Поражения учат побеждать
Малый гандбол и сегодня имеет довольно много недостатков, связанных в основном с нечетко продуманными формулировками правил. Так почему же он победил в борьбе с гандболом 11:11? Почему же он привлек в свой лагерь значительную часть гандболистов земного шара?
К концу 50-х годов столица была представлена в чемпионатах СССР по гандболу 11 : 11 (их начали проводить с 1956 года) двумя студенческими командами — командой Московского Авиационного (МАИ) и Московского инженерно-физического (МИФИ) институтов. Выступив летом во всесоюзных соревнованиях, гандболисты МАИ и МИФИ зимой все же не расставались с маленьким мячом: малый гандбол был весьма полезным видом тренировки. Видом тренировки, не более.
С весьма рациональным румынским, атлетичным шведским, высокотехничным чехословацким малым гандболом мы познакомились сравнительно недавно — в начале 60-х годов. Раньше же законодателем мод, высшим авторитетом в СССР считался гандбол украинский. И украинские спортсмены долгое время выступали в роли учителей довольно придирчивых, строгих, но, несомненно, способных учителей. Однако надо же было так случиться, что наши игроки в роли, так сказать, посторонних наблюдателей попали на чемпионат Украины по гандболу 7:7. А там-то они и оказались во власти чар «маленького брата».
Принято считать, что мяч — предмет неодушевленный, что он не может убеждать, доказывать, аргументировать. Но ведь даже аксиомы Эвклидовой геометрии — например, две параллельные линии не пересекаются — оказывается, не так уж незыблемы. Так почему же не допустить, разумеется в виде исключения, что и гандбольный мяч мог заговорить, мог выступить в роли главного докладчика на собрании гандболистов МИФИ?
На повестке дня стоял вопрос: быть или не быть — играть в малый гандбол или не играть? И вот как начал свою речь гандбольный мяч.
— Вопреки распространенному мнению: чем больше места, тем лучше,— нашему семейству мячей куда больше по душе относительно небольшие площадки, спросите хотя бы у нашего патриарха, у славного футбольного мяча. На заре его юности в Англии в футбол играли деревня на деревню. Конечно, с одной стороны, это приятно: можно и на мир поглядеть и себя показать. Только быстро такое приедается — гонят тебя, гонят, а до цели никак не доберешься. Вот, к его радости, и стали футбольные поля уменьшаться. А сейчас-то начали даже и в залах — на моих маленьких гандбольных площадках — в футбол играть.
Впрочем, к чему ссылаться на авторитеты. Расскажу-ка я лучше о своих впечатлениях.
Знаете, когда появляешься на площадке, хочется побывать в руках у каждого игрока. Познакомиться с ним поближе. Узнать его отношение к тебе. А в гандболе 11:11 это далеко не всегда удается. Стоит иной игрок на краю и ждет по полчаса передачи — какое уж тут знакомство! Больше того, после разделения гандболистов на «чистых» защитников и «чистых» нападающих я так и не мог узнать, метко ли бросают по воротам, скажем, даже сильнейшие защитники.
Иное дело — малый гандбол. Там «лишних» игроков нет да и не может быть. Ведь главный девиз «меньшого брата»: «все — в защите, все — в нападении». Вот поэтому-то я — гандбольный мяч — и голосую за гандбол 7:7.
Конечно, выступление гандбольного мяча произвело большое впечатление. Но все же главным доводом были впечатления, оставшиеся от чемпионата Украины. Именно там мы как бы со стороны увидели всю прелесть гандбола, оценили его преимущество не только перед большим гандболом, но и перед регби и баскетболом (да простят меня любители этих видов спорта). Игра украинских гандболистов уже не напоминала мягкий, «деликатный» баскетбол, но в ней отсутствовала и пугающая многих резкость регби. Впрочем... не будем спорить о достоинствах того или иного вида спорта. Возвратимся-ка мы лучше к гандболу.
Путь к вершинам малого гандбола был в общем-то усыпан для нашей команды розами. О шипах мы вспоминали лишь во время встреч с украинскими командами, вернее, во время встреч с одной командой — киевским «Буревестником». Киевляне — по крайней мере в первые годы — регулярно развенчивали нас в собственном представлении и заставляли, что было очень полезно, тренироваться все больше и больше.
Почему же это происходило?
Возможно, когда вы выходите на площадку — будь то футбольная, баскетбольная или гандбольная, вы и не знаете, сколько факторов, с точки зрения спортивной науки, влияет на вашу игру. Однако для того, чтобы нам проще было говорить позднее, давайте «разложим по полочкам» те элементы, из которых и складываются поражения или победы.
