Брайн Фосетт: Моя карьера в «Торонто Мейпл Лифс»

В третьем периоде, привычным способом просочившись сквозь их защиту, я забросил победную шайбу, а журналисты даже не выставили мне высшую оценку за матч. Я челноком сновал по своему флангу, сталкивался с Кэшменом, стойко сносил его нападки — многие из них вопиюще грубые и заслуживающие наказания,— раз-другой и сам не остался в долгу. Кэшмен получил за матч высшую оценку, и Миккер сказал по телевизору, что он был единственный из «Брюинз», кто переиграл своего «оппонента».

После игры мы с Фергюсоном посидели за пивом. Я пригласил и остальных, но желающих не нашлось.
—       Ну ты и вправду тупица! — весело сказал Фергюсон.— Это хоть тебе известно?
—       Откуда я мог знать? — раздраженно огрызнулся я.

Получалось, правила игры знали все, кроме меня.
—       Пойми, я не варился в этом котле, как все вы. Я просто смотрел хоккей по ящику, ну и размышлял о том, что вижу. Откуда я мог знать?.. То есть вообще-то я не очень верю в то, что показывают по телевизору, но по крайней мере «Хоккейный вечер в Канаде» я принимал за чистую монету.

Фергюсон хмыкнул.
—       Правила есть правила,— сказал он.— Никто, кроме тебя, и не думает, что они должны быть справедливыми.
—       Хотел бы я знать, что это за правила,— пробормотал я не без горечи.
—       В самом деле?
—       Впрочем, не знаю,— признал я.— Наверное, куда интереснее посмотреть на боссов, которые их устанавливают.

Мне так и не удалось выяснить, кто эти боссы — ни в тот, ни в другие вечера сезона. Я продолжал играть в свой хоккей, выкладывался, но, как и предупреждали, пресса меня своим вниманием не баловала. За двадцать семь игр я забросил девять шайб, сделал пять голевых передач, и на следующий сезон меня снова пригласили на сборы, хотя к концу турнира я играл все реже и реже.

Когда я паковал вещи, собираясь ехать домой, ко мне подошли два наших шведа, сказали, что им было очень приятно играть рядом со мной, и пригласили летом приехать к ним в гости, в Швецию.
—       Я ведь столько времени не писал,— ответил я им.— Придется наверстывать упущенное. Можно сказать, мой сезон только начинается.

Сальминг ухмыльнулся — точно как в день моей первой игры.
— Понятно,— сказал он.— Какой резон ехать в Швецию, если тебя интересуют профи по части английского языка.
—       Что-то в этом роде,— согласился я.

Он и Хаммерстрем вышли из раздевалки посмеиваясь. Они вовсе не были похожи на скандинавов, которых я знал по фильмам Ингмара Бергмана. Тут же паковал свои доспехи Фергюсон, и я пошел попрощаться с ним. Его сумка была полна книг, и он никак не мог распихать их среди хоккейного снаряжения. Наконец он бросил эту затею, взял несколько книг под мышку и зашагал к двери. Потом обернулся.
—       Летом тоже попробую что-нибудь написать,— сказал он.— Не против, если я кое-что тебе пришлю?
—       Валяй,— согласился я.— Мой адрес у тебя есть?
—       А как же.— Он улыбнулся.— Ну, до встречи. Держи форму.
—       Ты тоже,— отозвался я. Но я уже говорил с его тенью. Он исчез.