Флоренс Гриффит-Джойнер

LOVE STORY Олимпийский вариант-88

Бегать можно по-разному. Не случайно существуют такие штампы, как «мощный бег», «легкий бег», «накатистый бег», «силовой бег», «стремительный бег».

Она бегает красиво.

Она — это Флоренс Гриффит-Джойнер, которую ее родные и друзья зовут коротко Фло. Она — трехкратная олимпийская чемпионка-88, покорившая сердца десятков, если не сотен, миллионов любителей спорта или просто телезрителей, которые видели ее во время соревнований в Сеуле.

В таких, бывает, влюбляются заочно или делают своими кумирами, и их фотографиями затем долго любуются. У нее свободная прическа, светящиеся, с искрой озорства глаза, ее фигура, ее мышцы наполнены силой, энергией. Но ее главное оружие — это потрясающая улыбка, вызывающая у собеседника улыбку в ответ. Она наверняка не знает нашей песенки из мультфильма об улыбке, но пользуется приемом, подсказанным в ней, со стопроцентным успехом. В Америке она считается негритянкой, но кожа у нее достаточно светлая, и у нас бы многие говорили с завистью—какой загар! А впрочем, разве это имеет значение? У красивого человека все красиво!

Ее успех на олимпийском стадионе Сеула никак нельзя отнести к категории случайностей или сюрпризов. Флоренс достаточно хорошо известна специалистам, а потому ее принимали в расчет. Она заявила о себе на предолимпийских стартах. В Индианаполисе она победила Эвелин Эшфорд, пробежав стометровку за 10,49. Затем на время она скрылась от всех и «всплыла» в Сеуле.

Пока она держалась в тени, в печати начали обсуждать, сможет ли Фло приблизиться к своему результату, если рядом с нею будут знаменитые и очень сильные бегуньи из ГДР Хайке Дрехслер и Силке Гладиш-Мюллер. Одно дело бегать у себя дома, не имея рядом равных по силам соперниц, а другое — когда на финише победителя ожидает золотая олимпийская медаль. Здесь уже результат зависит не только от мышц.

...Они вышли из самолета, приземлившегося в Сеуле, шутливо раскланялись с кореянкой в розовом платье, учтивым поклоном встречавшей гостей, и прошли через стойку «Олимпийская семья», предъявив свои олимпийские удостоверения. Дежурная команда телеоператоров сняла их на эскалаторе, по которому все спускались в нижний зал к багажной карусели. И тут Ал Джойнер задел багажной тележкой левую ногу жены и повредил ей ахилл.
— Хорошенькое начало,— сказала Фло.— Муженек сделал все, чтобы я не участвовала в Играх. Такое впечатление, что на меня упал холодильник,— выдала она «классическую» американскую шутку.

Ал очень перепугался, хотя понимал, что травма не слишком серьезна.

И для того, чтобы читателю были понятнее чувства, которые испытывал Ал, придется коснуться той части их отношений, которая как раз и дала повод назвать очерк «Love story» («История любви»). Кое-что они рассказали об этом сами, кое-что было опубликовано в американской печати еще до Игр.

...В одно воскресное июльское утро 1987 года по пути из церкви домой Ал и Фло захватили ее юных племянников Халишу и Ларри в ресторан. Там дети забавлялись игральными автоматами и бросали пытливые взгляды на взрослых.
—       Ты не можешь заставлять его так долго ждать,— прошептала Халиша на ухо Фло.— Ты представляешь, чего ему стоило сделать предложение.
—       Халиша, тебе всего десять лет,— ответила Фло.— Я-то, в отличие от тебя, знаю, чего это ему стоило.

Но и Халиша и ее брат кое в чем разбирались. Их тетка, серебряный призер чемпионата мира и олимпийских игр в беге на 200 метров, кроме того что очаровательна, слыла абсолютно независимой. И они знали, что этот божий дар помог ей во всех областях: в спорте, поэзии, моде, во всех аспектах ее жизни, кроме одного — поисках настоящего, надежного мужчины.