В сказках многих народов встречается история приключений четырех братьев, каждый из которых обладал каким-либо определенным необыкновенным даром. Какое бы испытание ни было предложено, одному из четырех братьев оно всегда было по плечу: ведь один из них не горел (правда, у разных народов братья обладают разными талантами), другой не тонул, третий мог жить без воздуха, а четвертый понимал язык зверей и птиц. Но каждый из талантов, как бы он ни был ценен, сам по себе не мог обеспечить сказке счастливого конца; братья побеждали только потому, что один дополнял другого.
То же можно сказать о спорте. В каждой команде, в каждом игроке команды должны жить как бы четыре брата. Именно четыре: первый — бегун, прыгун, словом — легкоатлет-десятиборец, второй — главный специалист по выполнению технических приемов, третий — «изобретатель» тактических комбинаций, ну, а на долю четвертого остается самая трудная часть работы: он «отвечает» за психологическую подготовку команды или игрока.
И если эти «братья» дружны, если каждый из них знает свое дело, то команда побеждает. Если же кому-либо из этой четверки не хочется трудиться, то...
В матчах нашей команды с киевским «Буревестником мы всегда, начиная с 1959 года, были уверены в одном из братьев — в том, который отвечает за физическую подготовку. Наши гандболисты и бегали, и прыгали не хуже (а может быть, даже и лучше), чем киевляне. Что же касается остальных, то здесь дело обстояло сложнее.
1959 год. В Харькове начался первый всесоюзный матч шести сильнейших команд СССР по гандболу 7:7. Первый турнир — первая проба сил.
Два матча — с командами Ленинграда и Харькова — окончились для нас успешно.
А на третий день мы встретились с киевлянами, с командой гандбольных асов, каждый из которых и сейчас, вероятно, мог бы украсить любую команду страны.
Уже первые игры с «Буревестником» оказались для нас своего рода учебным уроком. В гандболе 11 : 11 наиболее распространенным был бросок толчком с прыжка. Игрок разбегался как можно дальше, получал мяч и, высоко прыгнув, посылал его в ворота. Опытные гандболисты, умевшие вложить в бросок всю силу инерции, бросали мяч со страшной силой, но... Намерения атакующего были настолько ясны, а подготовка к броску занимала столько времени, что защитники частенько успевали блокировать бросок да и вратари нередко просто угадывали направление удара. И все же бросок толчком с прыжка оставался главным оружием в арсенале большого гандбола: уж слишком велики были ворота. А попробуйте-ка, даже предугадав направление удара, отразить мяч, посланный точно в верхний угол ворот, в «девятку». В гандболе 7 : 7 дело обстоит по-иному: ворота — малы, и успех приносит уже не сила, а главным образом неожиданность броска. В этом-то мы убедились быстро, значительно быстрее, чем нам бы хотелось.
На первых же минутах нашего матча с «Буревестником» киевлянин Владимир Кобзарь оказался около лицевой линии, точнее — у точки пересечения лицевой линии и площади наших ворот. Бросок с «нулевого угла» (так называют гандболисты эту позицию), казалось бы, абсолютно безвреден. Казалось бы... Так думал и я, и наши защитники. Но Кобзарь все же послал мяч. В ворота? Нет, параллельно — так, по крайней мере, думал я — линии ворот. Однако мяч, ударившись о пол, вдруг резко, на девяносто градусов, изменил направление и оказался в сетке.
Так мы познакомились с гандбольным вариантом «сухого листа» — удара, после которого мяч приобретает сильное вращение. В гандболе этот вид броска особенно важен потому, что игроки часто стараются послать мяч в ворота рикошетом от поля, а подкрученный мяч при отскоке резко и неожиданно для вратаря меняет направление.
Пожалуй, еще два гола, заброшенных киевлянами, заслужили бы аплодисменты всех игроков команды МИФИ, если бы они не были заброшены в наши же ворота. Автором первого из них оказался снова Владимир Кобзарь.
Броски с падением или в прыжке с падением были уже нам знакомы. Больше того, они входили в арсенал наших нападающих: игрок одновременно с замахом посылал толчком ног тело вперед, «стелясь» над площадкой, и лишь в последний момент, сократив расстояние до ворот на два-три метра (прыжок плюс длина тела с вытянутой рукой), направлял мяч в цель. Но если 2—3 метра были предельными для наших «рекордсменов», то «дальность полета» Кобзаря была, по крайней мере, вдвое большей. И, вероятно, никого бы не удивило — так он великолепно прыгал,— если бы Кобзарь вдруг даже не бросил мяч, а просто влетел с ним в ворота. И все же трюк, который он проделал в матче с нами, можно было бы с чистой совестью отнести к числу рекордных.
