Верность

Есть игроки-роботы. Иные даже — роботы-виртуозы. Валерий же на льду был артистичен. Он выполнял тренерские задания так, что приводил в изумление самих тренеров. Не случайно канадцы называли Харламова суперзвездой, скандинавы — игроком высочайшего класса. Журналисты многих стран писали, что такие хоккеисты, как Харламов, рождаются раз в сто лет.

Бесспорно, у Валерия были великолепные тренеры — Анатолий Владимирович Тарасов и Борис Павлович Кулагин. Несомненно, у него были отличные партнеры — Борис Михайлов и Владимир Петров. Вспоминая о нем, они, наверное, расскажут, каким учеником, каким партнером был Валерий. Не буду вторгаться в их область. Мой взгляд — взгляд со стороны: ведь я видел его в основном с трибуны, из ложи прессы. Но и из ложи прессы Харламова ни с кем спутать было нельзя.

Два соперника стоят стеной — между ними и мышь не проскочит. А Харламов нет чтобы в сторону, прямо на них мчит. Другие, бывало, тоже нечто подобное проделывали. Но они протискивались, прорывались с боем, а перед Валерием защитники словно сами расступались. Будто он секрет какой знал.

Мне посчастливилось участвовать в работе над фильмом «Вспоминая Харламова». В процессе его создания нам очень хотелось найти хоть какие-то кадры одного эпизода: в 1974 году Валерий забросил во втором матче со сборной ВХА совершенно фантастическую шайбу. Увы, эти кадры не сохранились. Поэтому, хотя лучше раз увидеть, чем сто раз прочитать, я все же приведу записи из своего блокнота.

...Тот гол канадская пресса назвала сногсшибательным в самом прямом смысле этого слова, а защитник команды «Канада-74» Трамбле сказал, что впервые за свою долгую профессиональную карьеру он почувствовал себя мальчишкой, точнее, «мальчиком для битья».
— Когда мы со Степлтоном откатывались назад, — рассказывал Трамбле, — я был спокоен: ни один форвард ВХА или НХЛ не рискнул бы вклиниться между нами. Без ложной скромности скажу, что менее опасно очутиться между двумя жерновами. Однако этот русский нападающий понесся прямо на нас. Что было потом? Я видел, что форвард собирается обойти меня с внешней стороны, слева. Пэт Степлтон, как потом выяснилось, заметил прямо противоположное: мол, русский хочет обойти его справа и тоже с внешней стороны. Когда же мы разъехались ловить каждый «своего» Харламова, тот проскочил между нами. И я по сей день не пойму, как он оставил нас в дураках. Но одно я знаю точно: другого такого игрока нет.

Впрочем, Трамбле мог утешаться, что он не одинок— не один защитник, и из наших, и из зарубежных, после встречи с Харламовым на льду задавал себе тот же вопрос: да как же так получилось?! И им оставалось только посочувствовать, поскольку не то что на льду, по и сверху, из ложи прессы, невозможно было понять, что же Валерий собирается делать. Сам же Харламов объяснял все чрезвычайно просто: «В сторону пойдешь — один защитник поддаст да другой добавит. Если же напрямик — глядишь, и понадеются они друг на друга. А уж когда проскочил, перед тобой один вратарь...»

Да, казалось бы, все очень просто. Только в ином исполнении это почему-то не получалось. И не получается до сих пор.

Если бы знать, и кинограммы следовало бы сделать, и поговорить с ним обстоятельнее. Тем более что Харламов довольно легко шел на контакты с журналистами. Даже когда у него были основания избегать лишних разговоров. Но он всегда понимал, что значит — нужно для газеты, поскольку уважал, с детства приучен был уважать чужой труд.

Взаимоотношения журналистов и спортсменов — сложные взаимоотношения. С одной стороны, приятно, когда тебя хвалят и об этом знает вся страна. С другой — критика, да еще в миллионах газет и журналов. Кому это понравится? Отсюда и обиды, а порой и отказы разговаривать с прессой. Однако Харламов и в этой сфере оставался верен себе: справедливая критика его расстраивала, но не обижала.

Написав эти строки, я поймал себя на мысли: не идеализирую ли я Валерия? И, взвесив все «за» и «против», отвечаю и вам, читатель, и себе: нет. Ему не было чуждо ничто человеческое, но время отсекает второстепенные детали. Присоединяясь к словам Анатолия Владимировича Тарасова, сказанным о Харламове-хоккеисте: «Найдите мне другого такого. Такого не было!», мне хочется еще раз повторить: это был не только Хоккеист, но и Человек.