И вот ей встретился этот парень — Джойнер. Чемпион Игр-84 в тройном прыжке, старший брат знаменитой Джеки Джойнер-Керси.
—       Он обходителен,— сказала своим Фло.— Он честен. Иногда даже слишком. Но чем больше мы узнаем друг друга, тем больше находим общего.

По прошествии некоторого времени Джойнер, известный под кличкой Пресная вода, стал всеобщим любимцем в клане Гриффитов (Фло — одна из 11 детей в семье, и у нее более 30 племянников). Но никто не принимал такого участия в решении судьбы Фло, как Халиша и Ларри.
—       Ты должен сделать ей предложение,— сказали они Алу.— Ты вполне годишься для нее. А что сказать, мы тебя научим...

Конечно, с точки зрения педагогики это неправильно, когда дети дают советы или тем более поучают взрослых. Но, с другой стороны, ведь устами младенца...

Поскольку Ал действительно очень полюбил Фло, а также в силу своего характера (ведь не за внешний вид его прозвали Пресная вода) он последовал детскому совету. А Фло почему-то не ответила. И даже не сказала, когда ответит. Ал затаился, думая, что это очередная проверка — Фло их устраивала ему множество...

В автомате Ларри выиграл резиновый брелок, на котором было написано «Да».
—       Вот и чудненько,— сказала Халиша, отобрав у брата брелок.
—       Отдай его вместо ответа,— прошептала она Фло.

Та улыбнулась и вложила Алу в ладонь брелок. Когда он раскрыл пальцы... там был «ответ».

Больше всех радовалась Халиша.
—       Это фантастика! — крикнула она на весь зал, бросившись на них.— Ты счастливица! А сколько заставляла его ждать...

Итак, 10 октября того же года Флоренс Делорес Гриффит и Элфредерик Альфонсо Джойнер поженились.

Вся эта история в романе и сценарии выглядела бы слишком «сладко», отдавала мелодрамой и вообще казалась бы придуманной. Но это было действительно так, как и изложено в американском журнале «Спорте иллюстрейтед».

А теперь в самый раз представить Фло как личность, ибо именно личностные качества сделали ее «звездой» и именно благодаря им она еще долго будет «светить».

Она может служить моделью для тех, кто считает, что человек состоит из парадоксов: застенчива, но вместе с тем обладает иммунитетом к насмешкам.
— В детском саду я, бывало, заплетала волосы и одну косу оставляла торчать вверх,— рассказывала Фло.— И так ходила весь день, а когда дети начинали потешаться надо мной, я смеялась вместе с ними.

Ее отец, Роберт,— электротехник, мать, в честь которой Фло и названа,— швея, бабушка — Гертруда Скотт — косметолог. «Так я научилась кроить, шить, стричь и делать маникюр... По-моему, я сделала прически всем детям в округе... Мать не хотела, чтобы я смотрела телевизор, поэтому я много читала... Больше всего люблю поэзию. И всегда вела дневник».

Поощряемая матерью во всех начинаниях, Фло выросла эксцентричной, отличающейся от других не для того, чтобы отличаться, а чтобы быть собой. Учась в высшей школе, она, устав от собаки, завела себе... боа-констриктора и назвала змею Брэнди. Когда она линяла, Фло брала шкуру и раскрашивала ее немыслимыми узорами.

Она выросла в районе Лос-Анджелеса Уаттс, известном как место, где в 1968 году проходили наиболее ожесточенные столкновения на почве борьбы за гражданские права негритянского населения. Сейчас это место, беспокоящее больше всего полицию, ибо здесь постоянно происходят стычки различных банд. «Я не знала, насколько плох район, в котором мы жили, пока не стала взрослой. После того как мы переехали, я поняла это и сказала себе: «Слава богу, что я оказалась вне этих банд и наркотиков».

