Моя мама — тренер

Не хотелось бы выглядеть на этих страницах эдаким чрезмерно любознательным или, напротив, сверхнаивным ребенком, для которого все в диковину — и серьезное дело, и любой пустячок. Я жила в сельской местности и прекрасно знала, что хлеб, например, вырастает не на деревьях, не сам собою появляется и на прилавках магазина, а его сеют, выхаживают, жнут, выпекают в жаре печи. И это большой труд. И масло, и молоко, и сыр, который подают к столу, — это тоже результат деятельности натруженных рук моей тети Ядвиги; я хорошо знала, какая это нелегкая работа на молочнотоварной ферме, где тетя была дояркой.

А постоянные дядины присказки, наставления? Те самые обычные, которые мы слышим постоянно: «Ученье и труд все перетрут», «Делу время — потехе час», и тому подобные, которые известны всем с детских лет. Именно потому что слышала я их Постоянно, воочию видела, как много времени отводится в жизни людей труду и как мало — потехам, многое для меня было непостижимым. В самом близком — в жизни нашей семьи.

Когда говорили, что мама работает тренером, это я отлично понимала. Тренер — это учитель, как в школе, которая открылась неподалеку от нас и куда Я ходила с соседскими девочками, но, к огорчению своему, услышала: «Приходи на следующий год».

Учительницу я видела, она всегда была аккуратно одета и подтянута, признаться, ее я немножко побаивалась. Непременно сделает замечание, когда проходит мимо нас, ребят. Бывает, и похвалит, но не очень. В общем, учительница — это учительница, строгий человек. И я втайне гордилась, что моя мама тоже учительница. Тренер.

Но, когда говорили, что мама играет, это, честное слово, было непонятно! Какая может быть игра, когда кругом все взрослые работают?!

То же самое было и с папой. Он инженер. Это значит Строит. Дома, мосты, дороги. И папа-судья — это тоже было понятно.

Помню, как-то раз дядя ездил в Вилкавишкис к судье. К этому событию он готовился, наверное, целую неделю. Что-то писал, зачеркивал, снова писал, переписывал. В город он уехал в праздничном костюме и вернулся торжественный и важный. Вечером долго рассказывал битком набившимся к нам соседям, как его приняли, как его усадили за стол с зеленым сукном, как внимательно выслушали.
—       Меры будут приняты! — грозя кому-то в воздухе пальцем, говорил дядя. Соседи согласно кивали головами:
—       Ну так это же само собой... Коль скоро судья сказал, — и крепко жали руку дяде. За то, что он дошел до самого судьи. Не помню, о чем шла речь, да, наверное, я и не знала этого тогда, но наверняка о каком-то волновавшем наших колхозников большом деле.

О папе тоже говорили, что он строгий судья, что он... когда попало не свистит, и вот это ну никак не укладывалось в моей голове.

Шло время, подошла пора идти в школу. Я возвратилась в Вильнюс и. тотчас же по приезде решительно заявила родителям:
—       Я с вами играть не буду. Я приехала учиться!

Мама расхохоталась, а папа, напротив, долго молчал, потом посадил к себе на колени:
—       Вот и стала ты взрослой, Лайма. Давай поговорим серьезно. Разговор пошел об игре. В тот же день мы всей семьей, даже с маленьким братишкой Римасом, отправились в театр. Не помню, какую представляли пьесу. Вся она как-то распалась для меня на множество ярких картин. Да и, признаться, все время мешал папа. То и дело толкал меня локтем:
—       Хорошо играют! Красиво играют, правда, Лайма?

А дома мы продолжили начатый разговор об игре. Не стану передавать его. Думаю, только ребенку не ясно, что игра бывает разной: и просто забавой и нужным делом. Хотя, строго говоря, дети всегда относятся серьезно даже к «кошкам-мышкам».

Для меня же весь этот поучительный разговор кончился тем, что папа, страстный любитель музыки, подарил мне аккордеон.

«Учись хорошо играть, дочка», — сказал он.

И хотя здесь трудно усмотреть какие-то связующие линии, но от аккордеона, от первых уроков музыки началась моя дорога в спорт.

«Раз, два, три, четыре!» — отсчитывает такты метроном. Аккордеон «Вельтмайстер» кажется мне преогромным, я с трудом растягиваю мехи. Только бы успеть: «Раз, два, три, четыре!» Так начинается каждое утро в нашем доме. Послаблений никаких.
—       Делай, что делаешь. Хорошую пословицу придумали французы, — постоянно говорит папа.

На этот счет я и сама теперь уже знаю сколько угодно подобных пословиц — и литовских, и русских, и французских, и немецких. Когда я жила у дяди с тетей, над моей постелью висел коврик с вышитыми на нем словами: «Завтра, завтра, не сегодня — так лентяи говорят».

Могу даже козырнуть такой фразой: «At augusta per angusta», что значит: высоких целей достигают, преодолев большие трудности.

Где я услышала это изречение на латыни? Может быть, в костеле?

Наша семья не религиозна, но и в католическом костеле я была, и в православной церкви. В костел ходила слушать органные хоралы, в церковь — хоровое пение. Замечательно!

Страницы: 1 2 3 4