Ученик становится учителем. Вратарь республики. Испытание на прочность. Свидетельствуют знатоки. Покой нам только снится

Спорт может быть забавой, зрелищем, профессией. Но для тех, кто любит спорт искрение, преданно, всем своим существом, это прежде всего искусство.

Так, именно так и только так подходил к спорту Григорий Мкртчян — один из родоначальников советской школы хоккейных вратарей. Игра Григория в воротах отличалась прежде всего артистичностью, тонкостью, изяществом. Он в высокой степени обладал тем специфическим чутьем шайбы, которая и отличает голкиперов экстра-класса.

Еще раз вспоминаю матчи со знаменитой пражской командой ЛТЦ. Тогда наших учителей и оппонентов прежде всего поразило высокое искусство не только советских форвардов, но и вратарей.
— Голкиперы для игры в шайбу готовятся десятилетиями, а вы знаете этот хоккей всего два года, и у вас великолепные вратари. Меллупс опытнее и мудрее, а Мкртчян, пожалуй, перспективнее, — сказал в беседе с руководителями нашей команды уже упоминавшийся выше Владимир Забродский.

О Меллупсе написано в предыдущей главе. Он был нашей звездой, он верил в будущее советского хоккея, и мы верили, что в любых грядущих испытаниях Харий не подведет. Но преждевременная смерть, трагическая случайность вырвала его из наших рядов. Когда, чуть отойдя от пережитого горя, советские, хоккеисты стали рассуждать о том, кто же сможет заменить погибших, кто примет их эстафету, в одном их мнение было единодушным:
— В воротах теперь надежда только на Мкртчяна.

Так он был возведен на вратарский престол, и открылась новая страница в его биографии. А ведет она отсчет с января 1925 года.

Гриша родился в Краснодаре — городе, озаренном солнцем, окутанном зеленью и теплом. Где-то совсем недалеко, за перевалами, прижималось к песчаным пляжам лазурное море, и взрослые целыми днями с восторгом рассказывали ему о нем.

В 1930 году семья перебралась в Москву, и только тогда впервые в своей жизни увидел Гриша «настоящий» снег: он валил в ту зиму особенно часто, и Красная Пресня, где устроились жить новоселы столицы, утонула в белых пушистых сугробах. Не привыкший к морозам, мальчишка с дрожью, восхищением и завистью смотрел на своих сверстников, свободно гонявших на коньках, сражавшихся в снежки, легко и непринужденно бегавших на лыжах по аллеям Краснопресненского парка.

Удивление и добрая зависть... Может быть, именно они и сыграли свою решающую роль в становлении юного характера. Так или иначе, по в семье, где о спорте вообще ничего не знали, появился замечательный спортсмен.

Случилось это, конечно, не сразу. Все началось, как это и должно быть, со школы. Мальчика определили в 86-ю школу Краснопресненского района столицы. Она до сих пор располагается в том же старинном кирпичном здании и по-прежнему носит тот же порядковый номер, чем очень гордятся — и справедливо! — ее воспитанники.

Школу окружали великолепные пустыри с аккуратно подстриженными травяными газонами. Здесь от весны до поздней осени царствовал Его величество футбол. Десятки самых разнообразных «диких» мальчишеских команд вели свои бесконечные спортивные споры. Эпидемия кожаного мяча, отчаянных спортивных баталий не миновала здесь ни одного мальчишку.

Этой всеобщей влюбленности было свое закономерное объяснение: неподалеку от школы, где учились ребята, стоял стадион «Красная Пресня». Скромный в своем рабочем убранстве, неказистый на вид, он был славен тем, что дал нашему большому спорту десятки выдающихся мастеров. Здесь выросли братья Канунниковы, братья Артемьевы, братья Старостины, а также многие и многие другие их соратники по битвам на зеленых и ледовых полях.

Совершенно естественно, что маленький черноволосый южанин Гриша не мог и не хотел ни в чем отставать от своих сверстников. С футболом у него сразу пошло хорошо: завидная подвижность, отличное чувство мяча, природная скорость выдвинули мальчишку в число лучших, и без него вскоре не начинался ни один товарищеский матч, ни один спор двора с двором и улицы с улицей.

По неписаному, но совершенно непреложному закону с первыми заморозками московские футболисты всех возрастов и рангов меняли кожаный мяч на плетеный. Не желая ни в чем отставать от товарищей, Гриша жадно овладевал совершенно новым для него искусством скольжения по льду. Но дело шло далеко не так быстро и ладно, как хотелось бы. И друзья придумали выход:
— Знаешь что, в хоккее ты будешь вратарем. Вот так он нашел свою судьбу, разумеется, ничего еще не зная о том, какой труд, какие удачи и взлеты ждут его на избранном пути.

«Дикие» команды, дворовые страсти держали ребят в своем повиновении до поры до времени. После того как им минуло двенадцать, появилось тяготение к серьезной игре. Ребята стали ходить на стадион «Красное знамя». В жизни у каждого из нас был какой-то человек, который, не ведая того, являлся для нас кумиром, которому мы подражали, с которого во всем брали пример.

Был, конечно, свой кумир и у Гриши Мкртчяна — Георгий Георгиевич Ульянов, или, как бесхитростно называли его ребята, «дядя Жора». Шофер первого класса, отличный производственник, известный на всю Красную Пресню футболист и хоккеист, он занимался с подростками по велению сердца, был их общественным тренером.

Он не произносил громких фраз, не читал лекций и нравоучений, вообще отличался сдержанностью, предельной краткостью в словах, но каждым своим шагом, каждым своим поступком учил и воспитывал своих «сынков». Никогда, ни при каких самых сложных обстоятельствах «дядя Жора» не позволял себе опоздать на тренировку хоть на минутку. Ребятам импонировала его подчеркнутая аккуратность, его вежливость в обращении с подопечными (всех своих двенадцатилетних учеников он называл не иначе, как на «вы»), его вера в их инициативу и самостоятельность, его серьезное — как равного к равным — отношение к ним. Мальчишки боготворили своего наставника и платили ему безграничной преданностью спорту.

3 января 1939 года Грише исполнилось четырнадцать лет. В день своего рождения он сыграл свой первый официальный матч на первенство Москвы по хоккею с мячом за юношескую команду общества «Красное знамя».

С кем играли — он сейчас сказать не может, но помнит, что счет в матче так и не был открыт, хотя соперник изрядно наседал. Когда пришли в раздевалку, «дядя Жора» сказал:
—       Ребята, своей почетной ничьей в этом трудном матче мы прежде всего обязаны, по-моему, Грише. Если я прав, пусть каждый подойдет и пожмет ему руку.

Мальчишки старались, и у начинающего свою карьеру голкипера изрядно болела ладонь, но его лицо сияло от счастья.
—       Как радостно было сознавать, — вспоминает он, — что ты не подвел товарищей, оправдал доверие тренера. Ведь я был самым молодым в команде, остальным уже исполнилось по шестнадцать лет.

