Иван Лендл о себе и о мировой теннисной элите
В последнее время я часто выигрываю. Но случается уходить с корта и побежденным. Меня часто спрашивают, как я отношусь к поражениям.
Как и у каждого теннисиста, да и вообще спортсмена, поражения, как говорят, особая статья. О них всегда особый разговор, поражения заставляют глубже осмысливать свою игру, извлекать уроки из сделанных ошибок. Не скрою: если бы не мой проигрыш Макинрою на турнире «Флашинг Мидоуз», то мы бы не выиграли в Праге Кубок Дэвиса...
Макинрой относится к числу тех теннисистов, которые обладают каким-то особым, неповторимым умением игры с лёта. Удар с лёта у этого спортсмена практически неотразим. В борьбе за право играть в четвертьфинале я выиграл у Соломона, и моим следующим соперником был Макинрой. Он выходил к сетке раз за разом. Удержать его на задней линии я не мог. «Пусть выходит, — сказал я себе, — пока не надоест». Я надеялся переигрывать его обводками.
Следует добавить, что интерес к матчу проявился огромный. Представьте себе, что четвертая программа американского телевидения вела прямую трансляцию игры на пятьдесят три штата, в то время как финал передавался только на сорок. Это подогревало страсти, накаляло атмосферу. Мой тренер Войтек Фибак записал весь матч на видеомагнитофон, и, когда мы позже вместе с ним вновь и вновь просматривали в гостинице в спокойной обстановке отснятый материал, стало ясно, что в этой игре мне недоставало крученой свечи. В четвертом сете американец вел 3:2 и 40 : 0, после того, как мне удалось несколько раз выиграть очки ударами слева, впереди был уже я — 4:3 и 40:15. Но Макинрой упорно продолжал идти к сетке. Вот в этот момент мне и следовало бы вспомнить о свечах, прибегнуть к этому эффективному оружию. И я бы мог выиграть. Запись злополучного четвертого сета мы прокручивали не один раз, после чего Войтек сказал: «Эх, если бы ты вышел на корт сейчас! Конечно, ты бы остался у задней линии. Бес толку было идти, в свою очередь, к сетке. Свечи, только свечи, хорошо и правильно сыгранные, могут помочь в такой ситуации. Ты даже себе представить не можешь, какое это страшное оружие! Многие хотели бы им воспользоваться, но не все в совершенстве владеют им». Так, выбыв из турнира «Флашинг Мидоуз», я понял, что на предстоящих тренировках свечам следует уделить особое внимание.
Перед матчем с Аргентиной отработке как раз этого удара я и посвятил большую часть времени, отведенного на подготовку. Тренер Корда то и дело качал головой после безуспешных попыток моего соперника сыграть смеш в ответ на мои крученые свечи. Все хорошо помнят, что именно шесть моих свечей в конце матча помогли решить исход встречи с Вила-сом в мою пользу.
Болельщики, вероятно, помнят, что на открытом первенстве США я победил Соломона 6:1, 6 : 0, 6 : 0, установив тем самым своеобразный рекорд этих турниров — рекорд самого крупного выигрыша. Однако этот успех, добытый в борьбе, создал у многих людей, не видевших матча, обманчивое впечатление легкости моей победы. Но вряд ли вы сможете себе представить, как тяжело складывалась встреча. Если опираться на голые цифры, то победитель в этом матче буквально растоптал соперника. Но должен сказать, что при счете 3: 1 в первом сете я почувствовал полный упадок сил. Я медленно возвращался на место, стараясь затягивать паузы. При этом я повторял себе: «Ты должен продержаться еще хотя бы один гейм». Дальше я старался уже не сдаться до конца первого сета, ну а потом был близок к тому, чтобы прекратить сопротивление. Но если ты ведешь в счете, у тебя приподнятое настроение и усталость проявляется не так сильно. Ты можешь обрести второе дыхание. В матче с Соломоном мне очень мешала жара, сочетавшаяся с повышенной влажностью. Я почти задыхался. Но я видел, что американский теннисист устал еще больше. И все же меня весьма удивили слова Соломона на заключительной пресс-конференции. Он признался, что также хотел сложить оружие в первом сете, уже при счете 2 : 1 в мою пользу. Так что мысль сдаться пришла мне в голову на целую игру позже!
В такой ситуации я оказываюсь не первый раз. Немного раньше нечто подобное произошло со мной в Торонто в матче с Боргом. Правда, тогда я чувствовал себя куда хуже. Но всякий раз, когда мне казалось, что силы мои на исходе, я подымал глаза на шведа и говорил себе: «Смотри, перед тобой прославленный чемпион, но и он не выдерживает напряжения. А ты играешь вовсе не плохо. Возьми себя в руки и думай о победе!»
Многие утверждают, что этот напряженный ритм турниров, составленных из сильных игроков, выдержать невозможно, что рано или поздно накапливается усталость.