Мяч находился у одного из киевлян, стоявшего у края площадки. Ничто не предвещало опасности и вдруг... Кобзарь прыгнул в зону площади ворот, прыгнул без мяча. Зачем? Увы, на этот вопрос я ответить не успел. В момент прыжка партнер Кобзаря послал мяч по крутой траектории в шестиметровую зону. Пути игрока и мяча пересеклись где-то в метре-полутора от ворот, и Кобзарь легким толчком пальцев точно направил мяч в верхний угол. Великолепный гол! А через несколько минут сюрприз преподнес нам другой киевлянин — Николай Морозов.
Живая стена наших защитников надежно прикрывала ворота. И лишь в одном «архитекторы» просчитались; на уровне бедер кое-где зияли отверстия. Попытайтесь попасть в такие щели, и вы поймете, насколько это трудно. Понимал это и Морозов. Поэтому первым его движением был замах для броска по воротам сверху. А когда защитники дружно подняли руки, он резко наклонил туловище вправо и направил мяч — опять таки крученый мяч — в ворота прямо через зиявшую щель. (Кстати, этим видом броска — в учебниках его называют броском в падении с отклонением туловища — и до сих пор владеют единицы.)
Я описал, как были заброшены три гола в наши ворота, и вы, вероятно, уже решили, что мы проиграли встречу, как говорится, вчистую. Нет, на самом деле этого не случилось. Не случилось потому, что хотя украинцы и превосходили гандболистов МИФИ в технике бросков, но и у нас были свои козыри.
Одним из них оказался весьма своеобразный вид броска —толчком в прыжке. Наши игроки нашли в нем «изюминку»: выпрыгнув, они не стремились сразу же бросить мяч по воротам, а «висели» некоторое время в воздухе. В эти мгновения нервы у вратаря киевлян частенько не выдерживали, и он делал шаг в предполагаемом направлении полета мяча. Ну, а направить мяч в противоположную сторону ворот для наших, уже многому научившихся за годы выступления в соревнованиях по гандболу 11:11, игроков не представляло труда.
Массу неприятных минут доставили вратарю «Буревестника» и броски Бориса Космынина. Он, медленно передвигаясь по площадке, казалось бы, не обращал внимания на ворота. Передача следовала за передачей, и вдруг точно таким же движением, каким только что мяч был отдан партнеру, Космынин посылал мяч в ворота. Его бросок толчком в движении (без прыжка), после которого мяч обычно летел на уровне 0,5, метра над полом, как правило, заставал вратаря врасплох.
Словом, приблизительно в середине первого тайма мы вели со счетом 6 : 5.
Замена вратаря у киевлян — на площадку вышел ветеран «Буревестника» Леонид Маневич — довольно быстро сказалась на ходе игры. Маневич неукоснительно соблюдал все заповеди вратаря: ни на секунду не упускал из поля зрения мяч; не двигался до тех пор, пока нападающий не выпускал мяча из руки; использовал приемы, может быть, не столь эффектные, но весьма эффективные—и результативность наших игроков сразу упала. Забегая вперед, скажу, что они так и не нашли впоследствии «ключика» к воротам киевлян.
И все же первый тайм мы проиграли с разрывом только в два мяча — 7:9. (Остальные команды уже после первой половины имели отрицательный баланс мячей в десять.) Дело в том, что, уступая киевлянам в главном — в технике бросков по воротам, наши гандболисты превосходили их в умении вести мяч — в дриблинге, чаще использовали обманные движения. И играй, скажем, Георгий Лебедев или Борис Космынин с кем-либо из киевлян один на один, москвичи выглядели бы, по крайней мере, не слабее.
Почему? Да потому, что их игровой стиль был, пожалуй, более гибким — сказывалась большая школа баскетбола.
Кстати, тогда, вероятно впервые в истории гандбола, команда МИФИ применила старое баскетбольное оружие — заслоны. Однако все эти «баскетбольно-гандбольные» тактические хитрости не могли принести успеха по двум причинам: во-первых, из-за неумения завершать комбинации, во-вторых, в силу того, что даже самые изящные комбинации нашей команды были случайными, никак не диктовавшимися ходом самой игры. Вот так, наверно, малыш, выступающий на утреннике в детском саду, декламируя «Муху-цокотуху» Корнея Чуковского, вдруг вставляет в нее строчки из «Мойдодыра».
Во втором тайме киевляне решили повернуть игру в спокойное русло. Это нас не устраивало — «Буревестник» имел фору 3—4 мяча,— и минут за десять до конца команда МИФИ применила баскетбольную новинку — прессинг. Увы, как говорят шахматисты, жертва оказалась некорректной, мы проиграли 10:20. Впрочем, прессинг вряд ли мог помочь: в крупнейших всесоюзных турнирах и чемпионатах СССР по гандболу последующих лет прессинг, по-моему, принес успех лишь один раз — в матче «Труд» (Москва) — «Буревестник» (Минск).
