростью, как бы ни стремились мы замедлить миг прекрасного. А может, прав поэт, сказавший: «Увы, не время проходит, проходим мы...» И чем дальше уплывал в прошлое олимпийский Монреаль, тем острее я это чувствовал.

На игре наших звезд все сильнее сказывался возраст. Действительно, в Монреале капитану сборной СССР Владимиру Максимову было 30, Евгению Чернышеву 28, Валерию Гассию 28, Михаилу Ищенко 27, а Юрию Климову 36 лет! Они выполнили в спорте свою программу-максимум и теперь, естественно, надеялись, что на смену им придут молодые мастера, которые сумеют развить их успехи.

Но обновление команды — сложный и длительный процесс. Здесь необходимы и новые идеи, и новые исполнители, и... время. А его у нас не было. Я не сомневался, что наши ветераны на первенстве мира 1978 года в Дании смогут занять призовое место. Но вовсе не был уверен в том, что мы попадем хотя бы в шестерку сильнейших, если сделаем главную ставку на молодых.

Когда я поделился этими соображениями с руководителями в Спорткомитете, мне сказали:
— На чемпионате мира вы должны сражаться за медали. Правда, это не освобождает вас от обязанности параллельно формировать команду к Олимпийским играм 1980 года.

Решая одновременно обе задачи, мы стали регулярно привлекать к тренировкам в главной команде страны всех молодых спортсменов, в которых видели проблески таланта. Однако первые номера наших юниорских сборных тех лет еще явно уступали в мастерстве звездам Монреаля. Поэтому мы делали все, чтобы продлить спортивное долголетие Климова, Максимова, Чернышева... К сожалению, наука не смогла оказать нам существенную помощь, поскольку, как выяснилось, никто всерьез не занимался проблемами сохранения спортивной формы и психологической устойчивости у высокорослых атлетов, перешагнувших порог тридцатилетия. Готовясь к датскому чемпионату мира, мы хотя бы в какой-то степени стремились эти проблемы решить.

На Олимпиаде в Монреале в числе лучших был защитник Евгений Чернышев. И как-то раз, восхищенный его игрой, я заявил корреспондентам, что он, наверное, самый большой герой Монреаля. Оказалось, этими словами я нанес тяжелый удар и себе как тренеру, и в особенности самому Жене. Чернышев решил, что олимпийское «золото» и поток комплиментов в его адрес гарантируют ему высочайший класс игры «на всю оставшуюся жизнь». Поэтому, посчитал Чернышев, теперь ему вовсе необязательно тренироваться в поте лица. Уверовав в это, он сразу же перестал быть тем чуть наивным и, в общем-то, управляемым человеком, которым был прежде. Женя внимательно выслушивал меня, вроде бы со всем соглашался, а на самом деле трудился вполсилы, пускаясь на всякие хитрости, чтобы избежать нагрузок.

Ухудшалась его физическая форма — он становился нервным и раздражительным. Во время тяжелой игры мог замахнуться на судью или же, получив замечание арбитра, демонстративно воздеть руки, взывая к зрительской справедливости... В другой раз примерно в такой же ситуации Чернышевым вдруг овладевали неуверенность и даже робость... Видя это, я все чаще возвращался к мысли, что, вероятно, наш Женя уже стар для большого гандбола.

Но Чернышев был крайне необходим команде, и нам очень не хотелось его терять. Да и сам он не собирался уходить из сборной. Ему льстило неофициальное звание «героя Монреаля», его вовсе не тяготило бремя популярности, вот только наши сверхинтенсивные «уроки» не вызывали у него энтузиазма. К тому же со всех сторон от многочисленных «доброжелателей» он слышал: «Требования Евтушенко чрезмерны. Вкалывать так в твоем возрасте — значит работать на износ». И из всего этого Женя сделал простой вывод: если ты получил какую-нибудь незначительную травму, надо преподнести ее как очень тяжелую. Ну, например, занимаемся мы тяжелой атлетикой, Чернышев неожиданно и мимикой, и очень выразительной пластикой дает нам понять: у него что-то случилось с ногой. К нему подходит врач, осматривает его и говорит:
—       Женечка, ничего страшного, доработай тренировку, а потом мы сделаем все необходимое.

На это Женя «бесстрашно» отвечал:
—       Мы проявляем героизм! Мы работаем без ноги!

Брался за штангу, толкал ее и... со стоном хватался за другую ногу. Здесь уж врач был бессилен. Приходилось вмешиваться нам, тренерам.
—       Женя, — говорил я, — мы понимаем, тебе сейчас очень трудно. Но, уверяю тебя, в  такой ситуации твой старый знакомый Вундерлих из сборной ФРГ наверняка сделал бы еще минимум 15 подходов. Так попытайся, дорогой, выполнить хотя бы пять или шесть, сколько сможешь. А завтра медики тебя «отремонтируют».