О дублере космонавта и о «чуть-чуть»

Конец июля 1961 года был жарким, даже знойным. По утрам над полянами клубились летние туманы, вечерние закаты ярким оранжевым пламенем бились в окна трехэтажных домов, построенных на опушке вдали от шумных шоссе. Дни стояли еще длинные, ночи были звездными, лунными.

Жизнь воинской части, в которой я тогда служил, шла своим равномерным ходом. Дни, заполненные боевой учебой, короткие увольнительные в недалекий город по воскресеньям. Солдаты ждали их с нетерпением, еще в субботу до зеркального блеска начищали пуговицы на парадных мундирах, полировали сапоги. Но однажды вечером, накануне выходного, когда у многих увольнительные были уже на руках, прибыл приказ отставить завтрашний отдых и немедленно, в ночь выслать наблюдательные посты ко всем близлежащим полям, перелескам, перекресткам, деревням. Задача была поставлена несколько странная: начиная с рассвета непрерывно наблюдать за небом.

Помню, наша группа до рези в глазах вглядывалась в безоблачную голубую высь, но так ничего интересного там и не обнаружила. В полдень за нами приехала машина, и только тогда от шофера мы узнали радостную весть: в Советском Союзе сегодня был произведен запуск второго космического корабля. Герман Степанович Титов совершил семнадцать витков вокруг планеты и благополучно верну лея на землю!

Стала понятной причина нашего утреннего бдения. Где-то в этих краях должен был приземлиться космический корабль, и, чтобы сразу засечь точку приземления, повсюду расставили наблюдательные посты. Нам не выпало счастье первыми обнаружить возвращение на землю героя-космонавта, но все же было приятно чувствовать себя хоть в малой степени причастными к полету во вселенную.

С нетерпением набросились мы на газеты, из которых узнали, что Герман Степанович Титов был дублером Юрия Алексеевича Гагарина во время подготовки к первому космическому рейсу, что он прошел все труднейшие испытание, тренировки и в таком же, как Гагарин, скафандре и гермошлеме стоял на космодроме рядом с ракетой, готовый стартовать к звездам.

И сейчас, вспоминая те волнующие дни, я думаю о том, что есть нечто общее между дублером космонавта и спортсменом, за которым укрепилась слава «вечно второго». Конечно, несоизмеримы масштабы событий, в коих участвуют тот и другой, различны их общественная значимость и жизненные пути, ведущие на космодром и к пьедесталу почета на стадионе. Но с моральной стороны, с точки зрения тех чувств, какие могут испытывать дублер и спортсмен, постоянно занимающий вторые места, сходство, безусловно, существует.

Дублер проходит полный объем тренировок, какие положены для подготовки космонавта. Он крутится на центрифуге, испытывая многократные перегрузки, прыгает с парашютом, по многу суток не выходит из сурдокамеры, до тонкостей изучает аппаратуру космического корабля и программу полета. Это громадный труд, требующий мужества, силы воли и целеустремленности.

И вот подготовка завершена. Космонавт улетает к звездам, а дублер остается на земле.

Ради чего же затрачен труд, зачем было столько самоотречения? Каждый понимает, что такая постановка вопроса просто-напросто неправомерна. И даже не потому, что сегодняшний дублер завтра превращается в космонавта. Человечество не смогло бы штурмовать просторы Вселенной, если бы к звездам самоотверженно не стремились сотни и тысячи добровольцев. Юрий Гагарин вырос не в чистом поле.  Рядом с ним были Герман Титов, Валерий Быковский и многие другие, уже знаменитые и пока еще неизвестные, члены славного отряда космонавтов. Только в их среде мог появиться самый первый покоритель звездных пространств. И каждый из них упорно тренировался и учился не ради личной славы, а для достижения общей цели.

Но все же согласитесь — обидно надеть космический скафандр и... остаться на земле, провожая взглядом товарища, улетающего к звездам. А ведь есть среди кандидатов в космонавты люди, которые были дублерами не один и даже не два раза. В известном смысле их личному самолюбию, казалось бы, должен быть нанесен куда больший урон, чем самолюбию «вечно второго» спортсмена. Серебряный призер первенства становится знаменитым наравне с чемпионом, о нем пишут газеты, журналы. А дублер? Его имя остается неизвестным.

Что ж, можно предположить, что где-то в глубине души дублер и испытывает чувство огорчения. Но оно полностью отступает перед радостью за товарища, одержавшего победу в космосе. И еще — перед гордостью за самого себя, за то, что он, дублер, тоже принимал участие в общем наступлении человека на Вселенную, был готов в случае — одном на тысячу,— если самочувствие космонавта перед полетом ухудшится, заменить его. Ведь именно для этого и введена система дублеров.