С обществом «Красное знамя» связана вся его довоенная спортивная биография. Летом выступал полевым игроком в футбол, зимой с нарастающим успехом защищал хоккейные ворота. Весной сорок первого Георгий Георгиевич сказал ему:
—       Ты, Гриша, в этом сезоне особенно серьезно к зиме готовься. Есть предположение взять тебя в первую команду.

Но многим мечтам и желаниям не суждено было осуществиться в тот год: на пути нашего поколения великим горем и испытанием встала война. Грише едва исполнилось шестнадцать лет, он учился в восьмом классе.
—       Как ты думаешь, на фронт нас возьмут? — спросил он у секретаря комсомольского бюро школы.
—       Думаю, на фронт еще рановато, — ответил тот после небольшого раздумья. — Подождать маленько придется.

Тогда, оставив на время школу, Гриша пошел на авиационный завод, к станку. Смены были невероятно трудные: фронт задыхался без нужного числа самолетов, фронт требовал и требовал новую боевую технику. Иногда приходилось сутками не уходить из цеха, спать на холодном полу, питаться впроголодь. От чрезмерного напряжения спасались... спортом. Выступая за заводскую команду, Григорий стал чемпионом Москвы по футболу и хоккею среди юношей.

Тренировки проходили на стадионе «Юные пионеры». Руководил ими Николай Александрович Канунников — представитель знаменитой футбольно-хоккейной династии.
—       Это был очень преданный спорту человек, — вспоминает Григорий Мкртычевич. — Много возился с нами, охотно показывал все, что умел: способы ведения мяча, финты, приемы обводки и многое-многое другое. Тренер не жалел труда, работая персонально с каждым своим подопечным, и мы чувствовали, что растем, набираем силы, становимся мудрее и богаче.

Григорий Мкртчян все-таки поначалу более тяготел к футболу, и эта игра отвечала ему взаимностью, выделяя среди многих других. Незадолго до окончания войны он был приглашен Гавриилом Дмитриевичем Качалиным в состав мастеров московской команды «Трудовые резервы». Сразу после победы эта команда была включена в число  участников первенства страны по классу «Б».

Пусть читатель не спешит изображать на своем лице улыбку разочарования. Нужно вам сказать, что в ту далекую пору наша футбольная классификация значительно отличалась от нынешней. В класс «А» (высшая лига) входило 12 сильнейших, прославленных команд страны, а за ними вплотную шел класс «Б» (т. е. он занимал положение нынешней первой лиги), в котором выступали прекрасные команды из Еревана, Одессы, Новосибирска, Донецка... Здесь было сосредоточено много замечательных мастеров кожаного мяча, широко известных на всю страну. Но и среди них не затерялся левый полусредний из московских «Трудовых резервов» Гриша Мкртчян. Очень ценил своего ученика Качалин — один из выдающихся педагогов в советском футболе.
—       Я был уверен, что из этого парня выйдет большой мастер, — вспоминает Гавриил Дмитриевич. — Он был одарен от природы, быстр, достаточно техничен и, главное, ни на минуту не переставал учиться, совершенствовать свое мастерство. В нем жила, прочно жила «рабочая косточка». Она сказывалась во всем: в отношении к труду, во взаимоотношениях с товарищами, в поведении.

Так получилось, что посмотреть на тренировки и игры футболистов «Трудовых резервов» приходил Анатолий Тарасов, тогда еще активно выступавший на футбольных и хоккейных полях, но уже начавший тренерские опыты в команде ЦДКА. Он внимательно присматривался к игрокам и едва ли ни с первого взгляда выделил среди других Мкртчяна.
—       Хороший паренек, спортивный, — сказал он Гавриилу Дмитриевичу.
—       Это еще что, — ответил ему Качалин. — Ты бы его на хоккейном поле посмотрел, тогда бы не так заговорил.

Случай представился очень скоро. Зимой сорок шестого года в полуфинале Кубка Москвы по русскому хоккею жребий свел команды ЦДКА и «Трудовые резервы». Зрители, заполнившие Малый стадион «Динамо», нисколько не сомневались в легкой победе армейцев: ведь в их составе были такие прославленные спортсмены, как Всеволод Бобров, Евгений Бабич, Владимир Никаноров, Александр Виноградов, Анатолий Тарасов, в то время как в составе соперников не было ни одного «громкого» имени.

Однако игра затянулась, и первый матч, несмотря на добавочное время, окончился нулевой ничьей. Как ни старались асы, понукаемые едкими репликами многотысячной толпы, им так и не удалось открыть счет. «Виновником» столь сенсационного случая оказался уже знакомый нам с вами вратарь команды «Трудовые резервы».

Здесь автору придется сделать небольшое отступление. В этой книге вы не раз встретите высказывания и оценки Всеволода Михайловича Боброва. Это естественно, ибо кто же еще знал у нас лучше «душу» хоккея, кто глубже и тоньше мог судить о мастерах «первой волны»? К тому же нас долгие годы связывала творческая дружба. И когда Сева узнал, что я работаю над книгой о хоккейных вратарях, сразу проявил к ней большой интерес. Часто звонил, спрашивал:
—       Я тебе не нужен? Не стесняйся, спрашивай. Я этих ребят уважаю.

Он, как всегда, скромничал: Григорий Мкртчян и Николай Пучков были его неразлучными друзьями, я часто видел их у него в доме, видел, как они сидели рядом на трибунах. Он стремился к ним всей душой, и они отвечаем ли ему большой, трогательной мужской любовью. И Всеволод Михайлович искренне хотел сказать о своих товарищах как можно больше. Вспомнил он с удовольствием и о том поединке, когда впервые в своей жизни увидел Гришу.
—       Мы вышли на лед, — рассказывал Всеволод Михайлович, — исполненные уверенности, переходящей в самоуверенность. Нисколько не сомневались в своей легкой победе: армейский клуб был тогда по классу значительно выше. Трудностей мы никаких не ожидали ни от «Трудовых резервов» в целом, ни тем более от их вратаря. Невысокий, довольно щуплый на вид, он с первого взгляда показался нам совершенно безобидным.

Но в ходе состязания это мнение пришлось в корне изменить: паренек буквально творил чудеса и, непрерывно находясь в работе, вытаскивал после наших ударов мяч за мячом, причем и такие, которые мы считали «мертвыми». Когда вышли на добавочную тридцатиминутку, все наши нападающие, как говорится, рассвирепели. Мы вели на чужие ворота атаку за атакой, обстреливали их с ближних и дальних позиций, но сделать так ничего и не смогли. «Малыш» победил всех нас.

После игры мы наперебой выражали свое удивление и восхищение игрой голкипера.
—       Как фамилия этого малыша? — спросил я.
—       Мкртчян, — ответил Анатолий Тарасов. — Он уже у меня в блокноте.