Не знаю, заметили вы или нет, что я совсем не рассказал о том, какую роль сыграл в матче «четвертый брат» — тот самый, который отвечал за психологическую подготовку. Не рассказал не от забывчивости: в первом матче с киевским «Буревестником» психология отнюдь не имела решающего значения. А вот через год, в Ленинграде...
Однако продолжим рассказ в строгом соответствии с хронологией. Второе место в харьковском турнире было не плохим итогом дебюта. Но плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. И мы, буквально не переводя дыхания, начали готовиться к следующим соревнованиям.
Интересно, что сейчас нередко можно услышать жалобы: мол, залы у нас маленькие — тренироваться негде. В этом смысле и нам по существу тренироваться было негде: зал московского общества «Энергия», где мы занимались и проводили встречи на первенство столицы, значительно уже и короче стандартной площадки. Однако, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: зал, в котором следовало бы играть пять на пять, оказался отличным стимулом для совершенствования техники. Ведь по существу московским гандболистам в каждом матче приходилось решать задачи, аналогичные задачам преодоления футбольного «сверхбетона» — находить лазейки в, казалось бы, глухой, непробиваемой стене защиты. И, надо сказать, такая «борьба за существование» пошла на пользу.
Наши игроки познали секреты и бросков в прыжке с падением, и бросков с отклонением корпуса в сторону. Они научились подкручивать мяч, как Кобзарь, и... словом, зачеты по броскам почти все они сдавали на «отлично». Да, да, не удивляйтесь, гандболисты «Труда» (после окончания института все игроки МИФИ перешли в «Труд») действительно сдавали зачеты: приблизительно раз в три недели каждому игроку команды разрешалось испытать свое мастерство в умении забить гол каким-либо определенным способом.
Больше всего хлопот доставило ребятам освоение броска с падением. Сначала они учились правильно падать, причем учились как бы поэтапно: из положения на коленях, из положения стоя с падением на мат, с падением на пол.
И лишь после того, как паркет зала переставал казаться слишком твердым, игроки повторяли все эти этапы упражнений уже с мячом в руках.
За этот год усиленных тренировок было сделано еще одно открытие: кистевые броски—оружие № 1 в гандболе 7 : 7. Действительно, опытные вратари обычно хорошо чувствуют направление броска, определяя его по положению корпуса или руки нападающего. Однако почти незаметным движением кисти нападающий может обмануть стража ворот, и в результате мяч, вроде бы и брошенный-то вполсилы, все же оказывается в сетке. Именно так и был заброшен первый мяч в ворота киевлян во время матча «Буревестник (Киев) — «Труд» (Москва) в Ленинграде в 1960 году на турнире 10 сильнейших команд СССР.
Этот матч был последним матчем турнира. Мы уверенно выиграли все предыдущие встречи, и у любителей прогнозов название команды-победительницы не вызывало сомнений — «Труд» (Москва). Возможно, с точки зрения логики они и были правы: в физической подготовке, в технике, тактике мы уже по меньшей мере не уступали киевлянам. Однако нас подвела психология.
Перед каждым игровым днем турнира мы устраивали у себя конкурс прогнозов: одиннадцать бумажек с предполагаемыми результатами матчей утром складывались в стол, а вечером определялся «лучший предсказатель судьбы». После встречи с киевским «Буревестником» выяснилось, что почти половина игроков нашей команды выходила на матч, не веря в возможность победы.
Немудрено, что эта игра была самой плохой игрой «Труда» за много-много лет. В первом тайме в мои ворота влетело шесть мячей, а наши нападающие забросили лишь один. 1:6! Такой результат мог бы привести в уныние любую команду. Но, как показало дальнейшее, он чуть было не помог нам выиграть или, по крайней мере, добиться ничьей в этом, казалось бы, безнадежно проигранном матче. (Кстати, ничья выводила нас на первое место в турнире.)
Сразу после перерыва наша команда заиграла легко и непринужденно — терять было уже нечего. Быстрые, оригинальные комбинации то и дело ставили в тупик и защиту киевлян, и блестяще игравшего вратаря «Буревестника». Разрыв в счете стал сокращаться — 2:6, 3:6, 4:6, но киевляне сумели забросить нам еще один мяч, и к финальному свистку на табло все же значилось «Труд» (Москва)— «Буревестник» (Киев) — 6:7.
Мы проиграли встречу. Вновь оказались вторыми. И все же польза от этого матча превзошла все ожидания. Второй тайм, выигранный нами со счетом 5:1, развеял миф о непобедимости киевлян, показал, что «не так страшен черт, как его малюют».
И перемена ролей, которая произошла в следующем году, была вполне закономерной.