Рукопожатие через века

При этом направляются условия соревнований.

Это приглашение рассылается согласно полученным полномочиям от находящегося в. Париже Международного олимпийского комитета. Надеемся на Ваш скорый ответ.

Афины, 30 сентября 1895 года.

Генеральный секретарь Греческого олимпийского комитета Тимолеон Филемон».

Кубертен вместе с Мари собирался в Италию. Ему хотелось еще раз насладиться красотами любимой страны, а заодно он намеревался прочесть в Риме и Неаполе несколько лекций. Просьбы об этом недавно поступили из этих двух городов.

И вдруг грянул гром. Премьер-министр Греции Карилаос Трикупис официально уведомил Кубертена, как генерального секретаря МОКа, о том, что Греция отказывается от чести провести первую олимпиаду из-за отсутствия денег.

Пьер откладывает все дела и едет в Афины. Следует бурное объяснение с премьер-министром. Но Трикупис непреклонен: денег нет. Он не может выделить ни драхмы.

Кубертен добивается аудиенции у короля Греции Георга I и убеждает его спасти престиж уже не игр, а страны. Обращается к общественному мнению. Страна взбудоражена. Тысячи добровольных помощников Пьера берутся за сбор средств.

«Это была настоящая война,—1 вспоминал потом Пьер.— С атаками, отступлениями, дипломатическими ходами.

Требовались гибкость, настойчивость, а главное — страстное желание победить».

Греческий миллионер из Александрии Георгиос Авероф пожертвовал миллион драхм на реконструкцию стадиона, в кассу Всеафинского комитета начали поступать добровольные взносы от поборников игр.
— Я был наивным юнцом,— говорил Пьер друзьям, вернувшись в Париж,— когда убеждал моих слушателей в Парнасском клубе в том, что для претворения идеи достаточно энтузиазма. Черта с два. Нужны презренные драхмы, франки, доллары, фунты, рубли.— Пьер достал записную книжку.— Тогда в Парнасском клубе я говорил: игры должны быть исключительно спортивным праздником, без объединения с промышленными выставками и другими коммерческими предприятиями. Организация повлечет минимальные расходы — около ста пятидесяти тысяч франков, которые вскоре будут более чем восполнены. А пришлось атаковать короля и даже «свалить» премьер-министра. Хорошо еще, что раскошелился этот меценат Авероф.

5 апреля 1896 года навсегда останется красной строкой в олимпийской летописи нашего времени.

Весна в тот год выдалась на редкость мягкой, теплой, безоблачной. Воздух Афин был настоян на аромате свежей зелени и пробудившейся от сна земли. В пятый день апреля с утра возбужденные толпы радостных афинян потекли к стадиону. А стадион был похож на корабль древних эллинов, приплывший из дали веков и бросивший наконец якорь после долгого-долгого плавания.

У Пьера мелькнула было мысль: а ведь это он был капитаном этого корабля. Но тут же он отогнал ее прочь. Нет. В лучшем случае штурманом. Капитаном была История.

Кубертен находился в ложе для почетных гостей. За несколько минут до торжественного открытия Игр король сказал ему.
—     Какой же вы гость? Вы здесь хозяин. Греки, да и не только греки, не забудут ваших трудов.

Кубертен поклонился и просто сказал:
—     Пора начинать, Ваше Величество.

В наступившей тишине король эллинов объявил первые олимпийские игры современности открытыми.

Прогремел артиллерийский салют. В безоблачное голубое небо взвились белоснежные голуби. Оркестр сыграл национальный гимн. Вслед за. ним исполнил гимн олимпийский, который по заказу Пьера специально написал афинский композитор Замара.

Аплодисменты не затихали ни на минуту. Ликованию собравшихся не было границ. Но вдруг стадион замер в благоговейном молчании. На зеленое поле вышла колонна спортсменов. Одетые в белые античные туники, они, казалось, воскресли из тьмы времен л пришли сюда, чтобы пожать руку своим потомкам, возродившим начатое ими дело.

Олимпиада стартовала.

Победа была одержана, но Кубертен сказал тогда: «То, что удалось один раз, еще должно утвердить себя. Подтвердить право на существование. Впереди не праздники. Впереди борьба».