Летом сорок седьмого года Гришу пригласили в команду ЦДКА, а это само по себе было в ту пору высшим признанием.
—       Будешь прежде всего осваивать шайбу, — сказали ему.
—       Согласен и на шайбу, — ответил он.

Григорий Мкртчян, как и многие его товарищи, пришел в хоккей с шайбой в двадцать с лишним лет, с прочно устоявшимся игровым авторитетом, с давно продуманным отношением к настоящему и будущему. И теперь ему нужно было все начинать сначала. Стоит ли говорить о том, каких это требовало усилий, какого морального и физического напряжения!..

Но Григорий Мкртчян шел на все это добровольно, и это было его силой. Он брался за дело с жаром и утроенной энергией. Он знал, что его ожидают большие трудности, и был готов к ним.

Еще горячо припекало летнее солнце, когда армейцы начали тренировки на миниатюрном ледовом «пятачке» в Парке культуры и отдыха имени Ф. Э. Дзержинского.
—       Мне откровенно повезло в том смысле, — вспоминает Григорий Мкртычевич, — что занятиями руководили Анатолий Тарасов. Несмотря на то, что он еще сам продолжал выступать, был нам всем товарищем по игре, Тарасов как руководитель, как тренер уже тогда предъявлял к нам повышенную требовательность. Он заставлял заниматься по два раза в день, что не практиковалось ни в одной другой команде.

В ЦДКА тогда было два вратаря — Борис Афанасьев и Григорий Мкртчян. Тренер проводил большую индивидуальную работу с каждым из них, проявив глубокое понимание той роли, которая отведена в команде и в хоккее вообще игрокам этого амплуа.

Увы, и для него многое было в ту пору неясно, многое приходилось нащупывать, искать, а порой и отвергать то, что уже казалось найденным. Тарасов никогда не стеснялся признаться в ошибках, в мучивших его сомнениях. Часто, приходя на тренировки, он говорил Борису и Григорию:
—       А знаете, ребята, ведь то, что мы делали с вами до сих пор, — ерунда. Давайте-ка вот так...

И ребята начинали все сначала.

Он первым ввел в программу занятий работу с утяжеленной клюшкой, игру в большой и настольный теннис для развития «вратарского зрения», акробатику.
—       Вы должны уметь делать шпагат лучше и мягче самой прославленной балерины, — говорил Анатолий Тарасов вратарям армейской команды.
—       Вы ставите перед нами прямо-таки сверхзадачи, — «пожаловался» однажды Гриша.
—       Дорогой мой, правильно. Но ведь только решая их, можно добиться в спорте чего-то настоящего.

14 декабря 1947 года стартовал второй чемпионат СССР по хоккею с шайбой. Он уже значительно отличался от своего предшественника. В высшей лиге выступали десять клубов, они дважды встречались между собой. Поначалу игры проводились с разъездами, а заключительные матчи второго круга — на Центральном стадионе «Динамо», собирая многие тысячи зрителей.

Основным вратарем армейского коллектива Москвы стал новичок. Не все сразу пошло гладко. Дебютируя в Челябинске против молодой местной команды, Григорий явно «перегорел» и в самом начале пропустил две шайбы — от Женешка и Степанова. Только огромными усилиями гости спасают игру — 3:2.

Но с каждым днем растет его опыт и класс. Григорий проявил удивительное искусство прибавлять в мастерстве буквально от матча к матчу. Особенно хорошо проявил он себя в матче второго круга против чемпиона СССР — московского «Динамо». Это был сугубо принципиальный поединок. Бело-голубые, отлично подготовившиеся к нему, атаковали на очень высоких скоростях. Армейцы, что с ними бывало очень редко, ушли в глухую защиту, отчаянно отбивались, но все же пропустили шайбу. После этого в действиях их защиты и других полевых игроков начала сказываться некоторая растерянность. И вдруг во время одного из вбрасываний в зоне ЦДКА, когда толпа зрителей на какое-то мгновение затихла, отчетливо, на весь стадион прозвучал невозмутимо спокойный голос армейского вратаря, обращенный к своим товарищам:
—       Успокойтесь, ребята. Больше я ни одной шайбы не пропущу.

Трибуны, услышавшие это заявление, взорвались аплодисментами. Что касается динамовцев, то на них оно подействовало сильнее любого раздражителя. Бело-голубые повели вихревые атаки на ворота соперников. Но они и впрямь оказались неприкосновенными: Мкртчян буквально творил чудеса. За десять минут он отразил несколько сильнейших дальних бросков, ликвидировал три опаснейших индивидуальных прорыва, несколько раз выигрывал отчаянное единоборство с динамовскими форвардами на «пятачке». Одним словом, обещание сдержал. И именно о его стойкость, о его мужество и мастерство разбилось в конце концов наступательное неистовство динамовцев. И, воспользовавшись ослаблением натиска, армейцы перешли к активным действиям и под занавес провели две победные шайбы.

Едва армейцы переступили порог своей раздевалки, Анатолий Тарасов торжествующе спросил:
—       Ну, какого я вам вратаря подыскал, ребята?
Совершенно очевидно, что произнес он эту «хвастливую» фразу с юмором и ожидал какого-нибудь ответа в этом же духе. Но ребята стали вдруг очень серьезными, а Женя Бабич ответил за всех:
— Спасибо, Толя! Вратарь у нас действительно замечательный. И главное — как работает! Нет, другого такого трудягу не найдешь.

Этот титанический труд и выковал из него первоклассного стража ворот. В феврале 1948 года  Григорий Мкртчян в составе своей команды выиграл первенство СССР и вместе со своими товарищами «по оружию» В. Никаноровым, В. Веневцевым, Е. Бабичем, В. Бобровым, А. Тарасовым, М. Ореховым первым в советском спорте получил только что введенные золотые медали чемпионов страны. А всего их в его домашней коллекции девять! Кроме того, есть две серебряные, есть свидетельства, что четыре раза он был в составе команды, выигрывавшей Кубок СССР.

Таков далеко не полный его «послужной список». Но что скрывается за ним? Как раскрыть скобки, чтобы засверкали полным блеском грани его мастерства?

Полевым игрокам в этом отношении хорошо: спортивная летопись бережно хранит проведенные ими в чужие ворота шайбы, сделанные передачи, выигранные дуэли. О вратарях же мы можем лишь сказать, сколько они пропустили. А кто, какой феномен, какая электронно-счетная машина сможет определить и сказать нам, сколько раз преграждали они путь шайбам, несущимся со скоростью реактивного снаряда в их ворота? Кто сосчитает, сколько раз своей отвагой, сноровкой, бдительностью спасали они свои команды и от верных голов, и от неминуемого поражения?

