Чемпионат Европы

Первый мой чемпионат Европы — Москва, 1953 год — был для «меня праздником, на котором я присутствовал в качестве гостя. Несмотря на хорошее ко мне отношение Константина Травина и покровительство Отара Коркия, большую часть турнира я провел на скамье запасных. Не могу сказать, что со мной обошлись несправедливо. Все это можно было понять, но легче от этого не становилось. Сознание того, что на празднике я чужой, мучило меня.

Когда команда выигрывала матч, язык не поворачивался сказать: «Они выиграли», а сказать: «Мы выиграли» — я не имел права, я лишил себя этого права. Меня никто не осудил за это, не по доброй воле пребывал я в запасных, и ни один я провел турнир на скамье. Положа руку на сердце, могу сказать, что никогда не смотрел с чувством превосходства на тех игроков, которые на скамье проводят времени больше, чем на площадке. Но ведь к себе мы всегда относимся иначе, чем к другим...

Не мне говорить, был ли я честен в спорте. Но я могу сказать, что всегда стремился быть честным. И когда я говорил: «Мы выиграли», в этом «мы» всегда присутствовало и «я». Мне никогда не приносила полного удовлетворения НАША победа без МОЕГО участия. Я знал баскетболистов, которые не рвались в основной состав, знал и таких, которые не прочь были быть вечными запасными. Что ж, каждому свое. Я солгал бы, если бы сказал, что был безразличен к победам. Но, честное слово, мне дороже победы была борьба за нее.

Поверьте, все это не для красного словца. Каждый турнир был для меня праздником, и всякий раз я готовился участвовать в празднике, а не смотреть на него со стороны. За свою жизнь я сыграл в 37 крупных турнирах: Олимпиада, 4 чемпионата Европы, 5 розыгрышей Кубка европейских чемпионов, 3 чемпионата дружественных армий, 4 Спартакиады народов СССР, 15 чемпионатов страны, 4 Всесоюзных зимних турнира (турнир этот приравнен к чемпионату страны). И я горд тем, что в 36 из них я был на переднем крае.

В 1965 году я сыграл в четвертом моем чемпионате Европы и ушел из сборной СССР. У меня спрашивали, почему я это сделал. Потому что хотел уйти сам, а не быть отчисленным. Но еще больше я боялся, что меня будут держать в команде из милости и что мне придется не играть, а сидеть на скамье запасных. Я не хотел напрашиваться на праздник и не хотел быть на нем чужим.