Может показаться — мы говорим о вещах, имеющих очень уж отдаленное отношение к спорту. Но это совсем не так. И дело даже не в том, что внутренние душевные состояния дублера и «вечно второго» спортсмена схожи. Ведь в определенных — и не столь уже редких — случаях «вечно второй» превращается в самого настоящего дублера.

Ну, возьмите хотя бы запасного в команде штангистов, борцов, боксеров. Разве это не дублер? Как говорится, классический дублер.

В тяжелой атлетике, как и в боксе, борьбе, каждая весовая категория выдвигает своих чемпионов, и, следовательно, в любой категории могут быть «вечно вторые» спортсмены. Но поскольку в сборную команду включаются наиболее сильные атлеты, то вице-чемпион превращается в запасного. Он едет вместе с командой на соревнования, но не участвует в них. Он нужен лишь для того, чтобы подстраховать товарища на случай нездоровья, травмы. Так что аналогия с дублером космонавта полная.

Впрочем, можно и не искать аналогий, существует прямое тождество: ведь вторые составы футбольных команд носят именно такое название — дублеры.

И запасной член команды, если он, конечно, настоящий спортсмен, никогда не позволит чувству обиды захлестнуть себя. Наоборот, он будет переживать и волноваться за товарища, желать ему победы и только победы. Примеров такого достойного поведения сколько угодно. Взять хотя бы второго вратаря сборной страны по футболу. Разве он не дублер?

На чемпионат мира в Англию вместе со Львом Яшиным отстаивать честь советского спорта поехал Анзор Кавазашвили. В своем родном клубе, в московском «Торпедо», он буквально незаменим, его ставят защищать ворота на самые ответственные матчи. В Англии же эту роль взял на себя Яшин, а Кавазашвили выходил на поле в играх с наименее опасными противниками.

Но зато такая тактика давала возможность вратарю № 1 отдыхать перед решающими матчами. И таким образом Анзор Кавазашвили вносил свой вклад в общий успех команды.

Спустя два сезона Лев Яшин покинул свой пост в воротах сборной СССР. Но на его место встал Пшеничников, а не Кавазашвили. И вновь Анзор остался лишь вторым голкипером страны. Что поделаешь, такова спортивная судьба! Однако торпедовский вратарь по-прежнему надежно продолжал подстраховывать своего товарища.

Примеров такого рода великое множество в любом виде спорта. Они очень убедительны, красноречивы, казалось, не оставляют места для сомнений. И все же... Ведь чаще всего результат, показанный вторым призером, столь незначительно уступает чемпионскому, что разницу между ними так и хочется отнести за счет везенья-невезенья, за счет случайности. Эх, чуть-чуть не хватило для победы, еще бы немножко, еще одно усилие — и соперники поменялись бы местами! И, надо сказать, встречаются спортсмены, которые стремятся объяснить свои постоянные проигрыши противнику исключительно стечением неблагоприятных обстоятельств, словно ополчившихся против них. Ссылаясь на это пресловутое «чуть-чуть», они считают победителя не более сильным, а более везучим. Но при таком взгляде на соперника теряется искренность взаимоотношений между спортсменами, появляется нехорошее чувство зависти.

Давайте же попробуем разобраться, действительно ли «чуть-чуть» играет в проигрышах «вечно второго» спортсмена такую большую роль, какую ему порой приписывают. Или эти поражения закономерны?

Начнем издалека. В Советском Союзе миллионы юношей и девушек имеют третий разряд по различным видам спорта. Сотни тысяч выполнили нормативы второго разряда. Перворазрядников уже значительно меньше — всего несколько десятков тысяч. Что же касается мастеров спорта, то их просто тысячи.

Иными словами, по мере продвижения вверх по лестнице спортивного мастерства ее ступени становятся все круче и круче, преодолевать их все труднее и труднее. Чем выше ступень, тем меньшему числу атлетов удается достичь ее. И неудивительно: каждый новый сантиметр в прыжках в высоту после 220 см дается несравненно труднее, чем тот же сантиметр, если его надо прибавить к результату, предположим, 160 см. Это очевидно.

А ведь чемпионские сантиметры, секунды, баллы, очки очень высоки, они лежат в области, близкой к рекордным достижениям. Чтобы стабильно показывать такие результаты, мало тренироваться без устали. Надо владеть — и в совершенстве владеть — наиболее передовой, эффективной спортивной техникой. Эти неустанные тренировки, новая техника прыжков, бега и позволяют повышать результаты.