Сейчас, конечно, совершенно невозможно все вспомнить, да и описание игровых эпизодов, в которых отличился Мкртчян, потребовало бы, пожалуй, еще одной книги. Но все-таки давайте остановимся на некоторых моментах. Он провел в чемпионатах Советского Союза 170 официальных матчей, иначе 170 часов «чистого» времени на льду, в кипении напряженнейших ледовых сражений, в которых его личная ответственность была всегда предельной.

Следует особо подчеркнуть, что Григорий Мкртчян выступал в тот период, когда у нас не был® такого абсолютного лидера, каким в наши дни является ЦСКА. Армейцы той поры тоже были очень грозны, но с ними постоянно сражались на равных прославленные московские клубы «Динамо», «Крылья Советов», ВВС, «Спартак». С лета 1950 по 1953 год он выступает за ВВС, и как раз в этот период идет острейшее противоборство двух столичных армейских коллективов, усиливают свою мощь и другие клубы. Такое же положение продолжается, когда в пятьдесят третьем он снова возвращается в единый армейский клуб ЦСКА МО.

Особенно важно подчеркнуть те особенности, в которых действовал, воспитывался, мужал этот спортсмен. Время стремительно несется вперед, и людям, не пережившим детство и юность нашего Хоккея с шайбой, не мерзшим вместе с нами на засыпанных снегом трибунах, не видевшим первые матчи только что рожденных команд, никогда не понять в полной мере величие подвига пионеров шайбы. Они были первыми, по этим далеко не все сказано. Важно понять и увидеть, что скрывается за этим общим определением.

Вратари «первой волны» были в полном смысле слова героями, играя и тренируясь в легком обмундировании, без масок, без тех признанных средств обеспечения безопасности, которые уже были изобретены и введены в действие: у нас их еще не было, а за рубеж до 1954 года наши хоккеисты не выезжали (если не считать поездок на учебно-тренировочные сборы в ГДР). А игра без надлежащего инвентаря требовала немалой отваги.

Если все паши хоккейные вратари той далекой поры были героями, то Григорий Мкртчян видится с дистанции прожитых лет, безусловно, сверхгероем. Ведь он ежедневно и ежечасно — не только в играх, но и на многочисленных многочасовых тренировках — оставался один на один с лучшими форвардами страны. А они его не щадили. Они в порыве спортивной страсти забывали обо всем и швыряли, швыряли, швыряли упругие шайбы, стремясь придать им как можно большую скорость, похвастать друг перед другом точностью и силой.

Автору доводилось в ту пору бывать на тренировках армейского клуба, затем на занятиях команды летчиков. Всегда с нескрываемым интересом, с повышенным вниманием следил за вратарем. Гриша отбивал и ловил шайбы молча, с каким-то яростным упорством. Внешне он ничем и никогда не выдавал своего настроения, не горячился и не ругался. Казалось, он всем доволен, не ведает и не знает никаких проблем, а тренировки доставляют ему одно удовольствие. Но однажды случай показал и другую сторону его спортивной жизни.

Это произошло зимой сорок девятого после одной из очередных продолжительных тренировок. День выдался морозный, и кто-то из армейских хоккеистов пригласил меня:
—       Пойдем, погреешься в раздевалке...

С удовольствием принял это предложение, ибо всегда радовался любой возможности увидеть спортсменов вблизи, в самых различных обстоятельствах, послушать их сокровенные разговоры, проникнуть в сложный мир их переживаний.

Войдя в комнату, я увидел приехавшего побеседовать со спортсменами работника Главного политического управления подполковника Валентина Павловича Михайлова, с которым нас связывала давнишняя фронтовая дружба. Вдруг мой товарищ нервно вздрогнул.
—       Что с тобой?
Вместо ответа он протянул руку в сторону и сказал мне:
—       Смотри.

Устремив взор в указанном направлении, увидел почти обнаженного Гришу Мкртчяна и невольно вскрикнул: все его сильное, мускулистое тело было в огромных синяках, в ссадинах и кровоподтеках.
—       Откуда эти раны? — спросил я у Гриши, совершенно не ведая о характере их происхождения.
—       Шайбы, — промолвил он. И больше — ни слова.

Уверен: для любого другого из спортсменов такая «художественная роспись» была бы поводом для долгих разговоров, для бравады и хвастовства, для бесцеремонной демонстрации своей храбрости. А Гриша скромно молчал. Он переносил боль, травмы, ранения во имя того, что он принял и полюбил всем сердцем, — во имя хоккея.

Вторая отличительная черта его творческой биографии еще более важна и примечательна. Григорий Мкртчян не просто замечательный вратарь. Фактически он является основателем советской вратарской школы в хоккее с шайбой. Харий Меллупс многое мог, но очень многое он просто не успел сделать, не успел передать другим. Этот «крест» взял на себя Григорий. Своим трудом, своим неутомимым поиском, своей жадностью к открытиям он постигал и утверждал азы техники и тактики, их арифметику и алгебру.

Сейчас, вспоминая о тех днях, он неоднократно подчеркивает, что очень многим обязан Анатолию Владимировичу Тарасову. И в этом тоже проявляется одна из его замечательных человеческих черт — ведь только истинно благородные личности умеют долгие годы помнить хорошее и не забывать имена тех, кто научил их этому.

Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Анатолий Владимирович Тарасов тоже ничего не забыл из той поры.
— Мне очень повезло, — вспоминает он, — что этот одаренный спортсмен стал вратарем нашей команды. Мы вместе пытались открыть секреты техники и тактики игры вратаря. Поиск этот велся и в ходе матчей, и на тренировках. И далеко не всегда, разумеется, мы находили наилучшее решение, и это было обидно, печально, ибо не какой-то там зеленый новичок, а испытанный мастер, спортсмен со своими сложившимися взглядами и традициями должен был учиться и постоянно переучиваться, постоянно отметать сегодня что-то такое, что вчера казалось нужным, найденным и прочно освоенным. А ведь спортивная жизнь человека не очень продолжительна. Что касается того поколения, к которому относится Мкртчян, то у него самые лучшие годы отняла, перечеркнула война.

Но, как бы ни было трудно, какие бы ломки ни происходили, этот человек все понимал и все выносил. Григорий не обижался, когда я приходил и откровенно говорил, что вчера мы делали не то, что следует тренироваться или играть не так, как мы наметили, а как-то иначе. И это было отнюдь не покорностью, смирением перед судьбой, а пониманием своей особой ответственности за судьбу нашей игры, за ее настоящее и будущее.

Эти замечательные слова Анатолия Тарасова подтверждает вся спортивная жизнь его талантливого и преданного ученика. Давайте же отправимся в далекое наше прошлое, на тридцать и более лет назад, чтобы увидеть нашего героя в деле, в непроходящем кипении хоккейных схваток.

