Не подмажешь — не поедешь
В 1914 году малоизвестный норвежский лыжник Петер Остби совершил переворот в области лыжных мазей. На чемпионате Скандинавских стран он легко выиграл у прославленного гонщика Лаурица Бергендаля. Он не был сильнее и техничнее, но у него была своя, особая, мазь и при подъеме в гору его лыжи не проскальзывали назад.
Секрет Остби не скоро стал известен всем лыжникам. Когда он был раскрыт, оказалось, что в состав мази входят всего три вещества: обычный воск, деготь и венецианский терпентин — сок альпийской лиственницы. Последнее вещество как раз и помогало подниматься в гору. Такая мазь честно служила лыжникам лет 15—20. У нас в стране вместо экзотического венецианского терпентина с успехом применяли сок сибирской лиственницы.
Второй переворот в науке о лыжных мазях (а это поистине наука!) был связан с появлением нового способа бега на лыжах. Известные советские лыжники братья Васильевы ввели в обиход переменный шаг. Он вам тоже хорошо знаком: лыжник, отталкиваясь одной лыжей, скользит на другой и попеременно работает палками. Такой ход как нельзя лучше подходит для гонок на пересеченной местности с извилистой лыжней. Но старые лыжные мази уже не годились: теперь проскальзывание становилось опасным не только на подъемах, но буквально на каждом шагу. Неверная смазка — и лыжник начинал буксовать: хоть песком лыжню посыпай...
Поэтому-то в мазь пришлось ввести вещества, которые, как это ни странно, мешают скольжению, улучшают сцепление лыжи со снегом. Среди этих веществ были вполне современные материалы: каучук и резина, алюминиевая пыль; были и проверенные веками рисовая мука и вар. Основой же мази остались парафин и воск.
Лыжи перестали проскальзывать, но зато они стали хуже скользить. Могло случиться так, что лыжник спускался бы с горы медленнее, чем поднимался на нее. Пришлось искать золотую середину. В мазь добавили порошки графита тончайшего помола, и лыжа скользила по снегу, как карандаш по бумаге.
Чтобы найти эту самую золотую середину, пришлось заняться серьезными научными исследованиями. Во время бега на лыжу действуют силы трения. Но трение трению рознь: есть трение скольжения и есть трение покоя. Первое — проявляется, когда лыжа в движении. Второе — в момент отрыва ее от снега. Чтобы разобраться в качестве мази, нужно было измерить эти силы. Сконструировали множество специальных приборов. Показания их проверяли сами лыжники на соревнованиях и тренировках. Приборы Абалакова и Кузьмина помогали подобрать мазь не одному поколению советских спортсменов.
Один из приборов для оценки лыжной мази сконструирован в Институте нефтехимической и газовой промышленности имени И. М. Губкина. Это — небольшая камера с прозрачными стенками. Внутри нее — всегда зима. Пушок инея покрывает трубы, которые гонят в камеру холод. А на дне камеры самый настоящий снежный ковер. На снегу — модель лыжи. Скользящая ее поверхность покрыта новой мазью, которую предстоит испытать. Особые механизмы тащат модель по снегу примерно с тем же усилием, которое прикладывает гонщик к настоящей лыже. Чувствительные датчики фиксируют эти усилия. А на бумажной ленте самописца появляется извилистая линия. Вот не знающий усталости механический лыжник преодолел трение покоя. Кривая взметнулась вверх. Гонка началась. Усилие падает и становится постоянным. В свои права вступило трение скольжения. Ученые придирчиво рассматривают диаграммы и выносит приговор: мазь слишком «скользкая». Начинаются поиски нового состава...
Трение есть в каждой машине, и в каждой машине есть смазка. Но смазка эта работает в одних и тех же условиях. Наш случай — несравненно сложней. Одна трущаяся деталь — лыжа длиной около двух метров, другая — поверхность лыжни — в десятки километров. И на каждом сантиметре этой огромной «детали» остаются миллиграммы смазки. Но дело не только в этом.