Не уступать ни в чем!

Сколько себя помню, на меня частенько жаловались соседи нашего двухэтажного деревянного домика, состоящего из восьми квартир. Папа мне рассказал, что в детстве я была очень смуглой, почти черной. Целыми днями бегала под солнцем, к концу лета была похожа на веселого чертенка. Когда попадала на другую улицу, в незнакомый двор, люди шептали: «Маленькая цыганка прибежала...»

Росла я бойкой девчонкой, для которой не было радости выше, как принять участие в лихой игре «казаки-разбойники» (я здорово бегала) или отлупить какого-нибудь задиристого мальчишку. Дралась я отчаянно, зло. Наверное, это пугало моих сверстников, и со мной особо спорить побаивались. Мальчишки были со мной справедливы, и когда жгли костры во дворе, то мне выделяли самое удобное место, чтобы смотреть на огонь.

В школе я училась охотно, любила историю, литературу, английский и терпеть не могла математику. Меня не надо было контролировать, убеждать ежедневно делать уроки. Все шло хорошо даже тогда, когда я была в старших классах и тренировки, сборы не позволяли усердно заниматься.

Вспоминать о детстве, о молодых годах необыкновенно приятно. Память выхватывает, как прожектор, какие-то веселые картинки, лица дворовых или школьных товарищей. Имена, фамилии подзабылись, а лица остались.

Весело в нашем доме проходили дни рождения, школьные каникулы. Радовались мы приезду родственников. Позже, когда мои родители узнали тренера Владимира Борисовича и его супругу Галину Васильевну, то довольно часто праздники и успехи в спорте мы отмечали вместе. Мама прекрасно готовила национальное казахское блюдо — бешбармак. Дорогих гостей обычно удивляли необычными арбузами. Однажды на базаре отец купил 24-килограммовый арбузик и очень огорчился, что у него буквально из-под носа «увели» экземпляр килограммов этак на 40.

Запомнились мне два трудных месяца, когда операторы с Алма-Атинской студии снимали обо мне фильм. Была я тогда уже чемпионкой мира в команде, тренировалась вдвое усердней, и признаться, беспокойные киношники сильно нас с тренером донимали.

Байдин гордился тем, что чимкентская школа гимнастики стала такой известной, но, с другой стороны, как человек прямой и неудержимый в работе, часто злился, что его занятия приходится комкать. Он даже несколько раз ругался с кинооператорами. И. все-таки мы оба терпели, потому что понимали: фильм поможет пропаганде гимнастики. Тогда я заинтересовалась работой режиссера, журналиста — сколько творчества, выдумки они проявляют! Хотя мы и посмеялись немного над наивностью одного оператора, который на полном серьезе просил меня «задержаться в воздухе во время исполнения двойного пируэта», но все-таки почти все просьбы киногруппы выполняли. И фильм, который назвали «Сюрприз Нелли Ким», получился, на мой взгляд, удачным...

В гимнастику я пришла как и тысячи других детей.

В третьем классе это случилось, 15 сентября 1966 года. Шел урок математики. Учительница внимательно рассматривала фамилии учеников в классном журнале, и мое сердце сжималось от предчувствия вызова. Ох не любила я эту математику с непонятными мне числами, неожиданными выводами! Какая у третьеклашек математика, пустяки, а все-таки помню, что не клеилось у меня что-то.

Я настороженно следила за глазами учительницы: вот она чуть наклонила голову, глаза, наверное, нашли уже мою фамилию на букву К, вот сейчас она поставит точку и скажет: «Нелли, я давненько тебя не спрашивала. Пожалуйста, выходи к доске. Урок знаешь?» И я робко отвечу: «Знаю...» И пойду к доске, и буду писать мелом, повернувшись к классу вполоборота, и мои уши будут, как локаторы, ловить шепот нашего отличника Сережки Риба, который попытается мне помочь...