Начало сорок восьмого года. Чемпионы СССР — московские динамовцы, приехав в Ригу, терпят здесь от своих одноклубников сенсационное в своем роде поражение — 1:4. Через несколько дней сюда же приезжает команда ЦДКА. В городе, по свидетельству очевидцев, началась настоящая хоккейная горячка. Матч собрал рекордное для столицы Латвии число зрителей — 8000. Местные болельщики надеялись, что их земляки повторят свой успех, однако матч закончился полной победой гостей — 8:1.

Это был отличный матч, в котором, быть может, впервые армейское нападение в полной мере ощутило дыхание скорости, поймало «солнечный зайчик» яркой, острокомбинационной игры. Иными словами, это был матч триумфа форвардов, возглавляемых неповторимым Всеволодом Бобровым. Казалось бы, тут уж любое внимание к ним оправдано. Однако и в отчете «Красного спорта» и во всех публикациях латвийских газет немалое место отведено вратарю армейцев. Его коллега Харий Меллупс, кстати тоже великолепно отыгравший матч (ни в одной из восьми пропущенных шайб его нельзя было обвинить), в интервью корреспонденту комсомольской республиканской газеты заявил, что он восхищен мастерством и отвагой своего коллеги.

22 января ЦДКА выступает в Ленинграде на стадионе «Динамо» против хозяев поля. Туман. Всего один градус мороза. Гости пытаются использовать свои козыри: скорость, маневр, технику. После второго периода счет 4: О в их пользу. Но тут температура поднимается до плюсовой. Оттепель явно выравнивает шансы. Вскоре после возобновления игры динамовец Алов проводит одну ответную шайбу. Воодушевленные успехом ленинградцы начинают затяжной штурм. Подбадриваемые тысячами зрителей, они атакуют почти непрерывно. И тут, как свидетельствуют газеты «Смена» и «Ленинградская правда», все свое великолепное мастерство, выдержку, мужество проявил Мкртчян. «Если в первых двух периодах одним из героев матча был вратарь «Динамо» Янковский, то в третьем им стал великолепно защищавший свои ворота Г. Мкртчян. Он отбил и взял несколько «верных», с нашей точки зрения, шайб и помог своей команде удержать преимущество», — резюмирует в своей статье заслуженный мастер спорта Михаил Бутусов.

Проходит всего три дня. На московском стадионе «Динамо» проходит один из центральных матчей чемпионата — ЦДКА—«Спартак». В первом круге спартаковцы победили 2:1. Вторичное поражение практически лишало армейцев каких-либо шансов в борьбе за золотые медали.

Поединок двух знаменитых клубов вызвал большой интерес — он собрал более 15 000 зрителей. Едва ли есть смысл пересказывать сейчас его содержание. Приведу лишь выдержку из интервью, которое дал сразу после игры корреспонденту газеты «Красная звезда» капитан спартаковцев Зденек Зикмунд:
— Соперники провели матч хорошо. Но он мог сложиться и окончиться иначе, если бы не великолепная, действительно виртуозная игра Мкртчяна. Мы произвели по его воротам в первом периоде 14 бросков, армейцы по нашим — 6. А счет — 1:0 в их пользу. Второй период мы начали мощным штурмом, но вратарь действовал просто фантастически. Это обескуражило наших нападающих, лишило их столь необходимой уверенности, легкости, задора. Как это ни парадоксально звучит, но именно в великолепной, обезоруживающей игре армейского вратаря я вижу одну из основных причин нашего проигрыша.

И так, матч за матчем, игра за игрой. 15 февраля 1948 года команда ЦДКА, победив со счетом 6 : 0 ленинградское «Динамо», впервые завоевала звание чемпиона Советского Союза по хоккею с шайбой. Во втором круге армейцы набрали 18 очков из 18 возможных, установив таким образом своеобразный рекорд. 108 забитых в ворота соперников шайб и всего 25 пропущенных, несомненно, говорили об одинаково сильных линиях нападения и обороны. В этом единстве всех линий и звеньев была основная сила команды, ее главное достоинство, переросшее впоследствии в традицию.

Через несколько дней в центральной спортивной газете страны была опубликована статья, которая глубоко анализировала причины успеха армейского коллектива. В ней много добрых слов в адрес вратаря. От игры к игре, утверждал автор, рос Григорий Мкртчян. Он играл без погони за внешним эффектом, просто и надежно, правильно применяя клюшку и очень умело выбирая место.

Два последующих сезона также проходят под знаком превосходства армейского коллектива, который становится чемпионом СССР 1949 и 1950 годов. Эти победы доставались отнюдь не легко. Очень сильный коллектив подобрался в клубе ВВС. Игравший здесь Всеволод Бобров и его товарищи получили солиднейшее подкрепление в лице Хария Меллупса, Зденека Зикмунда, Юрия Тарасова, Ивана Новикова, Бориса Бочарникова, Роберта Шульманиса. По-прежнему серьезными соперниками оставались московские клубы «Динамо», «Крылья Советов», «Спартак».
—       Любая игра требовала огромного напряжения сил, всесторонней моральной и физической отмобилизованности, — вспоминает Григорий Мкртычевич.

Зимой 1950 года, после авиакатастрофы, в которой погибли почти все игроки основного состава ВВС, Мкртчяну предложили перейти к летчикам. Вратарь армейцев долго сомневался, советовался. Наконец он пришел на собрание хоккеистов ЦДКА, стал перед лицом товарищей, перед взором своего учителя и тренера Анатолия Тарасова. Встал и сказал:
—       Вы бывали у меня дома, в сыром подвале, где я живу со своими престарелыми родителями, с женой и детьми. В ВВС мне предлагают хорошую квартиру. Я никогда не искал для себя в жизни никаких благ. Но имею ли я право отказать своей семье в самом необходимом? Скажите мне, товарищи, как я должен поступить?
К нему подошел Анатолий Тарасов и произнес:
—       Нам будет чертовски трудно без тебя. Но нас будет согревать, что ты поступил честно, как настоящий спортсмен и товарищ. У нас в клубе пет и, может быть, еще долго не будет лимита квартир. Иди, Гриша. — Ты не переступаешь закон совести и чести.

Коллектив у летчиков подобрался сильный. В чемпионате 1950/51 годов он успешно выступил в финальной части (с 3 по 23 января), обогнав ближайшего соперника — столичных динамовцев — на пять очков. В этом успехе была немалая заслуга вратарей ВВС — Г. Мкртчяна и его молодого напарника и ученика Н. Пучкова. За десять матчей (финал проводился в два круга) они пропустили всего 18 шайб, тогда как вратари «Крыльев Советов» — 23, московского «Динамо» — 35, ЦДКА — 33. Основную вратарскую вахту в своем клубе нес в ту пору, конечно, Мкртчян.

Необычайно напряженным, трудным, но в то же время предельно интересным выдался следующий сезон. Первенство СССР разыгрывалось в два этапа. Финальный турнир проходил в Москве с 18 декабря 1951 года по 24 января 1952 года. Все предполагали, что летчики опять одержат убедительную победу, но в третьем туре первого круга они проиграли ЦДСА — 1:3. В отчетах о встрече, опубликованных различными органами печати, говорилось, что от более крупного счета команду ВВС спас ее вратарь. «Игра Г. Мкртчяна выше всяких похвал»,— писал заслуженный мастер спорта Михаил Якушин.