Фло начала бегать, когда ей было всего семь лет. Она выступала достаточно успешно, и однажды ее встретил на детских соревнованиях и похвалил Джесси Оуэне. Кто он такой, она не знала толком. Просто он очень походил на того человека, который был изображен на ее майке и в честь которого проходили соревнования. В школе она оставила о себе память в виде рекордов в спринте и прыжках.

В 1978 году Фло закончила школу и поступила в колледж университета Нортридж, за который выступала всего один год. Дело в том, что у ее родителей не было денег, чтобы оплачивать учебу. Боб Керси, который был вторым тренером в университете, позже нашел ее в банке, где она начала работать, и попросил девушку вернуться. Хотя Фло слыла независимой и очень гордой, ей пришлось раскрыть истинную причину ухода из колледжа. Керси добился от «отцов» университета денежной помощи для талантливой бегуньи.

Когда Керси перешел работать ассистентом в ЮКЛА (Калифорнийский университет Лос-Анджелеса), в 1980 году, Фло пошла за ним. «Я уже специализировалась в бизнесе, но в ЮКЛА не обратили даже на это внимания. Меня заставили переключиться на изучение психологии. Результаты в беге росли, я понимала, что самый лучший тренер для меня — Боб. И я отдала предпочтение не науке, а легкой атлетике».

В 1982-м она — чемпионка среди студенток в беге на 200 м с результатом 22,39 сек. Отличал ее также несомненный талант и в беге на один круг.

«У нас была классная команда в ЮКЛА,— любит она вспоминать.— Мы всегда собирались вместе на день рождения Боба. Складывались и покупали ему костюм, чтоб он выглядел презентабельным в новом сезоне».

Сама Гриффит знала и умела представить себя миру, причем делала и делает это самыми невероятными и неожиданными способами. Когда она отрастила ногти гигантских размеров и формы как дуга радуги, это привлекло внимание одной из подруг по команде, поинтересовавшейся: «Мы все знаем, что ты не похожа на других, но зачем ты это подчеркиваешь?»

В 1984 году, бежав с огромными и странно покрашенными ногтями, она была второй на Олимпиаде в Лос-Анджелесе.

Потом пару лет она работала секретаршей в банке и приобрела известность... потрясающего мастера по прическам. «Каждая занимала у меня от четырех до шести часов, но были и такие, что требовали тринадцати — из-за индивидуальных особенностей головы, — говорила Фло.— Стоили прически от 45 до 200 долларов... Но не забывайте — они держались пять месяцев».

В 1985 году она еще не знала, чем хочет заниматься в жизни. Для начала она ушла из клуба Керси и вернулась на работу в банк, где начала работать в отделе по специальным формам обслуживания, и решила тренироваться самостоятельно. На отборочных соревнованиях Керси заявил корреспондентам, что Флоренс прибавила в весе 60 фунтов. «Я едва не убила его,— рассказывала о тех днях спортсменка.— Я знала, что добавила 15 фунтов». А Керси продолжал над ней смеяться, утверждая, что она невероятно растолстела. Тем не менее брюзжание Керси удержало ее от полного разрыва со спортом. А тут еще Ал стал уделять ей внимание. «Он тратил на меня столько времени!— говорит Фло.— Он такой положительный. Он парень, о каком я мечтала всю жизнь». Понимая, что ей нужен руководитель, девушка вернулась к Бобу Керси.

На чемпионате мира в 1987 году в Риме она была второй, что считает более значительным достижением, чем на Олимпиаде-84. Ведь на тех Играх не было спортсменок из ГДР и ряда других стран. Но самым важным для нее оказалось другое — Фло увидела мировой рекорд Бена Джонсона, и это перевернуло всю ее жизнь. Она поняла, что ее старт никуда не годится, что она никак не может уйти с колодок... Дома она заявила мужу: «Ал, ты должен достать мне эту запись». Она смотрела по телевизору на старт Джонсона и убеждала себя, что должна стартовать так же. Она смотрела эту ленту каждый день, и хотя и теперь Фло не «уходит» так стремительно, как канадец, под выстрел стартера, но этот элемент у нее стал гораздо сильнее. Именно поэтому она решила специализироваться в олимпийском году на дистанциях 100 и 200 м.

