Моя мама — тренер
У нас в доме гостила известная поэтесса Екатерина Васильевна- Шевелева. Прочитала свои стихи, что мне очень понравилось. Потом попросила меня почитать стихи. Знала я их немало, но, чтобы поскорее отделаться, скороговоркой пробормотала что-то про зайчика и елочку (а дело было весною), и это не понравилось никому, особенно маме. Наверное, чтобы как-то поправить положение, она смущенно стала говорить, что я вообще-то девочка прилежная. Что и в школе у меня пятерки, и музыкой занимаюсь, и балетом.
-г- Броня! Ну зачем ты мучаешь ребенка? — строго спросила Екатерина Васильевна. — Вундеркинда из нее хочешь сделать? Не сделаешь. Их вообще не делают, вундеркиндов. Они сами родятся. Как, впрочем, и... Ну хорошо, оставим этот разговор, — бросив взгляд в мою сторону, сказала она. — Только вот что должна тебе заявить: неужели ты, спортсменка, тренер, сама не видишь, чему в первую голову учить девочку?
Мама стала что-то говорить о больших нагрузках, о том, что я маленькая, хрупкая.
— Тем более! — решительно настаивала Екатерина Васильевна.
Меня выпроводили из комнаты, но и лежа в постели я еще долго слышала за стеною негромкий, приглушенный, но страстный разговор взрослых. А назавтра...
— Раз, два, три, четыре! — И это уже был спортивный Зал.
< Юный читатель, очевидно, озадачен: когда же я начну говорить о первом старте в большом спорте? Ведь это является главной темой книги!
Не мудрствуя лукаво решительно утверждаю: именно об этом я и говорю. А если по большому счету, то значительно о более важном — о первых шагах по жизни, о путевке в жизнь, потому что спорт во всех своих проявлениях и стал для меня этой путевкой.
Не представляю себе человека, добившегося серьезного успеха в каком-либо деле, если ничем, кроме него, он не интересуется и ничто его не волнует.
Не хочу выглядеть на этих страницах эдакой всезнайкой, но «почемучкой» в свои дошкольные и первые школьные годы все же, наверное, я была. А вернее, те взрослые люди, которые постоянно окружали меня, как-то неприметно, исподволь приучали меня ставить перед собой все новые и новые вопросы. И давать на них свой ответ.
Однажды на своем столе, где стопкой лежали мои книги и тетради, я увидела газету «Советский спорт». Ее я никогда не читала, но к газетам у нас в доме всегда относились бережно. Папа из них что-то вырезал, подшивал, и я аккуратненько отнесла газету на то место, где все они и хранились.
Назавтра та же газета снова лежала на моем столе, что называется, под самым носом. Теперь она почему-то была раскрыта посередине.
Я ее сложила как надо и снова отнесла на положенное ей место. Но и на следующий день все та же самая газета очутилась на моем столе! А на ней жирным красным карандашом была отчеркнута большая статья. Таких я еще никогда не читала, мне хватало и «Пионерской правды». Но теперь, конечно же, прочитала всю до последней строки. Статья называлась «Четырнадцать равных», а о чем в ней говорилось, могу процитировать и сейчас, спустя почти 30 лет — она сохранилась в моем спортивном архиве.
«Блестящими попаданиями радует Силипзш». — Этого баскетболиста я знала: он был из соседней с нами Латвии.
«Особенно отличился Куллам». — Эстонского спортсмена я видела у нас в Вильнюсе.
«Петкявичус, заменивший в этот день заболевшего Бутаутаса, смело врывается в зону защиты соперников и увеличивает счет». — Да ведь это о хороших маминых знакомых!
Статья захватила меня. Жадно глотаю строчки: «Коркия все чаще прорывается к щиту», «Неудержимы Озеров и Власов, как острое шило проникает в плотную преграду Решетников...»
И наконец: «Наша команда выделяется среди других. Она впитала в себя все лучшее, что достигнуто спортсменами многомиллионной и многонациональной братской советской семьи. В нашей команде с равным успехом выступали сыны различных народов. Все республики, где баскетбол стал любимой игрой, прислали лучших своих представителей для защиты спортивной чести своей великой Родины. Русские, грузины, армяне, литовцы, латыши, эстонцы — все они принесли в коллектив свое, неповторимое, впитанное из истоков родной земли, и яркие блестки народной силы, народного характера слились, засверкали в едином твердом сплаве...»