В дальнейшем главный всесоюзный турнир вылился в непримиримую дуэль двух армейских клубов. Так они и шли: впереди ЦДСА, за ними, отставая на два очка, ВВС.

И вот играется матч второго круга ВВС — ЦДСА. Поражение или даже ничья пагубны для летчиков — они, по существу, лишают их всякой надежды на первое место. Устраивает только победа! И они вырывают ее на глазах у 30 000 зрителей со счетом 3 : 2. Вырывают, по общему признанию, прежде всего благодаря мастерству Мкртчяна. В этом поединке он был бесподобен: отбил и поймал десятки шайб, дважды ликвидировал «чистые» проходы армейских нападающих. А в третьем периоде, в течение последней десятиминутки, когда команда ЦДСА делала все, чтобы отыграться, он показал такое необыкновенное вратарское зрение, что память о его действиях в этом матче сохранилась навсегда.

Весной 1979 года мы сидели с Григорием Мкртычевичем и Всеволодом Михайловичем Бобровым на трибунах Дворца спорта в Лужниках, наблюдая матчи очередного чемпионата мира. В один из моментов, когда канадский вратарь пропустил легкую шайбу, Бобров обнял своего друга и сказал:
— А я, Гриша, сейчас вспомнил, как ты играл в пятьдесят втором в матче второго круга с ЦДСА. У тебя вообще была прекрасная реакция, но тогда ты превзошел самого себя. Если бы вернуть молодость, ты бы здесь равных не имел!

Да, настоящее мастерство, высокое искусство спортсмена навсегда оставляют в каждом из пас глубокий след.

Однако вернемся снова в прошлое. Итак, после того как команда летчиков выиграла матч второго круга, в чемпионате страны сложилась весьма любопытная ситуация. ВВС — 9 побед, 0 ничьих, 1 поражение, 18 очков, соотношение забитых и пропущенных шайб 53: 18. ЦДСА —9 побед, 0 ничьих, 1 поражение, соотношение 54 : 12. Руководствуясь положением о чемпионате страны, Всесоюзный спорткомитет назначил переигровку.

Перебираю в памяти все виденные мною за три с лишним десятилетия хоккейные матчи и думаю, что редкий из них мог бы сравниться с этой переигровкой по тому накалу страстей, по той исключительной заинтересованности, которые проявили к нему зрители, по тому ажиотажу, который был поднят вокруг него.

Тридцать пять тысяч зрителей, наблюдавших этот матч, не знали на всем его протяжении ни минуты покоя. Взаимоотношения между двумя игравшими клубами сложились, прямо скажем, острые. И всю свою непримиримость, всю неизмеримую силу чувств и желаний летчики и армейцы вложили в этот спортивный поединок.

Если перебирать по именам, состав команды ВВС выглядел гораздо внушительней, весомей. Достаточно вспомнить, что здесь выступала первая тройка сборной страны, возглавляемая Всеволодом Бобровым. Одного этого имени часто бывало достаточно, чтобы нагнать на соперников страха.

Однако авторитету и, безусловно, высокому индивидуальному мастерству звезд ВВС армейцы противопоставили безупречную организацию игры, предельно мудрую тактику и высший коллективизм. И так получилось, что именно они завладели инициативой, больше и острее атаковали. Сохранилась техническая запись этого матча. Вот две жирно отчеркнутые цифры: команда ЦДСА произвела 39 бросков по воротам, ВВС — 24. Счет 3 : 2 в пользу летчиков. Загадка? Ничего подобного. Вновь великолепно, выше всякой похвалы сыграл Гриша Мкртчян.

На следующий день летчики снова собрались вместе. Был это народ мужественный и весьма суровый по своей природе, лишенный какой-либо сентиментальности. Но в тот раз все полевые игроки собрались и преподнесли своему вратарю коллективный подарок — редкой красоты хрустальную вазу — в память о том, что он сделал для них, для всей команды.
—       Да что вы, зачем?! — отмахивался он всеми силами от этой неожиданной награды, но ребята были неумолимы.
—       Берн, ты честно заслужил ее, — сказал тогда капитан и играющий тренер Всеволод Бобров.

Да, Мкртчян честно заслужил искреннюю благодарность товарищей и добрую память о его непревзойденном   мастерстве всех, кто знает и любит хоккей.

Он был на протяжении ряда лет одним из неизменных героев нашил внутренних состязаний, а когда настал час выступать на международной арене, стал первым вратарем первой официально названной сборной СССР. Ему вместе с его учеником и напарником Николаем Пучковым выпала трудная и завидная судьба — охранять ворота нашей команды в дни к  позабываемых победных дебютов на чемпионате мира 195Л года в Стокгольме и на VII зимних Олимпийских играх в Кортина д'Ампеццо.

В Стокгольм Григорий приехал основным вратарем и первым вышел на лед. Он отлично проявил себя в первом же матче против сборной Финляндии. На следующий день газета «Моргенпостен» писала:
«Русские начали чемпионат ошеломляюще. У них очень сильная и ровная команда: первоклассное, виртуозно действующее нападение, прочная защита и великолепный вратарь. Своей спокойной, уверенной, лишенной внешних эффектов, но безукоризненной, с точки зрения специалистов, игрой последний особенно много способствовал успеху сборной СССР».

Хорошо проявил он себя и в следующем поединке. Но жизнь спортсмена, каким бы выдающимся мастерством он ни обладал, никогда не может состоять из одних радостей и взлетов. Там же, на чемпионате мира 1954 года, в матче против сборной Чехословакии у Мкртчяна не выдержали нервы. Внешне он ничем не выказывал своего состояния, но пропустил две довольно легкие шайбы. Счет стал 1 : 2. Времени для того, чтобы выровнять игру, оставалось более чем достаточно. Никто из руководителей сборной не увидел в ошибках нашего основного вратаря ничего предосудительного. Но тут-то и проявилось в полной мере еще одно прекрасное качество Григория — его большая спортивная честность: он сам подал Аркадию Ивановичу Чернышеву заранее обусловленный сигнал: «Прошу меня заменить!»

С тех пор прошло уже тридцать пять лет.
—       Правилен ли был этот шаг? Не боялись ли вы обвинений в трусости, в нежелании нести ответственность? — спрашиваем Григория Мкртычевича.
—       Я боялся только одного, — отвечает он. — Подвести свою команду. И считаю, что с этой точки зрения поступил совершенно правильно. Ибо был уверен, что Николай Пучков, психологически полностью раскрепощенный, в данной ситуации принесет большую пользу.