Она стала фанатичкой упражнений со штангой и убеждает всех, что именно занятия с этим снарядом сделали ее сильнее.

Они женились в Лас-Вегасе, где вся процедура — от подачи бумаг до венчания — занимает порой около получаса. Когда спортсмены жалуются на нехватку времени, это, увы, не кокетство, это суровая правда их жизни. Их новая жизнь была сумасшедше заполненной. Типичный день предолимпийской зимы выглядел так: четыре часа работы в конторе, тренировки, включавшие по совету мужа полтора часа тяжелой атлетики, гонка домой, чтобы успеть приготовить к обеду любимые креветки, затем парикмахерство и, наконец, занятия живописью и литературой — уже глубокой ночью.

Тренировки каждый день заканчивались по-разному. Часто на собственной кухне, где установлен тренажер. Все было подчинено росту мышц. Она становилась женщиной для 100-метровки.

Помимо того что она стала быстрейшей в своем клубе, который еще называли клубом Боба Керси, а официально он именовался «Атлетический клуб мирового класса», Флоренс еще и придумывала костюмы для своих подруг и соперниц. Она сама предпочитает нечто экстравагантное, но убедить в том, что это красиво, других бывает нелегко.

«Меня восхищают цвета,— сказала Фло.— Спринт настолько же восхитителен». Она начала колдовать, пытаясь воплотить в жизнь идею «одноногого» костюма. «Я просто пробовала,— говорит она,— отрезала одну штанину и, взглянув в зеркало, сказала: «Это должно пойти». И свой «одноногий» костюм, приготовленный к соревнованиям в Сан-Антонио, она предложила Джекки Джойнер-Керси. Та заявила, что не наденет его ни за что. И все-таки Флоренс удалось уговорить свою родственницу попробовать. Ал был на этих соревнованиях с видеокамерой, и, вопреки его желанию, все время на переднем плане оказывалась именно Джекки в этом необычном костюме. После этого Фло надела его сама.

С одной стороны, такой костюм подчеркнул длину ее превосходных ног. Во время тренировок в Индианаполисе она выходила на старт то в «одноногом», то в «двуногом» костюме, которые немедленно были прозваны «легкоатлетическим неглиже». Но при этом она победила Эшфорд с тем самым феноменальным рекордом 10,49. Потом Джойнерам пришлось прятаться, ибо Фло узнавали все. «У этой женщины невероятное лицо и невероятная скорость»,— сказал официант в ресторане, куда они зашли пообедать.

После того как она выиграла отборочные соревнования в Индианаполисе, Флоренс стала вдруг очень интересна всем журналистам. На пресс-конференцию она пришла в потрясающем красном платье, с золотой брошью, в черно-белых полосатых чулках и с прямыми черными как смоль волосами, спадавшими на плечи. Она выглядела так, словно собиралась позировать для обложки самого респектабельного журнала мод «Вог».

Тони Даффи, один из самых известных спортивных фотографов мира, снимал ее незадолго до отборочных соревнований— везде, в том числе и на пляже. «Мой телефон разрывается на части, кажется, что трубка слетает от звонков. «Плэйбой», «Спорте иллюстрей-тед», «Пипл», «Лайф» — все просят ее фотографию, а я не могу, ибо связан словом...» Впрочем, через два дня после отборочных соревнований она взяла себе в качестве менеджера Гордона Баскина, который является финансовым советником Эдвина Мозеса и теперь решает вопросы с рекламой и журналами.

После удачного выступления в Индианаполисе она с мужем улетела готовиться в Европу. И там много тренировалась. «Я рад, что она не гонялась там за победами на разных соревнованиях, а только готовилась,— сказал Ал.— Я много бегал там с ней, ведь я почти таких же физических кондиций, как Дрехслер. Важно было, чтобы она смогла увеличить шаг». И Фло смогла.

