Рукопожатие через века
Работали над окончательным текстом предложений, который предстояло представить властям.
Иную строку переписывали так и эдак десятки раз. Ссорились. Мирились. Снова ссорились и снова мирились. И работали.
Один из единомышленников Кубертена Жак Пуртале, отрицавший какую-либо дипломатию, требовал немедленно объявить о возрождении олимпийских игр. Джон Астли, президент Лондонского спортивного клуба, время от времени наезжавший в Париж, пытался урезонить Жака и говорил о необходимости серьезной подготовительной работы и немалых средствах для начинаемого дела.
Письма профессора Принстонского университета Вильяма Слоуна, приходившие из-за океана, подливали масла в огонь. Американец поддерживал Жака и призывал к решительным действиям.
Из России писал генерал Бутовский. Он сообщал о том, что слухи, дошедшие до Петербурга о затеваемом деле, заинтересовали многих и что энтузиасты могут рассчитывать на поддержку определенной части русской интеллигенции, связанной с педагогикой. .
Кубертена и его товарищей вдохновляло и то обстоятельство, что Министерство просвещения Франции не отрицало возможности рассмотреть предложение о созыве в Париже «то ли международного конгресса, то ли съезда, то ли собрания лиц, заинтересованных в улучшении физического воспитания молодежи».
Кубертен вспоминал: «У меня возникла идея созвать в Париже международный атлетический конгресс. Я сообщил об этом друзьям. Идея была отвергнута. Мне прямо сказали, что если уж впрягаться в такую работу, то только по большому, олимпийскому счету. Атлетический конгресс при всем его значении — лишь малая часть общей проблемы. Олимпийский конгресс — вот генеральная задача.
Я надеялся на такой ответ.
Я был счастлив».
В конце концов, на улице Ундино было решено: Пьер должен просить аудиенции у министра, добиться официального согласия на конгресс, после чего можно было бы начать конкретную работу по подготовке международной встречи.
Товарищи советовали Кубертену во время беседы с министром больше говорить о педагогике, роли физической культуры в воспитании молодежи, сам же факт возрождения олимпийских игр использовать для прославления Франции, как страны, сказавшей первое слово в начинании, в котором заинтересован весь мир.
«Вы, Пьер, будете нашим послом,— писали ему сторонники из Венгрии;— Мы уверены, что эта миссия вам по плечу».
Весенним днем 1893 года тщательно выбритый, одетый с иголочки Пьер Кубертен отправился в Министерство просвещения.
Швейцар, привыкший к частым деловым визитам молодого ученого во дворец, был поражен его необычайно торжественным видом. В коридорах знакомые чиновники останавливали на нем взгляд.
Министр его принял быстро. Через час Кубертен, закрыв за собой массивную дверь кабинета, презрев все правила, фамильярно похлопал секретаря министра по плечу и, нарушая благоговейную тишину приемной, крикнул:
— Дорогой мой, мы созываем конгресс! Мы победили!
Вечером Кубертен рассказывал друзьям об этой аудиенции.
— По ряду педагогических вопросов мы быстро нашли общий язык. Он тоже не сторонник военной муштры, которая насаждается в школах. Министр до смерти боится не только монархистов и генерала Буланже, но даже разговора о какой-либо возможности реставрации монархии.
Как это ни удивительно, друзья, но министр, оказывается, знал о моих поездках и даже о том, что некоторые из них были командировками руководимого им ведомства. Он поинтересовался моими впечатлениями и тем, что полезного привез я для французской педагогики из-за рубежа.
Но возрождение олимпийских игр! Здесь министр становился министром, человеком, стоящим на страже государственной казны. Пусть, мол, этим занимаются греки. У нас достаточно своих забот.
Но, в конце концов, я дал ему возможность убедиться в том, что возрождение олимпийской традиции дело чести Франции, дело ее престижа и ему, министру, просто непонятно, как я этого не понимаю.
Короче говоря, друзья, нужно готовить международный конгресс. Проект письма и официального приглашения, если вы не возражаете, я представлю вам через несколько дней.
Восторгу собравшихся не было предела. Событие решили отметить где-нибудь на Монмартре.
Художник Франсуа Годе записал в дневнике: «Вчера мы веселились до утра, как студенты, сдавшие последний экзамен. И это действительно так. Мы выдержали экзамен. Еще вчера мысль Кубертена о возрождении олимпийских игр казалась мечтой, фантазией, сегодня же она стала реальностью».
А вот слова Кубертена: «Сделаны первые шаги. Приняты принципиальные решения. Казалось бы, остается выработать программу их осуществления — и делу конец.
Однако не совсем одно и то же высказать прекрасные мысли, начертать программу их осуществления и эту программу выполнить. Не так-то просто бывает перейти от теории к практике, от замысла к его воплощению».