О Николае Пучкове вы прочтете в следующей главе. Но воспитал его именно Григорий Мкртчян. Начиная с 1950 года Пучков был вторым вратарем команды ВВС, а затем напарником Мкртчяна в ЦДКА и ЦДСА.
—       Грише я обязан почти всем, чего достиг в большом спорте. Он учил меня бескорыстно и терпеливо. У этого человека необыкновенная душа. Вряд ли кто-либо другой желал бы так искренне, чтобы я быстро рос в своем мастерстве. А он — да. Он выкладывал передо мной вер секреты, сидел часами дома, сочиняя для меня специальные упражнения, много беседовал со мной. Но больше всего он учил личным примером.

Таков наш герой. Что же, если суммировать все сказанное, составляло основу его игрового почерка, его спортивного характера? Я прошу ответить на этот вопрос его друзей и соперников.

Заслуженный мастер спорта Николай Сологубов:
—       Огромным плюсом игрового почерка Мкртчяна была его традиционная невозмутимость. Из всех наших вратарей в этом с ним может поспорить только Виктор Коноваленко. Как бы ни складывался счет, как бы драматически ни раскручивался сюжет матча, как бы яростно, остро, неукротимо ни атаковал соперник, Гриша ни одним движением, ни одним жестом не показывал, что он удивлен, взволнован или озадачен.

«В наших воротах стоит не человек, а само спокойствие», — сказал о нем как-то Саша Виноградов. И все мы, защитники армейского клуба и сборной, целиком присоединяемся к этой оценке.
—       Григорий, — продолжает Николай Михайлович, — провел в большом хоккее, куда пришел относительно поздно, десять трудных сезонов. Бывало, он играл с особенным блеском, с подъемом, как говорится, с особым вдохновением. Но не помню случая, чтобы он играл плохо, чтобы подвел, чтобы мы проиграли из-за его ошибок. Надежность и постоянство были, на мой взгляд, самыми сильными чертами его вратарского мастерства. Когда играл Гриша, на душе было как-то особенно спокойно.

И, наконец, было в нем еще одно очень важное качество. Гриша первым из всех советских вратарей, которых я знал и с которыми выступал, начал руководить действиями защиты. Причем делал это очень корректно, ненавязчиво, всегда спокойно. Он не приказывал, не командовал, а просто предупреждал: «Слева свободный...», «Сейчас будет пас на «пятачок», «Пойдет за ворота...»

И эти «подсказки» оказывали нам колоссальную услугу, они помогали принимать наиболее правильные тактические решения.

Заслуженный мастер спорта Алексей Гурышев:
—       Считаю очень важным отметить ценное для вратаря качество, которым он обладал в полной мере, — наблюдательность. Я бы даже сказал, необыкновенная наблюдательность. Помню, еще в самом начале нашего с ним  «столкновения» я как-то удачно вышел на голевую позицию и без подготовки, мгновенно отправил шайбу в правый верхний угол ворот. Гол! Но вот что интересно: в последующих игровых ситуациях я несколько раз повторял этот бросок, но Мкртчян был наготове и парировал или ловил все шайбы. Я понял, что первая неудача оставила глубокий след в памяти и он тут же нашел соответствующее противоядие. Так было всегда. И это составляло важнейшую деталь его вратарского мастерства.

Кто помнит наше время, тот знает, что я очень любил играть на «пятачке». Здесь моим «врагом номер один» был всегда вратарь армейцев. Небольшого роста, физически крепкий, Мкртчян всегда отважно вступал в единоборство, умел, если требовалось, перехватить шайбу, четко руководил действиями защитников. Он прекрасно видел игру, предугадывал то или иное развитие событий и активно влиял на их ход.

Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Аркадий Чернышев:
—       Существует ложное мнение, что вратарю не обязательно хорошо кататься на коньках. Одним из первых в нашем хоккее его опроверг Григорий Мкртчян. Помню, когда он впервые пришел в сборную, я сразу обратил внимание на это качество. Потом, познакомившись с этим спортсменом поближе, понял, что он настойчиво и целеустремленно развивал его. На тренировках часто просил поставить его то в линию атаки одной из сторон, то в линию защиты.
—       Зачем тебе это? — спросил я его однажды.
—       Хочу познать психологию игрока на любом месте. Так ведь будет легче понимать своих и разгадывать чужих, — раздалось в ответ.

На коньках он стоял отлично, легко катился вперед, отлично откатывался, великолепно тормозил, как заправский скоростник. Но еще важнее было то, что в его лице мы видели спортсмена-мыслителя, человека, проникающего в глубь игры, познающего ее существо.

Что касается его непосредственно игровых качеств, то они, конечно же, заслуживают самой высокой оценки. Несмотря на то что были у нас такие великолепные вратари, как Харий Меллупс, Карл Лиив, Григорий Мкртчян стал первым, кто заиграл на уровне высокого международного класса. И в этом смысле он действительно родоначальник советской школы хоккейных вратарей.

Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Всеволод Бобров:
—       С Гришей мы большие друзья до сих пор. Не забывать товарищей в дни успехов и в пору неудач, дарить тепло, сеять доброту — это прекрасный букет человеческих качеств, которыми он обладает.

Ну, и конечно, он был великолепным вратарем — спокойный, с рациональной техникой, с высоким коэффициентом надежности. Сколько раз он нас выручал! Возвращаясь к былому, я неизменно испытываю то чувство, словно все мы виноваты перед этим человеком в том, что в свое время не сумели позаботиться о его более широкой популярности, о том, чтобы воздать должное его отваге и мастерству.

Очень важной особенностью спортивного характера заслуженного мастера спорта Григория Мкртчяна следует назвать его спокойное мужество, его умение сыграть на пределе в самых сложных ситуациях.

В спорте не бывает ровных, проторенных дорог. Случаются и неудачи, и тяжелые поражения. Вот стоит перед глазами один «черный день» нашего хоккея. Он пришел в марте пятьдесят пятого. Очередной чемпионат мира проводился в западногерманских городах: Крефельде, Дюссельдорфе, Кельне, Дортмунде. Мы приехали туда в ранге чемпионов. Канадцы, год назад потерпевшие от нас сокрушительное поражение, решили взять реванш. Тогда,  как оказалось, это еще было им под силу. Уже после второго периода счет 3 : 0 в пользу спортсменов из-за океана.

Когда мы пришли в раздевалку, в ней царило уныние. Три «сухие» шайбы сами по себе не могут радовать, но состязание складывалось так, что не исключены были новые неприятности.

И действительно, едва начали третий период, канадцы забили еще две шайбы. В этой ситуации Аркадий Чернышев решил поставить в ворота Гришу. Он сказал ему всего три слова:
—       Надеюсь на тебя...

Только он занял место — канадцы бросились в очередную атаку, стремясь окончательно деморализовать нас, довести результат до «уничтожающего».