Что можно сказать по этому поводу? Повторяю: когда выигрываешь, усталости как бы не чувствуешь. А вот когда проигрываешь, то такое ощущение, что сыграна сотня геймов. Мастер высокого класса обязан побороть усталость и продолжать поединок. Учтите, что действительная усталость в теннисе приходит куда позже, чем кажущаяся первоначальная, принимаемая иногда игроками за настоящую. Когда твой соперник — игрок посредственный, то на твоей стороне психологическое преимущество. Теннисиста средней руки, выходившего на площадку против Борга, гипнотизировало одно имя знаменитого шведа, пятикратного победителя Уимблдона — рекорд уникальный в истории тенниса. Уже это обстоятельство заранее давало Боргу дополнительные шансы. И не играет особой роли, какова в тот момент спортивная форма Борга, как он себя чувствует морально и физически. Не удивительно, что большинство теннисных звезд без особого труда попадает в финал серьезных турниров.
Точно так же и мне некоторые теннисисты отдавали матчи задолго до выхода на корт. Ведь не секрет, что в мировом списке лучших теннисистов я числюсь в первой десятке, а это, сами понимаете, у соперника вызывает не просто уважение, но, как мы говорим, и дрожь в коленках. Но было бы ошибкой обнаруживать свой страх, выходя на встречу с именитым соперником. Ведь тогда тебя может вывести из равновесия любой хорошо сыгранный им мяч. Никаких внешних признаков волнения! Можно даже немного бравады, и более слабый соперник поймет, что конечно же, сегодня у него нет никаких шансов. Сколько раз благодаря выдержке, самообладанию мне удавалось попасть в финалы крупных турниров. Причем я умудрялся в дни матчей еще и потренироваться, сил хватало на то и другое — ведь я не выкладывался полностью за игру.
Если считать количество играемых ежегодно турниров, то у меня их больше, чем у других теннисистов, зачисляемых в мировую теннисную элиту. И казалось бы, где-то я должен сломаться. Однако чисто арифметический подход здесь не годится. Турнирные нагрузки — палка о двух концах. Если бы я играл меньше, то и опыта для участия в таких турнирах у меня было бы явно недостаточно. А это значит, что я не смог бы успешно выступать там, где это мне удавалось до сих пор. Начало 1980 г. не принесло мне особых успехов. Мне, следовало начать играть гораздо раньше, а не две недели спустя после Уимблдона: вот тогда я смог бы подняться в мировой табели о рангах на четвертое, а то и на третье место. Я же качал в Пол Спрингсе и там проиграл Паттисону 3 : 6, 4 : 6. В Денвере сразу же, в первом туре, уступил Скэнлону 4:6, 4:6, в Мэмфисе, во втором туре, Коннорсу 2 : 6, 3 :6, в Вашингтоне дошел наконец до финала, но там, к сожалению, упустил победу. В Роттердаме вышел в полуфинал, но здесь проиграл Гюнтхардту 6 : 4, 6 : 7 и 3 : 6. Очередной турнир и снова поражение, причем опять в первом же туре. Готтфрид победил меня 7 :6, 6 : 2. Потом я играл еще в полуфинале в Милане, в Монте-Карло снова выбыл во втором туре после поражения от Борга 2 : 6, 2 : 6. Такие неудачи в самом начале сезона снижают шансы на высокие места в мировом списке. Но если бы не было этих турниров, этих поражений, то сегодня я бы не смог претендовать на общее высокое место. Я говорил уже, что поражения могут способствовать продвижению вперед, если, конечно, человек учится на своих ошибках, делает из них правильные выводы.
Порой я чувствую себя невероятно усталым, ноги и все тело наливаются свинцом. Но я знаю: сопернику ничуть не легче. В последнем матче с Виласом у меня свело палец руки. Встреча состояла из пяти партий и продолжалась целых пять часов. Пот с меня лил градом, я все время ел соль и постоянно придерживал второй рукой шейку ракетки. В третьем сете, отбивая мяч слева, вообще держал ракетку двумя руками — иначе бы не смог удержать ее на весу.
Но ни в коем случае нельзя обнаруживать усталость. Я всегда стараюсь, напрягая остатки воли, выглядеть свежим. Трудно сказать, как это мне удается. Но, как ни маскируй свое самочувствие, рано или поздно внешние признаки усталости все-таки появятся. Борг — теннисист упорный и выдержанный, хорошо владеющий собой. Обычно его лицо ничего не выражало. И все же в моменты высшей усталости его лицо теряло каменную неподвижность. Уставший Вилас начинает чаще выбегать к сетке. Коннорс вертит головой, а Макинрой делает замысловатые жесты. И все же главное у каждого из них — умение взять себя в руки в решающий момент.
