Самая высокая мечта

Никто из ребят не обижался, если в тренерский список не попадала его фамилия, хотя, может быть, какой-то игрок имел больше оснований быть выделенным из остальных. Я участвовал в матчах сборной в течение восьми лет, и за эти годы ни разу не слышал, чтобы кто-либо хотя бы намекнул, что, мол, правильнее было бы объявить сильнейшим не того игрока, а другого. Давние традиции дружбы, коллективизма, доброжелательности в сборной не нарушались ни разу.

Хочу остановиться на ответственном периоде, который наступает в жизни почти каждого молодого хоккеиста. Игроку приходится принимать важные решения, которые могут сыграть как положительную, так и отрицательную роль в дальнейшем росте мастерства. Речь об испытании популярностью, славой. Удастся ли юному таланту пройти, как говорится, сквозь медные трубы? Испытание это, поверьте, нелегкое. Мне довелось убедиться в этом самому.

Став чемпионом страны, Европы, мира и Олимпийских игр, я начал как бы терять почву под ногами. Подспудно закрадывались мысли, что я все могу, что мне все дозволено — везде, а не только на хоккейной площадке. Хорошо еще, что по складу характера я не был склонен к зазнайству, никогда не стремился показать превосходство над товарищами. Но вот в отношении к соперникам стали проскальзывать черты чрезмерного самомнения. Мол, я олимпийский чемпион и в игре против рядовых хоккеистов мне вроде бы и делать особенно нечего. Чуть ли не ждал, чтобы они мне сами уступали.

Приходит известность, и у хоккеиста появляется масса новых друзей, которых правильнее было бы назвать лжедрузьями. Они тебя опекают, водят по компаниям, навязывают свои желания, решения. Скажем, тебе нужно в институт сдавать экзамены, а тебя уговаривают повеселиться...

В молодые годы не каждый способен разобраться, кто истинный друг, а кто лишь ищет возможности где-нибудь на стороне похвастаться: вот, мол, вчера был в компании с олимпийским чемпионом таким-то...

Я тоже поддался было давлению тяжелого бремени славы. Начал раздражаться при малейшей критике в свой адрес. Помню, в «Спартак» пришел новый тренер Николай Иванович Карпов и сделал мне профессиональное замечание: излишне долго держу шайбу на крюке с неудобной стороны. Я сразу же, как говорят, полез в амбицию: «Кого вы, Николай Иванович, учите? Ведь я же олимпийский чемпион!» И только остыв, понял, что тренер-то был абсолютно прав.

Звездная болезнь подстерегает чуть ли не каждого талантливого хоккеиста. К сожалению, не все, как говорится, выходят сухими из воды. Был, например, в «Спартаке» форвард Виктор Ярославцев. Став чемпионом мира, он заметно зазнался, и это предопределило быстрый и неизбежный закат его спортивной карьеры. С моей точки зрения, которую разделяли все спартаковцы, Ярославцев потенциально был выдающимся игроком. И единственная причина, не давшая ему полностью раскрыть свои способности,— именно звездная болезнь. Засосали его компании, ненужные дела, бесполезные траты времени. Он не смог преодолеть себя, заглушить тягу к удовольствиям и, как результат, рано сошел с хоккейной сцены.

Моя судьба сложилась по-другому. Вернее сказать, я сам направил ее в иное русло. И высокое звание олимпийского чемпиона в глазах поклонников хоккея не уронил.