В атаке их первая тройка во главе с Б. Уорвиком, признанным впоследствии лучшим нападающим чемпионата. Канадцы ведут яростный штурм, стремясь во что бы то ни стало увеличить счет.

В карусели одной из атак наша защита запуталась: двое бросились к стремительно прорвавшемуся по флангу Д. Уорвику, а его брат оказался неприкрытым прямо перед нашим «пятачком» и тут же получил идеальный пас.

Увидев это, я даже закрыл глаза: был уверен, что положение совершенно безнадежно — сейчас забьют шестой гол.

И вдруг по-футбольному, нет, по-тигриному выскочил вперед Гриша (вот реакция, вот его стартовый рывок на коньках!) и в броске, неповторимым движением клюшки достал шайбу и изменил ее полет. До конца периода он не пропустил ни одной шайбы.

А вот что сам Григорий Мкртычевич говорит о своем искусстве, вот что он просил передать читателям этой книги:
— Постоянное напряжение, в котором вратарь пребывает во время всей игры, требует от него высокого искусства владения техникой игры. Хороший вратарь должен обладать многими качествами, быть всесторонне развитым спортсменом.

Но самое основное — это желание упорно трудиться. Игрок даже не имеет права мечтать о вратарстве, если он не обладает этим обязательным качеством.

Однако, несмотря на то, что упорный труд творит чудеса, у кандидата во вратари должны быть четко обозначенные природные данные. Во-первых, идеальное зрение. Ведь подвижность, хорошая реакция и даже большое желание работать бесполезны, если зрение у игрока плохое. Основные требования, предъявляемые к зрению, — быстро фиксировать взгляд на предмете, хорошо уметь «провожать» летящий с большой скоростью предмет. Вот почему перед тем, как начать обучаться на вратаря, надо обязательно — и, может быть, не раз — побывать у окулиста.

Чрезвычайно важна для вратаря и общая подвижность. Способности быстро, резко двигаться в одном направлении еще недостаточно. Нужно уметь мгновенно смещаться, выкатываться и тут же откатываться, а также очень многое другое. Конечно, все эти навыки можно в конце концов выработать в процессе тренировки, но все же очень важно, чтобы человек обладал естественной подвижностью. Есть она или нет, всегда можно проверить специальными тестами в любой детско-юношеской хоккейной школе.

Еще, конечно, огромное значение имеет реакция игрока. Пусть каждый кандидат во вратари устроит для себя и этот экзамен.

Наконец, неотъемлемой частью хорошего вратарства является смелость самого высокого порядка. Вратарь должен быть готовым бесстрашно останавливать туловищем нападающих, бросаться в гущу схваток, разыгрываемых на «пятачке», останавливать бессчетное количество раз полет твердой и тяжелой шайбы, летящей со скоростью до 150 километров в час, участвовать в столкновениях с летящими на тебя в бешеном темпе форвардами. Нужно, чтобы каждый честно оценил свои возможности в этом смысле.

Вот то самое главное, о чем я считал необходимым сказать молодежи. А вообще о вратарском искусстве можно говорить бесконечно.
—       Как вам понравилась игра вратарей на чемпионате мира 1979 года? — спросил я у Григория Мкртычевича.
—       Как это ни странно, хороших вратарей я увидел только в сборной СССР и отчасти в ФРГ. Откровенно слабыми выглядели голкиперы Чехословакии (ни один из них даже близко не подошел к классу Холечека), Канады, США. Это лишний раз подтверждает ту непреложную истину, что вратарей трудно находить и еще трудней готовить.
—       Кто из вратарей, которых вам довелось видеть в деле, стал вашим кумиром?
—       «Кумир» — это очень вычурное слово. Отличными, образцовыми вратарями считаю Сета Мартина, защищавшего ворота любительской сборной Канады в шестидесятые годы, а в более позднее время — канадца Кена Драйдена и, конечно, наших Николая Пучкова, Виктора Коноваленко, Владислава Третьяка. Они достойно отстаивали честь советской школы»хоккейных вратарей.
—       Вы считаете, что такая школа есть? Если да, то каковы, на ваш взгляд, ее особенности?
—       Такая школа есть. Ее черты — рациональная техника, опирающаяся на фундамент очень высокой физической подготовки, постоянное стремление к новаторству, полная слитность с командой.

...Смотрю на своего собеседника, и еще много-много раз в моем сознании проходит его большая жизнь. В 1958 году, когда ему исполнилось тридцать три, Григорий Мкртчян оставил большой спорт. Как быть дальше? Для него, выпускника Московского института физкультуры, заслуженного мастера спорта, этого вопроса не существовало.
— Служить хоккею — вот моя главная и единственная цель, — сказал ой в день прощания с командой.

Как выполнял он это намерение на практике, мне довелось наблюдать почти ежедневно на протяжении двадцати лет: я работал в журнале «Спортивная жизнь России», а он — старшим тренером, а затем начальником отдела хоккея Спорткомитета РСФСР. И только в конце семидесятых годов Мкртчян перешел во Всесоюзный спортивный штаб. Все эти годы мы видели его в постоянном движении, в бесконечном поиске, в вечной борьбе за дальнейшее торжество любимой игры.

Реальные плоды его усилий не так-то легко сосчитать. Но в том, что за последние годы расцвел, окреп, набрал могучие силы хоккей в краях, областях и автономных республиках России, есть и его заслуга. Частица его труда, энергии, любви — во взлетах свердловского «Автомобилиста» и челябинского «Трактора», в сверкании «Салавата Юлаева» из Уфы и саратовского «Кристалла», в том, что выросли такие звезды нашего хоккея, как Александр Мальцев, Сергей Макаров и многие-многие другие.

Кончилась вратарская жизнь, но не кончилась жизнь «бродячая»: со своим неизменным, потертым в тысячах командировок чемоданчиком он отправляется воевать ва новые победы хоккея. Он беседует с секретарями областных комитетов партии и руководителями исполкомов, выступает на совещаниях, детально, шаг за шагом, изучает состояние дел в командах, присутствует на тренировках. И все это делает с присущей ему скромностью, тихо и незаметно, как умеет делать только он. Но вот он уезжает, и смотришь — через месяц-другой в городе, где он побывал, начинается строительство Дворца спорта, открывается специализированная детско-юношеская спортивная школа, идет перестройка учебно-тренировочного процесса, меняется общественное отношение к хоккею. А в газете «Советский спорт», в наших журналах мы читаем взволнованные, страстные статьи за подписью заслуженного мастера спорта Г. Мкртчяна.

Последние годы Григорий Мкртычевич работает в главном штабе советского хоккея — в Управлении хоккея Спорткомитета СССР.

Случается, звоню ему по телефону. И часто мне отвечают:
—       Уехал в Свердловск.
—       Он в Казани.
—       Проводит турнир в Киеве.

Хоккей, с которым он встретился тридцать пять лет назад, живет в этом человеке как его главное дело и большая, непроходящая любовь.