Особую, причем огромную, роль в теннисе играет такое качество, как смелость. Оно тесно связано с уверенностью игрока в своих силах, в самом себе. Если у вас нет ни смелости, ни уверенности в себе, вам никогда не стать большим мастером. Не путайте, однако, уверенность с самоуверенностью. Если вы выходите на корт и заранее уверены в превосходстве над незнакомым соперником, это еще не гарантия успеха: вам может попасться и крепкий орешек. В конце семьдесят восьмого года мне довелось во Франции впервые выступать по разряду взрослых. Разумеется, я должен был начать с квалификационных игр. Моим первым соперником был Фрейсс. Как и многих юниоров, меня переполняла уверенность. Но первый же матч с малоизвестным французским теннисистом не оставил и следа от моей самоуверенности. «О каких же вершинах ты мечтаешь, — говорил я себе, — если не можешь взять верх над игроком столь низкого класса?» Через неделю я снова встретился с Фрейссом, и снова поражение. Это был психологический нокдаун. Но я понял: отвага, не подкрепленная подлинной уверенностью в своих силах, не стоит и ломаного гроша...
Не у всех признанных мастеров тенниса удавалось мне выиграть. В Торонто я победил Борга и через пару дней должен был встретиться с Коннорсом. «Ну что ж, — сказал я себе,— позади Борг, на очереди — Коннорс!» Но как я ни старался, победа досталась противнику — 6 :2, 6:0. Не хочется приводить подробных объяснений — в конце концов, важен результат. Ведь просто хорошая игра — это слишком мало для матча с таким соперником, как Коннорс!
Каждая победа над любым игроком мировой теннисной элиты всегда являлась для меня источником радости. Однако один матч в турнире, так же как один мяч в игре, погоды не делает. Все достигается постепенно, большим трудом и старанием. Сразу никогда ничего не получается. Сначала мне удавалось выигрывать у звезд мирового тенниса по нескольку геймов, позже — по целому сету. Но этого мало. Необходимо желание брать новые и новые высоты. Я шел от одной цели к другой, и мои сны становились явью. В свое время я добивался права участвовать в розыгрыше звания чемпиона страны среди взрослых. А потом настала пора бороться за выход в мировую десятку. Человек постоянно должен хотеть чего-то большего, не успокаиваться на достигнутом.
Нет большей радости, чем радость сбывшейся мечты. За этим скрывается титанический труд, способность одолеть невозможное. Небольшой экскурс в не столь уж далекое прошлое. На чемпионате республики в Остраве я выиграл у Гатька и Палы. До тех пор мне этого сделать ни разу не удавалось. Потом в полуфинале победил Гонзу Кодеша 6:1, 6:1 и 6:3, в финале — Ладю Зедника и подумал, что если Кодеш котируется где-то на уровне мировой двадцатки, то почему бы мне не рискнуть прорваться хотя бы в сотню? Меня никогда не оставляло желание взобраться еще на ступеньку. Я твердо знал, что не имею права сбавлять обороты! Потеря формы хотя бы на короткое время чревата тем, что твои конкуренты навсегда могут оторваться от тебя. В мировой теннисной элите считают именно так. Таково кредо Борга, Коннорса, Макинроя, Виласа, Соломона и Майера. Последний, кстати, может выиграть у кого угодно, но в матчах с игроками суперэлиты сдает позиции еще задолго до начала встречи, не выдерживая психологического пресса. Не случайны его откровения журналистам о том, что он никогда не станет даже третьей ракеткой мира, ибо просто не способен на это. И все знают, что это не дипломатия, не дешевое театральное представление, Майер играет с огоньком, но с пробелами в плане физподготовки, а главное не проявляя необходимого упорства. Например, в соревнованиях на «Флашинг Мидоуз» в игре со мной он прекратил сопротивление уже в первом сете. Стояла сильная жара, воздух был насыщен влагой. Но эти отрицательные факторы влияли и на меня. Я же не помышлял сдавать позиции, следуя принципу не прекращать борьбы, с каким бы именитым противником ни свел жребий.
Уважение теннисного мира пришло ко мне не вдруг. А началось все с того, что в семьдесят восьмом году я выиграл в Париже юниорский турнир. Потом победил еще в нескольких турнирах. И неожиданно для себя обрел популярность. Ведь большинство хороших игроков приходят посмотреть на тех, кто мог бы в будущем составить им конкуренцию в борьбе за призы. Когда в Барселоне я вышел в полуфинал, а год спустя победил в Париже Эша, то это было уже нечто. Теннисный мир не мог не заметить игрока, сделавшего такие заявки. Когда же ты вызываешь интерес, с тобой ищут контакта. Именитые игроки заговаривают с тобой в раздевалке, шутят, предлагают играть с ними в паре, приходят к тебе на тренировку. Ну а когда я впервые увидел их в качестве зрителей на своих матчах, то понял, что меня начали принимать всерьез.
Подготовил по материалам журнала «Стадион» А. Френкель.