Но насколько? На много ли? Нет, на очень незначительную величину. Например, спринтер, бегавший стометровку за 10,6 сек., используя современную методику тренировки и овладев новой техникой бега, в состоянии «сбросить» со своего достижения одну десятую секунды. Но как много значит эта одна десятая при столь высоком уровне результатов! В диапазоне 12,4 сек.—12,3 сек. она — относительный пустяк, действительно «чуть-чуть», в диапазоне 10,4 сек.— 10,3 сек. одна десятая превращается в такой ощутимый скачок вперед, какой дано совершить далеко не каждому легкоатлету.

Короче говоря, там, где речь идет о предельных, чемпионских, возможностях спортсменов, роковое «чуть-чуть» не может служить оправданием постоянных проигрышей. За этим «чуть-чуть» как раз и скрывается то высшее мастерство, которое делает атлета чемпионом, то малозаметное на первый взгляд преимущество в технике, в тактике борьбы, которое позволяет ему достигать вершин и раз за разом опережать соперников.

Сами спортсмены отлично чувствуют эти чемпионские качества, и «вечно вторые» атлеты, ведя трудную, напряженную — очную или заочную — борьбу, в большинстве случаев испытывают чувство уважения к победителям, признавая их превосходство. Именно так, например, относился ко Льву Яшину Анзор Кавазашвили. Эти «вечно вторые» — настоящие спортсмены, и им чуждо стремление во что бы то ни стало оправдать свою приставку «вице» фатальным невезеньем..

Разумеется, бывают в спорте случаи и настоящего, буквально трагического невезенья. Вспомните, например, знаменитый забег стайеров: на 5000 метров во время XV Олимпийских игр в Хельсинки. Тогда на финишную прямую одновременно вышли четыре легкоатлета, каждый из которых имел все возможности завоевать золотую медаль. Но, пожалуй, наиболее предпочтительные шансы были у англичанина Криса Чатауэя, прозванного любителями спорта «рыжей лисицей» за огненный цвет волос и хитрую тактику бега. И надо же было случиться, чтобы за сто метров до финиша именно Чатауэй споткнулся и упал! Вот тут уж действительно можно говорить о роковой неудаче.

Но, с другой стороны, репутацию «вечно второго» спортсмен заслуживает не по результату одного-единственного соревнования, а по итогам многих выступлений. И слишком уж мала вероятность того, чтобы каждый раз у него случались подобные трагические срывы. А если и случаются — значит, с ним что-то неладно, значит, он не умеет правильно составить график бега, «выкладывается» раньше времени, и на последней прямой его буквально ноги не держат. И в итоге — такой спортсмен все-таки слабее чемпиона.

Ну ладно, до сих пор разговор шел об атлетах, чьи результаты находятся вблизи пределов человеческих возможностей. Действительно, каждая десятая доля секунды, каждый сантиметр в данном случае играет огромную роль и свидетельствует о том, что чемпион добился заслуженной победы, а не воспользовался неудачей соперника. «Но ведь в области третьеразрядных результатов,— скажет читатель,— все обстоит иначе. Там одна десятая — пустяк. И выходит, что спортсмен, занявший второе место, имеет полное право отнести неудачу за счет «чуть-чуть», свалить ее на невезенье.

По этому поводу можно произнести сакраментальную фразу — «Все в мире относительно».

Ведь чемпионы олимпийских игр не бегают стометровку за 12,4 сек. Такие результаты показывают юноши, которые недавно начали заниматься легкой атлетикой. А каждому возрасту соответствует свой предел физического развития. Не случайно соревнования для взрослых и для юниоров проводятся отдельно. И если на спартакиадах пионерских лагерей кто-то все время оказывается победителем, а кто-то постоянно приходит к финишу вторым, то к этим двум юным спортсменам вполне применимо общее этическое правило, предписывающее «вечно второму» не искать причины поражения в случайном невезенье, а с уважением относиться к победителю, как к более сильному, и стремиться занять его место не за счет везенья, а за счет совершенствования своего мастерства.

В конце концов, и дублер космонавта потому только дублер, что он в чем-то, очень незначительном, но все же имеющем на данном этапе значение, уступает тому, кого подстраховывает. Иначе он сам был бы космонавтом и стартовал бы в ракете к звездам. Так и «вечно второй» спортсмен в чем-то слабее чемпиона, что, впрочем, ничуть не умаляет заслуг и достоинств «серебряного призера», ибо быть вторым практически так же трудно, как и первым. Для этого требуется такое же «чемпионское» упорство.