Не уступать ни в чем!

...Вообще мой первый дом не в Чимкенте, а в небольшом таджикском городке Шурабе Ленинабадской области. Там я родилась 29 июля 1957 года. Но этого я, конечно, не помню. А вскоре наша семья переехала в Чимкент — отец получил новое место работы.

Чимкент вырос в современный город, можно сказать, на моих глазах. Я его очень люблю, мой Чимкент — зеленый, гостеприимный, благоустроенный. Тысячи туристов приезжают туда, чтобы полюбоваться его архитектурой, посмотреть на раскопки древних поселений. Чимкент — город-труженик, его рабочие руки дают стране немало нужной продукции.

Мой отец, Владимир Николаевич Ким, работает на Чимкентском шиферном заводе. Начинал рабочим, наладчиком, затем заочно окончил технологический институт. Сейчас начальник ремонтно-строительного цеха.

Отца я очень уважаю. Человек на вид суровый, сдержанный, он беспредельно любит детей, нас никогда не баловал, но предоставлял самостоятельность. У отца я училась твердости, требовательности. Меня поражала и удивительная мягкость его сердца, которую он почему-то скрывал на людях. Он настоящий рабочий человек, и я не представляю его в отрыве от его родного шиферного завода. Я видела, что он работал не ради зарплаты, а отдавался заводу полностью. Мы очень гордились, когда отец скромно сказал, что его выбрали в завком. Уважают, значит, Владимира Кима!

У меня с отцом всегда были самые добрые отношения. Только один раз в жизни он сильно наказал меня, и тот случай я помню до сих пор.

Как-то мы с младшим братом отпросились у родителей сходить самостоятельно в предгорье — собирать подснежники. День был замечательный! Мы протопали немало километров, съели бутерброды и так увлеклись собиранием цветов, что не заметили, как спустились сумерки. А забрели далеко! Я представила себе, как волнуются отец и мать, как звонят в милицию...

Мы с Сашкой бежали обратно что есть мочи, половину подснежников потеряли. Я чувствовала ответственность за брата, но встречи с отцом почему-то не боялась: была уверена, что он меня выслушает.

Родительская любовь слепа. На этот раз отец не выдержал и снял с себя ремень — слишком переволновался за нас и не смог сдержать себя. Я так спешила, так понимала ситуацию, и вот, даже не выслушав объяснения, меня наказали...

Я дулась дня два. Я снова хотела убежать в горы — навсегда. Спрятаться в какой-нибудь хижине или в пещере страшного барса, который меня не тронет. Меня будут искать — неделю, месяц. Поднимут на ноги весь город. Я тихо плакала и упивалась своей «местью». А на третий день проснулась — и ни злости в душе, ни горечи. Все прошло, и обиды как не бывало. Характер такой — отходчивый. Но почему-то решила, что своих детей никогда не буду наказывать.

Мама — Альфия Газизовна — родом из небольшой татарской деревушки Мазьярь под Казанью. Я там была: местность живописнейшая!

Местность-то мне понравилась, а вот я поначалу не очень глянулась деревенским жителям. Я уже три года занималась гимнастикой и, понятное дело, в любую минуту повторяла руками и ногами свои любимые упражнения: тело требовало движений. Наутро после приезда в Мазьярь я, очарованная удивительной природой и солнышком, на лужайке перед домом стала кувыркаться, ходить на руках, делать перевороты, фляки. Вся деревенская мелюзга быстро собралась вокруг меня, а древние старушки приковыляли посмотреть «на ненормальную». Мама потом мне, смеясь, говорила, что сначала никто не мог в то утро понять, что случилось с девочкой.

Живая, энергичная, мама стала для меня примером в достижении цели, в желании совершенствоваться. Помню, мы веселились, когда мама начинала показывать нам, детям, свои отличные знания в татарском, таджикском, узбекском, немецком языках. Наверное, у нее были способности к лингвистике.

Продавец маленького продуктового магазинчика, мама в 35 лет поступила на заочное отделение Алма-Атинского института торговли. Занималась она упорно, усердно, не пропускала сессий. Я поражалась, как мама постигала новые для нее предметы. Я очень за нее переживала.

Когда в Монреале закончился гимнастический турнир, я сумела дозвониться до Чимкента и с необычайным волнением спросила: «Мамочка, как у тебя дела, сдала госэкзамены?»

Конечно, самой мне было бы очень сложно поговорить с домом. Помог мне в этом один канадский режиссер, который снимал кусочек для большого фильма об Олимпиаде. Он очень обрадовался новому сюжетику, и камера его коллеги-оператора стрекотала, пока я держала трубку. Но мне не было и дела до осветителей, операторов — я находилась как бы в состоянии невесомости, это было для меня необычным, первым ощущением: через десятки тысяч километров, через Атлантический океан, через сказочный «мостик» Монреаль — Чимкент я перенеслась в родной дом!

Услышав о том, что мама успешно выдержала экзамены и получила диплом, я была так же счастлива, как и. накануне, когда выиграла три золотые медали.