Как уже говорилось, Флоренс аккуратно ведет дневник. За неделю до отъезда на заключительный сбор в Японию Фло сделала в нем две записи: «10,62 — предварительный, 10,54 — в финале». После последней прикидки Ал сказал: «Я смотрел на нее, и она выглядела такой медлительной. Но когда глянул на секундомер, понял — она здорово готова».

В Сеуле она не смогла надеть свой «одноногий» костюм, поскольку по правилам должна была выступать в форме сборной США. Правда, и этот костюм был достаточно оригинален. В своем первом забеге она бежала в капюшоне. «Не знаю, помогает ли это, но, по крайней мере, выглядишь необычно»,— сказала она. На отметке 50 м она «уплыла» от соперниц, финишировав с новым олимпийским рекордом—10,88. В четвертьфинале Эвелин Эш-форд повторила этот результат, но в следующем забеге Фло остановила секундомер на цифрах 10,62.

В воскресенье судьба свела ее в полуфинале с Дрехслер. И у Фло был фальстарт. После этого она уже не думала о том, чтобы уйти «под выстрел».«Теперь я должна была сидеть на колодках и дожидаться, когда пистолет уже точно выстрелит»,— сказала она. Хайке Дрехслер хорошо стартовала и пробежала, повторив свой личный рекорд—10,91. Но после финиша немка покачивала головой — Фло, даже засидевшись на старте, обошла ее на два метра, финишировав через 10,7.

В отличие от других забегов высокого накала, финал у женщин был скорее забавным, нежели драматическим. «Мое сердце стучало как барабан,— признался Ал,— но, когда она подошла к трибунам и улыбнулась, я успокоился. Понял — все классно...»

В финале Фло сняла капюшон, но ее ногти... Она нарисовала на одних олимпийские кольца, а на других вывела «США». Один был покрашен в горошек, другой — в золотых блестках на голубом фоне. Она по-хозяйски устроилась на старте, и все решилось в первое же мгновение — столь великолепен был ее старт. Она чувствовала себя первой.
— Это была мечта двадцати лет. Я была настолько счастлива, что был просто необходим выход этому счастью»,— рассказывала она потом журналистам.

Улыбка начала появляться на ее лице уже на отметке 70 м. К 90 она продемонстрировала великолепные зубы и, вскинув победно руки, «прилетела» на финиш. Секундомер остановился на предсказанных ею 10,54. Правда, дул попутный ветер, и этот результат не стал олимпийским рекордом.

Думая про себя: «Это — правда, я не сплю, я выиграла», она преклонила колени и помолилась прямо на дорожке. (Еще одна из особенностей Фло — она весьма набожна.)

А Дрехслер, обняв ее, сказала: «Поздравляю. Ты действительно сильнейшая. Так быстро бежать невозможно».

Ну а что будет дальше в жизни этой четы? До Игр они говорили, что продолжат тренировки после Сеула. Правда, особое внимание уделят Алу, который не попал в олимпийскую команду по тройному прыжку и надеется участвовать в Играх-92 в качестве барьериста. А что касается Фло, то здесь вновь появляются мотивы мелодрамы и рождественской сказки вместе взятых.
—       Я строю себе счастливое гнездышко,— сказала она корреспонденту журнала «Спорте иллюстрейтед».
—       Это комната нашей надежды— видите, она полна игрушек,— добавил Ал.

И действительно, комната до потолка забита куклами, детскими вещами, мячами, кубиками... Платяной шкаф просто забит как девчоночьей, так и мальчишечьей одеждой.
—       Мы везде покупаем детские вещи,— сказала Фло.— Большую часть их привезли из Европы.
—       Мода изменится, когда у нас будут дети,— говорит Ал.— И они во всем этом будут выглядеть иначе, чем другие ребята. Никто не будет на них похож!

Впрочем, и на самих Флоренс и Ала мало кто похож...